Борис Седов - Месть вора

Леониду стало страшно!

Головная боль и похмельная помойка во рту тут же отошли на второй план. Их затмил страх. Настолько материальный, что, казалось, его можно потрогать руками. Страх, сковывающий движения и обволакивающий непробиваемым коконом и без того парализованные после вчерашнего возлияния мозги. Страх, с каждой секундой все больше и больше обретающий очертания паники. Страх!!!

А ведь каким безоблачным и беззаботным все казалось еще вчера! Как же быстро умеет жизнь поворачиваться к нам задом!

Когда Леонид, перебравшись через жену и сев на кровати, принялся натягивать джинсы, вошла баба Маруся с алюминиевым ковшиком, полным воды. Он чуть ли не вырвал ковш у старухи, сделал несколько жадных глотков… живительных глотков… очищающих мозги глотков. Вода была ледяной… Настолько, что от нее заломило зубы.

– На, попей. – Леонид поставил ковшик на постель рядом с женой и, даже не подумав обуться, пошлепал босиком по холодному полу из комнаты. – Ну чего там, баба Маруся? Показывай, – как можно беспечнее, как можно бодрее попробовал сказать он. Но это у него вышло фальшиво. Слишком фальшиво…

«Слишком фальшиво. – Ангелина закрыла глаза. Ей хотелось раздеться, забраться под одеяло и хотя бы ненадолго заснуть. Пусть так, пусть даже на какие-то считанные минуты уйти от действительности, заслонить ее фальшивой декорацией сна. – Господи, скорее бы все закончилось. Пусть он скорее нас найдет…»

Ангелина сама удивилась тому, какие мысли блуждают у нее в голове: «Неужели я и правда хочу этого?! – И сразу сама себе безразлично ответила: – Да». Отпила из ковшика ледяной, ломящей зубы воды. Стянула сапоги. Скинула прямо на пол влажную после короткой прогулки под дождиком куртку. Забралась под одеяло и отвернулась к стене.

Сдалась. Смирилась с тем, что неотвратимо ожидает ее впереди.

И когда в комнату стремительно ворвался муж, тряхнул ее за плечо – «Лина, быстро подъем! Одевайся! Собирайся! Мы уезжаем!» – сказала:

– Не трогай меня. Если хочешь, езжай один. А я остаюсь. Где бы мы не пытались укрыться, он всегда будет знать, где нас найти. И всегда будет рядом. Пока не насытится игрой в догонялки. И не решит сменить ее на другую игру. Скажем, в палачей и преступников.

– Ты чего несешь, дура! – Леонид сдернул с жены одеяло. – Кому сказал, одевайся! Быстро! Ну!

Весь трясясь, он натягивал на нее узкие джинсы, застегивал лифчик. Будто на пьяную. Она не сопротивлялась. Но и не пыталась помочь.

«Рехнулась! – промелькнуло у него в голове. – Что это? Лучше? Хуже?.. А не все ли равно. Ей отмерено жизни на считанные часы. До тех пор, пока не куплю лопату. И не доберусь до первого подходящего места. И не буду уверен на все сто процентов, что у "пассата" не сидит на хвосте какой-нибудь Константин. Или кто-нибудь из его дружков… И все. Прощай, Ангелина. Никто никогда не принесет на твою могилу цветов».

А она думала совсем о другом: «Идиот! Паникер! Куда ты спешишь? Разве еще не понял, что мы обречены? Или все еще рассчитываешь уйти от судьбы? Бесполезно. Ее не обмануть. Так же как не обмануть Константина. Ведь он только и ждет, когда мы вскочим в машину и сломя голову помчимся куда глаза глядят. Вернее, туда, куда он спланировал. Туда, где он для нас уже приготовил плаху».

– Все, пошли! – Леонид сильно толкнул жену в спину. – Да очнись же ты, дура!

– Пошли, Ленчик. Конечно, пошли. Чем скорее мы окажемся там, тем лучше, – мне надоело метаться… Чем скорее мы встретимся с Константином… А знаешь, ведь я очень хочу увидеть его. Ведь я соскучилась по нему. И я хочу сказать ему, что тогда, когда убили Смирницкую, была не права. И готова понести наказание. Пускай он делает со мной все что угодно…

«Не выйдет, дуреха! – Леонид, взяв в одну руку сумку с вещами, а другой крепко обняв жену, вывел ее из комнаты. – Раньше, чем свидишься с этим ублюдком, ты сдохнешь».

– Ты даже не представляешь, как я хочу увидеть его. Порой мне кажется, что я все еще его люблю…

Хозяин пошлепал отворять ворота. Баба Маруся, накинув на плечи пуховый платок, стояла на крыльце и сокрушалась, что «гостюшки так ничего и не перекусили в дорожку». А еще она, как ни старалась, так и не смогла придумать хоть какой-нибудь близкий к реальности ответ на вопрос: «И чем же так испужал внучат погребальный веночек? И какому же аспиду достало ума подбросить его на машину? И выпустить со двора балбеса Мухтарку?»

Лови теперича его по селу, блудника.

– Ну что? – Дачник выжидательно уставился на меня. – Они созрели? Настало время собирать урожай? Пора брать твоих родственничков?

– Пора. Правда, насчет того, что созрели, я не уверен. Но надеюсь, что да. Хотя, если честно, – я рассмеялся, – было в не лишним дать им еще немножко побегать. Понять все до конца. Проникнуться. Только… – Я сокрушенно развел руки. – Не разрешают мне больше с ними играться. Говорят: «Занимайся делом, а не всякой херней». И требуют: «Отдавай нам брательника. Мы нашли ему применение. И если уж суждено ему сдохнуть, пусть сделает это с пользой».

– Это насчет того, чтобы заслать его к вашему питерскому барыге?

– Именно так. Хотя я считаю, что это чистой воды авантюра, но почему не попробовать. Может, действительно что-то и выгорит.

– А с девкой чего? – вмешался в наш разговор до сих пор молча исполнявший роль водителя Оглоед. – Брать-то сегодня будем обоих?

– А как же еще? Брать будем обоих. И девку сразу отправлю в расход. Хотя и жаль, что с ней все так просто закончится.

Оглоед сбросил скорость, помигал фарами раскорячившемуся поперек шоссе трактору «Беларусь», обогнал его, прошипев: «Пьяный с утра пораньше, урод!», и невинно спросил:

– И чего эта твоя Ангелина? Ништяк баба? Не старая?

– Двадцать пять лет.

– Покатит. И не уродина?

– Четыре года назад была ничего. Как сейчас, не знаю. Видел мельком разок, да и то в темноте. Так что могу с уверенностью утверждать только то, что не растолстела, – ответил я и подумал: «А к чему все эти вопросы? Никак ты, красавчик, раскатал губу на мою бывшую женушку? Ну уж нет! Не отдам Ангелину, как бы ты ни просил! Слишком легким для нее будет подобное наказание. Если вообще окажется наказанием».

– А ты, Юра, чего вдруг проявил интерес? – гулко хохотнул Дачник. Оказалось, что его мысли текут в одном русле с моими. – Может, думаешь, тебе бабу подарим, чтобы не пропадала? Трахнешь, типа, ее, прежде чем шлепнуть? Так обломись…

– Нет, я не про это, – раздраженно перебил Оглоед. – Вспомни, о чем нас просил Араб.

– Ты думаешь? Ха! – Дачник на мгновение замер, а потом звонко шлепнул ладонью себя по колену. Эмоции он умел выражать очень шумно. – И как же я сам не допер?! В натуре, Денис, есть идея, куда твою бабу пристроить! Это будет почище того, что мы ее кончим! Ха-ха! – Он веселился. Его так и распирало от смеха.