Михаил Серегин - На гребне войны

– Я лишь хотел попросить тебя об одной услуге, – покорился силе отцовского убеждения Игорь, – у тебя же есть прихваты в ментовке?

– Ну? – недовольно посмотрел на него Федор Николаевич.

– Михей считает, что груз хапнул беспредельщик один, Химик, то есть Гриша Химкин. Он сейчас в ментовке, у Курина. Ты его хорошо знаешь…

– Короче, – нетерпеливо вздохнул Федор Николаевич, – ты хочешь, чтоб его там с пристрастием допросили?

Луганов-младший кивнул.

– Ясно. Это все?

– Нет, не все. Михей не совсем уверен, что это Химик.

Луганов-старший свел брови на переносице.

– Не понимаю.

– Был еще третий корабль, – вздохнул Игорь, – Рокотова. Может, это он… Только он ведь наркотой не занимается, в противном случае Михей бы его в два счета вычислил.

– Не бреши про наркоту, имей приличия, – недовольным властным тоном сказал Федор Николаевич. – И потом, я же тебе рекомендовал одну страховую компанию. Ты мог бы сейчас не только за свое корыто компенсацию получить, но и, поделясь с определенными людьми, еще нажиться. Это все твоя небрежность. Как был оболтусом, так и остался, – проговорил он с брезгливой досадой, точно выплюнул пересоленную икру.

– Да не в краболове дело! – воскликнул Игорь.

– Знаю, – резко произнес Федор Николаевич, – думаешь, маленький? Но я не только выгоду Михея блюду, но и твою, дурень ты стоеросовый!

– А ты… а вы? – заикаясь от волнения, прокричал Игорь.

– Цыц! – гаркнул Федор Николаевич.

Они услышали нетвердые шаги по трапу и оба замолчали. В салон, бережно ведомый мичманом, спустился губернатор Коваль.

– Ругаетесь? – усмехнулся он. – Не на-а-адо, – раскатисто и упреждающе произнес он, – этак не годится.

– Да вот, – с подобострастным оттенком улыбнулся Федор Николаевич, – все учу, как жить.

– Это правильно, – губернатор грузно опустился на диван. – Неприятности? – проницательно посмотрел он на Луганова-младшего.

Тот понял, что губернатор тоже в курсе.

– Кому-то все никак спокойно жить не хочется, – с небрежным видом погрязшего в роскоши правителя заметил Коваль. – А пограничники тоже хороши – спят в оглоблях, мать иху в тартарары!

– Борис Кондратич, – обратился к разомлевшему, так что казалось, он вот-вот захрапит (несмотря на сердитый тон последней фразы), губернатору Луганов-старший. – Мы все обсудили, я сейчас Игоря провожу и вернусь.

– Дава-а-ай, – последний слог перетек в длинную зевоту.

Луганов-старший сделал сыну знак глазами. Они поднялись на палубу. Потом медленно направились к трапу. Веселье на кокпите сменилось сонным покоем, девицы молча нежились в шезлонгах, потягивая коктейли, матросы с ялика перебрались на палубу и, куря, тихо переговаривались, глядя на Лугановых. Темный неясный контур торпедного сторожевого катера по-прежнему маячил у горизонта.

– У него сейчас голова кругом, как, впрочем, и у меня, – неожиданно доверительным тоном обратился к сыну Луганов-старший, – комиссия с Запада едет.

На Дальнем Востоке всех, кто жил западнее Читы, называли «людьми с Запада». Здешние жители, казалось, были ближе к заокеанской Америке, чем к Москве или даже Новосибирску. Несмотря на свой беспокойный и коварный характер, океан жителям Таруты и прибрежной зоны материка казался пространством более открытым и преодолимым, чем суша, отделявшая их от Среднерусской возвышенности. Такова была здешняя мифология, в чем-то родственная мифологии любого морского народа, будь то финикийцы, греки или португальцы. Близкое соседство с Японией и Кореей, менее близкое – с Филиппинами и Гавайями действовало на мозг возбуждающе и представлялось зачастую большей реальностью, чем жизнь городов, расположенных западнее сто десятого меридиана.

– Кондратич переживает, – продолжил после небольшой паузы Федор Николаевич, задумчиво глядя вдаль, – комиссия-то серьезная. А тут еще эти морские бои. Пограничники тоже всполошились, Кондратичу сейчас не до разборок, сам понимаешь…

– Не фига было в демократа играть, – резко сказал Игорь, – все ему ма-ало! Строит из себя барина. Если хочет, чтоб ему башляли, пусть потерпит. Да и потом, если бы не его жадность, не было бы такого беспредела на море.

– Мал ты еще старших учить, – оборвал его Федор Николаевич, – вы со своим Михеем даже с грабителями без нашей помощи разобраться не можете!

– Надеюсь, – проглотив обиду, посмотрел в упор на отца Игорь, – что Михей этого так не оставит. И если ты не примешь участия в этом деле, он все сделает сам.

– Только скажи ему, – забеспокоился Луганов-старший, – чтобы без шума.

– Но ведь ты тоже поможешь? – Игорь не отводил от лица Федора Николаевича испытующего взгляда.

– Попробую связаться с пограничниками, но пусть Слава не обольщается, мои возможности тоже не беспредельны, и потом – у меня от другого голова пухнет.

Он сплюнул в серовато-зеленую воду и посмотрел на сына долгим взглядом.

– Это ведь не в первый раз уже со Славой случается, – он вздохнул, – то одно у него утащили, то другое. Он знает, кто это?

– Химик или Рок, больше некому, – Луганов-младший скосил взгляд на носки своих туфель, – они же беспредельщики, никому не башляют, делают что хотят. Михей, пока это его серьезно не затрагивало, спускал все на тормозах… -… а теперь захныкал? – едко усмехнулся Луганов-старший. – И потом, где доказательства, что это именно Химкин или Рокотов?

– А кто же еще?

– Только не прикидывайся, будто ничего не знаешь, – скривился Федор Николаевич, – у нас здесь не институт благородных девиц. Каждый пытается урвать от пирога кусок побольше или стянуть, что плохо лежит. Я не могу задействовать исполнительную власть, пока не буду уверен, что это именно тот, о ком ты говоришь. Сейчас все ушлые стали. Знаешь, какой шум может подняться в прессе, если мы ошибемся? До Москвы долетит. И потом, думай головой, Игорек. Что перевозил Михей, может быть, крабов или треску, а? А кто владелец «Акроса»? То-то же. Если даже это Рокотов, я не смогу использовать официальные каналы. А вдруг всплывет эта история с героином?… – Луганов понизил голос. – В первую очередь достанется, конечно, Славе, мать его, но какой с него спрос? А вот ты как главный акционер получишь по полной программе, и мне как твоему папаше достанется. Какого вообще черта он стал возить товар морем?

– Раньше Михей таджикскими делами занимался, с Большой земли товар получал…

– Да знаю я, – раздраженно махнул рукой Федор Николаевич.

– А если что и волок из Китая да из Кореи, то так, пустячки… – невзирая на недовольство отца, продолжил Игорь.

Его бесило это желание отца не поднимать щекотливых тем, напрямую, между прочим, связанных с его процветанием. Раздражала Игоря и манера отца говорить на эти темы – если уж обстоятельства требовали, – уклоняясь от прямых ответов, заменяя опасные, грубые слова экивоками.