Баир Жамбалов - Полёт над бездной

А этот человек шёл тихим неслышным, будто кошачьим шагом, скользил тенью этаким чёрным демоном ночи. И все присутствующие на пляже, и она, в том числе, так и застыли в ожидании. Но чего…? И невольно забродило любопытство в душах…

Паренёк, которого с силой отозвали с собой эти беспредельные отморозки, был весь в плену парализующего страха, жертвенным бараном ли в ожидании обречённом к самому наихудшему, когда за спинами увидел ещё одного. В напрочь испуганном мозгу, может, молнией света, вспышкой от сердца, от неведомого лона интуиции, но колыхнулся лучик надежды. Но почему? Но какое там рассуждение, какой анализ, когда мгновение расправы над ним уж натянуто как тетива тугого лука, заострено как лезвие бритвы, когда повис у края пропасти…

– Здорово мужики, – внезапно за спинами самодовольных юнцов раздался зычный голос весьма крепким тоном, что оглядишься сразу, – хотя, какие вы мужики, когда толпой на одного, – громовой голос при этих словах понизился до тихого тона, в легко читалось, слышалось презрение, брезгливое отвращения.

Да, кажется, права оказалась интуиция у этого паренька ролью безнадёжной жертвенности, когда увидел за спинами обладателя данного голоса. В такой страшной ситуации хоть за соломинку для утопающего…

Стремглав обернулись властители ситуации на то пространство, откуда раздался голос, что явился неожиданностью. И увидели такого же молодого человека, как и они, вроде бы ничего примечательного в нём, так среднего роста, никакой не великан. Приметить бы им – отморозкам, что жилистые руки у этого парня до локтя отливались широко вздутыми венами, в которых от мощно тренированного сердца (да откуда разглядишь сердце) бурливо ли проносилась, текла здоровая кровь, насыщенная кислородом; на сгибе у локтевого сустава выделялись, выпирались, будто толстыми стальными канатами, крепчайшие сухожилия. Уж опытный намётанный глаз какого-нибудь тренера, специалиста точно живо определил бы под широкой футболкой сильнейшее тренированное тело, облекшее в силу, в гибкость, в выносливость, в резкость, что в данный миг экстремальности пока весьма уравновешено спокойное приготовилось, изготовилось заранее направлено…

Может, где-то зарождалось цунами…

– А это кто такой…? Большой спортсмен что ли? – так отреагировал, говорил с ехидством тона самый высокий, самый здоровый, самый атлетически сложенный из отморозков, которому, скорей всего, и отведена роль главаря.

Его словам сразу же сопутствовало ржание смеха. Потому что численное превосходство, а перед ними всего лишь один, который притом не блещет крупными габаритами. Откуда ж знать, что незнание спорта, как незнание жизни иногда чревато…

Ещё секунда, и главарь подходил к этому парню, выставил вперёд правую руку, собираясь всей пятернёй захватить за футболку и далее катком раскатать. Но случилось другое, притом в очень резком исполнении, в движении молниеносном, и главарь огромный габаритом был, очутился подневольно в движении таком же быстром, в воздухе обворачиваясь, переворачиваясь, ибо и ноги оторвались от земли, от прибережных трав, а затем и раздался сначала едва уловимый хруст (но чего?), а за ним последовал ох резко пронзительный звук, что означил истошный крик главаря, и это было криком боли. Ещё секунда, две, три, а вожак юнцов с душонками подлости лежал, корчился, извивался от боли невыносимой. Что ж было это секундами ранее? И опешило численное превосходство, оцепенело. И вуалью застилал страх, чего они никак не предполагали, полагаясь на хамство, наглость и численное превосходство. И куда ж подевалось ехидство ржания смеха?

Конечно же, отморозки, набравшиеся всего и всякого на улицах, были далеко не из робкого десятка. И потому самый смельчак из них уже доставал нож, что щелчком откинулся смачно звучно, что всегда и произведёт эффект. Но парень этот оставался невозмутим, и даже придвинулся поближе к обладателю ножа таким кошачьим шагом хищника, точно как кошка на сцепленную мышь. Хороший тренер, специалист определил бы, что у этого молодого человека ноги в данный миг единоборства, точно как предвестники взмаха подобием резкой плётки, резкого бича. И вот секунда, две, три – и нож вскинулся из руки вверх высоко, тогда как сама кисть правой руки резко встрепенулась, но ещё резче хлёсткость удара ногой, что поймал ли глаз наблюдателя, наблюдателей, каковых было немало на пляжном берегу прекрасного озера. И оппонент не уловил, как и всё это численное превосходство. И паренёк в роли жертвы также ничего не уловил.

Ещё секунда, и откинулась голова некогда обладателя ножа, ноги едва оторвались от земли, а затем он всем телом, подобно мешку с картошкой грузно обвалился вниз на зелень беззвучно, почти безжизненно, ибо глубокий нокаут не предположит никакой активности. А главарь, лёжа в стороне, всё продолжал и продолжал извивы тела, корячась стоном.

А паутина страха уже нависала над подлыми душонками отморозков. И ещё секунда, две, три, как этот парень взвился неистовой резкостью, но ещё резче был крик пронзительности при этом, как будто ножом по сковороде, что полным дискомфортом разметались души всех на берегу озера. Он был уже высоко над головами оппонентов, и доля секунды, как самый крайний из численного превосходства отлетал, как камень из пращи, по пути подневольного полёта сметая и сметая своих же, которые уже и не подумывали о сопротивлении. Да, через секунды они вскакивали, и, напрочь, забыв о всякой чести и достоинстве, ретировались бегом, оставив на поле троих, двое из которых пребывали в глубоком нокауте, а третий званием главаря, продолжал корчиться, да впору и скорую вызвать.

Этот молодой человек, уж истинно супермен, по-дружески похлопав по плечу паренька, полностью освобождённого от незавидной роли обречённой жертвы, обернувшись, проходил мимо пляжного берега. Его уход сопровождался тишиной. А она так и не сводила глаз с него, в которых так и всколыхнулись огни восхищения, а её смартфон «Самсунг» последнего поколения, что включила по находчивости ли, записывал и записывал на видео. Но зависал вопрос: «Кто ты?» И запомнит навсегда она этот ох эпизод из жизни, а ведь не увидела бы, не была бы свидетелем, если бы выбрала Багамы, Мальдивы, Канары или же роскошно фешенебельную яхту одного из знакомых отца вместо поездки в маленькую захолустную деревню, недалеко от которой и есть берега этого удивительно прекрасного озера.

Ясный июньский день клонился к багровому закату. Щедрое солнце лета уже вечерним, огромным красным диском уходило за полого синие горы, что, вдали образуя горизонт, смыкались с лазурным небосводом. Унялся зной, и опять под вуалью светлой ауры продолжился этот очарованно тихий шёпот торжества идиллии, чем так одарила живописность окружающего пейзажа. Идиллия, идиллия…