Аэлита Ясина - Четвертые

– О, нет!

Я торможу с такой силой, что бедная машина протяжно-жалобно скрипит.

– Дусенька!!!

Перегнувшись через спинку, лихорадочно открываю свою дорожную сумку на заднем сиденье, оттуда, скорбно лупая глазками, на меня смотрит Дуся и, виляя своим лысым хвостиком, прыгает ко мне на коленки.

– Иди ко мне, мой сладкий!

Дуська тыкается своим мокрым пятачком мне в щеку, мой милый белый в крапинку макро-пиг. Как я могла забыть о ней?! Она еще совсем ребенок весом в один килограмм.

– На, маленькая, держи, – я протягиваю ей порезанное на дольки яблоко, она счастливо хрустит.

Выдохнув, мы едем дальше. Дуська на соседнем сиденье планомерно уничтожает яблоки и вращает головой по сторонам.

Мне вдруг стало одиноко, я лишилась своего привычного мира, вообще всего лишилась. Впервые в жизни мне плохо одной еще и потому, что теперь я целиком завишу от других людей, не могу все одолеть сама. «Это временно», «Да, нужно просто это пережить, а потом все наладится, главное найти Лесю и родителей, я так боюсь за них!»

Пиииииип! Значок бензобака на торпеде тревожно мигает.

– Этого еще не хватало…

Впереди маячит заправка. Я подъезжаю и не могу заставить себя выйти – умираю от страха. Смотрю на Дусю, она на меня. Ее вера в меня придает сил. И еще… очень хочется в туалет.

Тихо. Ни огонька. Ни души кругом. Черные окна без света, открытые настежь двери. Оглядываясь, вхожу – никого, к счастью. Так, вон там туалет, вторая дверь, отлично, открываю и.… мертвый мужчина на унитазе: голова запрокинута вверх, невообразимые розовые семейные трусы и невыносимая, тошнотворная вонь. Медленно, мелкими шажочками назад, я пячусь. Надо привыкать, он не последний, не последний и… всегда есть кусты!

Дуська уснула, я сгрызла три банки чипсов и выпила литр колы, но бензин мне не достать! Электричества нет – колонка не работает, я все перепробовала. Что еще делать, не знаю. Оглядываюсь вокруг, может, угнать какую-нибудь машину? Хотя… Ну конечно… дурочка! Хватаю на заправке две самые большие канистры и несусь к машинам: вскрыть бензобак – не проблема! Скоро мы с Дуськой наконец-то доберемся до живых людей. Бензин бодро льется, солнце заходит, выглянув из-за машины, вижу Дусю, бдительно наблюдающую за мной сквозь стекло. Мы выкрутились!

Мы с Дусей решили размять ножки-лапки: я приседаю, она бегает вокруг по траве. Сумерки окутывают редкий лес рядом, неуютно, но ночевать придется здесь, в любом случае тут безопаснее, чем на заправке. Из фильмов про апокалипсис я отлично помню, кто остается в живых: жестокие люди с сорвавшимися крышами от вседозволенности. Мародеры, насильники, продолжать страшно.

Резкий, оглушающе громкий звук заставляет нас с Дусей подпрыгнуть, то есть Дуся подпрыгивает, а я от неожиданности падаю, не доделав приседание.

– Черт подери!

Дуся запрыгивает мне на ручки.

– Что это?!

Я нервно оглядываюсь, кругом никого, эхо странного звука затихает вдали. С Дусей на руках я запрыгиваю в машину и нервно завожу мотор.

– Страшно, блин, одной!

– А не страшно, что все умерли? – иронично глядя на меня, спрашивает Инна.

– Это жизнь.

Образ Инны, жующей розовый зефир, испаряется. Я газую и уезжаю. Я не циник, но все уже свершилось, и никто не в силах ничего изменить!

…Мы с мамой разговаривали на кухне, стоя друг напротив друга. За окном к дереву накрепко приколочен сооруженный папой и раскрашенный Лесей скворечник. На подоконнике громоздятся всевозможные горшки с цветами и растениями – мамино увлечение. У меня в руках пузатая оранжевая кружка с чаем. На плите что-то аппетитно скворчит и дурманит ароматом. Мама очень любит готовить и постоянно всех нас балует. Она примирительно улыбается мне.

– Мам, что ты от меня хочешь? У меня хорошая работа, я сама себя обеспечиваю. Скоро съеду от вас, раз тебя это беспокоит!

– Доча, я вовсе не хочу, чтобы ты съезжала. Но ты из дома почти не выходишь, ни с кем не встречаешься. У тебя даже подруг, кроме Инны, нет.

– Но меня это устраивает! Мой мир – это я, других здесь нет!

– Ева… Доченька, родная. Ты же живешь среди людей и ведь в твоем мире есть еще мы, твоя семья. И мы были бы очень рады, если бы ты вышла замуж. Боря – отличный парень.

– И зачем?

Я ставлю кружку на стол с явным намерением покинуть кухню.

– Чтобы потом друг с другом носиться как вы с отцом? Трястись над детьми, вдруг что случится? Вы мне в родственники достались судьбой, а людей я не выношу! Строить здоровую ячейку общества – не для меня!

– Ева…

– Я псих-одиночка. Точка.

С гордо поднятой головой, но очень быстро я исчезаю из кухни, упреждая явное мамино желание продолжить разговор.

«…Почему так холодно дома?» – сонно думаю я, кутаясь в куртку. Дуська сладко сопит рядом. С трудом открываю глаза: мы с малышкой свернулись калачиком на заднем сидении… Всего лишь сон… при таких разговорах я всегда от нее сбегала, а сейчас все бы отдала за то, чтоб рядом постоять, все бы выслушала. Машина легонько вздрагивает, заставляя меня проснуться. Остатки «домашнего» сна окончательно выветриваются из головы.

– Что такое?

Дуся не реагирует, продолжая спать.

Сонно моргая глазами, я ползу к переднему сиденью, тьму за окном немного рассеивают оставленные включенными фары. Какие-то цокающие звуки, я перебираюсь на переднее кресло. Странный силуэт замер на капоте.

Я тянусь ближе к стеклу.

Внезапно в него клювом бьет огромная сова. Я с визгом перепрыгиваю назад и пытаюсь спрятаться, схватив ничего не понимающую со сна Дусю. Сова улетает, издавая пронзительный крик. Я сворачиваюсь в комочек и натягиваю на голову капюшон, Дуся уютно устраивается сбоку.

– Е*тить… похоже, я начинаю любить людей.

Новое утро встречает нас подозрительным покоем и тишиной. До цели Х – двадцать километров. Машина резво едет по лесной дороге. Солнечные блики снуют по стеклу. Дуся безмятежна, мое же настроение – хуже некуда. Я хмуро щурю глаза, у меня зависимость. Кофе. Его пьянящий аромат изводит воображение, все бы отдала за одну кружечку кофе, любую. Зашла бы даже в полную трупов придорожную заправку. Но на оставшемся участке пути ничего нет. Иннины друзья потому и выбрали это направление – подальше от людей и цивилизации.

Деревья становятся реже и реже и, тихо шурша гравием, машина выезжает к реке.

Я оглядываюсь по сторонам: справа и слева картина одинакова – кругом вода.

– Это как так?

Я выхожу из машины – воздух одуряюще свеж и чист. Передо мной, безусловно, река, но очень-очень мелкая, вряд ли вода дойдет до щиколотки. Крупные камни покрывают дно, чистая водичка резво бежит между них. До берега рукой подать, сразу от воды начинается посыпанная гравием дорога. Видимо, так здесь и перебираются.