Баир Жамбалов - Оружие холода

Одноглазый рывком головы подозвал одного из своих. Да. Они понимали друг друга без слов. Тот подошёл. Это был его знакомый. Одноглазый кивнул в его сторону. Тот также согласно кивнул и двинулся к нему.

– Эй, Жамбал, здесь человека убили, – потряс он его за плечо.

– Чего разбудил, – ответил он, неожиданно для себя самого, твёрдым голосом.

– Здесь человека убили. Слышал? – повторил его знакомый.

– Не говори всякую ерунду. Иди спать, – сказал он, как отрезал, тем же твёрдым голосом, внутренне удивляясь этому нежданному всплеску души, и непринуждённо перевернулся на другой бок.

Его знакомый повернулся к одноглазому и молча пожал плечами, мол, этот Жамбал спал и ничего не видел, ничего не знает. Затем оба пошли по своим местам и улеглись на нары. Его напарник дрожал, и дрожь его была слышна ему. Для излишней осторожности он приложил палец к губам. Но и без этого его напарник понимал ситуацию застывшего времени.

Полумрак ночи продолжал оставаться полумраком ночи. Гнетущая тишина, кричащая во все уши, продолжала оставаться гнетущей тишиной. Но ведь есть, же, всему конец? Когда же он наступит? Пальцы Жамбала закоченели, сжимая рукоять бурят-монгольского ножа.

Но вот первые вестники наступающего рассвета проникли через окна, вступив в схватку с чернотой мрака. И та постепенно сдавала свои позиции. Бесшумные тени скользнули по стенам, и тихо скрипнула дверь. Они испарились, уведя с собой мрак ночи. И за стенами раздалась музыка барабанной дроби цокота копыт. Была ли она столь завораживающей как накануне, но душу успокаивала точно, ибо она удалялась, возвращая тишину. Тишину совсем другого свойства, тишину успокаивающую и ободряющую душу. Вот сейчас он и заметил, как закоченели пальцы. Освободив рукоять ножа, он приподнялся и осмотрелся вокруг. Труп взяли с собой. Вороны и грифы устроят пир в бескрайней степи. И был человек, и не было человека. На больших дорогах всякое случается. То они стремительно коротки, то утомительно долги, то приятны познанием незнакомых пейзажей, то страшны опасностью для самой жизни.

Они не остались даже на завтрак, когда хозяин принялся варить чай. Какой там завтрак. И мать с двумя детьми-подростками, и Жамбал с напарником поспешили быстрее покинуть это зловещее место, пропитанное смертью. Только старик, временами так громко храпевший, уселся за стол в ожидании чая. Он, наверное, недоумевал про себя, почему все так спешно покидают эту «уютную» заезжку.

Восход искристого красного солнца ранней весны был прекрасен. Скоро начало таяния снегов. Лошади резво тащили сани. Надо скорее добраться до дома, иначе весенняя распутица. Жамбал и его напарник были веселы и счастливы. Они вдыхали морозный воздух ранней весны. В бескрайней степи две полоски следов на зернистом мартовском снегу становились длиннее и длиннее от того места, откуда они спешили удалиться, и уходили в даль за горизонт, смыкающуюся с небом. И чем длиннее эти следы, тем короче путь впереди, отделяющий их от дома. Они понимали, они осознавали. Они впитали в себя суть прошедшей весенней ночи.

Двадцатый век только начинался.

* * *

В боевиках статные и ловкие герои лихо расправляются со всякого рода злодеями, во много раз в числе превосходящими их. Несколько дублей, иногда десятки дублей требуется для того, чтобы мы, зрители, с восторгом смотрели на битву добра и зла, и переживали. Тяжёлый труд режиссёра, актёров, каскадёров, но творческий труд. И творческая атмосфера!

В спокойном течении жизни порой предоставляется только один дубль. Один дубль длиной в секунды, минуты, часы, в весеннюю ночь. Суметь талантливо сыграть и остаться в живых.

* * *

Моя мать рассказывала мне этот эпизод, эту ночь из жизни моего прадеда по отцовской линии. Она рассказывала и восхищалась его выдержкой, как он ответил. Его ответ повторяла слово в слово. Поведи себя не так в том неожиданном повороте жизни, родились бы мы на этот свет? Женился он поздно, и поздно родилась у него дочь, моя бабушка. Занимался он торговлей. Много раз ездил во Внутреннюю Монголию, в Китай. Это как челноки в наши дни. Моя бабушка по воле судьбы дала старшему сыну, моему отцу фамилию по его имени.

Прадеда репрессировали в тридцатых годах двадцатого века. Приходили люди, многие люди, делали передачу, поддерживали. И это тоже мне рассказывала моя мать, жена его внука, моего отца.

* * *

Травы, деревья, птицы, звери, люди несут в себе печать предков. Неумолимое течение реки жизни. Кто-то сходит на берег и остаётся навсегда, оставляя в реке жизни частицу себя. Мы помним, нас будут помнить.

Ноябрь 2006 г.

Погоня

Было это давно. Точный год 1976. После школы, перед армией. В моей родной деревне, маленькой по населению, сплошь состоящей из пенсионеров, и потому размеренной и тихой, летом стали происходить странные случаи, которых никогда прежде не было. Никогда. Хотя, вряд ли можно было бы их назвать странными, тем более какими-то таинственными. Просто эти случаи больше походили на обыкновенное воровство. Летом буквально все жители трапезничают обычно в сарае. У всех разный сарай, но, в общем-то, уютный. Можно там и ночевать. Ну, так в чём же состояло это воровство?

Бывало, утром заходят хозяева в сарай позавтракать и ничего не находят. И не только. Видны невооружённым глазом следы присутствия ночного посетителя, то есть вора. Был у него фонарь или нет, но видимо искал он, не зная самой обстановки не такого уж большого сарая. Разбросанные вещи сами говорили за себя. Деревня пенсионеров всполошилась. Что? Как? И пошли разговоры. Конечно, находились мастера кое-что и добавить от себя, как говорится для выразительности.

Отныне каждое утро начиналось только с этих новостей. У кого, да что. Нет, не пошли жители, в основном пенсионного возраста, жаловаться в милицию. Это сейчас готовы бежать в милицию по пустякам. Да и участковый один на весь совхоз, да при том, очень большой, состоящий из двух больших сёл и нескольких деревень. И жил этот участковый в первом отделении, так сказать, в центральной усадьбе. Надо ехать туда. Но не в этом дело. У многих, если не у всех, даже такого в голове не было. Считай, чуть ли не все пережили войну, и даже воевали в ней, в общем, ветераны войны и труженики тыла. Они просто обратились к нам, к своим внукам. А мы, внуки основного населения, жили со своими родителями в городе, который находится не так уж далеко, или в райцентре. Потому мы приезжали в родную деревню только на каникулы. А летом на всё лето.

Так вот, они, наши дедушки и бабушки, обратились к нам, на что мы откликнулись с большим энтузиазмом. А как же иначе. Мы все собрались сразу, своего рода, на военный совет. Решили сразу определиться с вооружением. В деревне только у моей бабушки на стене висело охотничье ружьё шестнадцатого калибра. Мой дядя в прошлом был заядлым охотником, но вот уже несколько дней он не охотился. Бабушку уговорить было легко. И мы теперь с этим ружьём выходили на охоту, на человека.