Андрей Белоус - Гастроль в мертвый сезон

Переплыть Москву-реку,

Кверху жо-пай.

А на том берегу,

Топай, то-па-а-й,

Бабка молится ему,

Кверху жо-пай.

– Чего ты там опять бормочешь? – пробурчал Доктор, прекрасно знавший о моей привычке напевать себе под нос во время размышлений.

А потому его вопрос относился скорее к конечному итогу сделанных мною выводов, а не к исполняемому репертуару.

– Тащено все как-то, бестолково…, через нее самую, короче, – позволил я прорваться собственному недовольству, пользуясь тем, что мы находились вдали от чужих глаз.

За последние три часа, что прошли с момента моего первого пребывания на крыше, ситуация изменилась мало. На другом конце города, по-прежнему, гремел бой, но похоже все больше скатываясь к окраине. Разбивая последние иллюзии относительно прихода помощи с той стороны. Ну а почему не стоит рассчитывать на вмешательство в ситуацию вооруженных сил государств, чьи граждане стали заложниками террористов, стало понятно после первых действий, предпринятых боевиками, захвативших отели поблизости.

Массовые казни, совершенные на пляжах обоих отелей справа, проводились как под копирку, не оставляя сомнений, что в других захваченных отелях происходит то же самое. Да и вспыхнувшая внутри соседнего гостиничного комплекса стрельба, сопровождаемая фанатичным многоголосым ревом, не могла означать ничего иного, как гибель еще нескольких заложников. Не оставляя сомнений, что подобные ролики сейчас наводнили Интернет, своей массовостью не позволяя усомниться в решительности намерений боевиков.

Вот только как убедить в бессмысленности ожидания помощи извне основную массу туристов, наотрез отказавшихся покидать отель, мне оставалось непонятно. В том, что необходимо уходить, я не сомневался ни секунды. Вот только и большая часть ополчения не желала покидать стены отеля, в которых они чувствовали себя в относительной безопасности. Все предпочитали ждать помощи от своих государств, потому как видели в этом единственный шанс вырваться из страны.

Осуждать их сложно, и поняв всю бесперспективность последующих уговоров, я смирился с уготованной нам судьбой. А как иначе, ведь это именно я освободил их всех из относительно безопасного плена, но получается только для того, чтобы гарантированно предать смерти. Но, даже тогда, настроенный изначально лишь дороже продать свою жизнь, я имел хоть и призрачную, но хоть какую-то надежду на спасение.

Теперь растаяла и она, оставив лишь сомнительное удовольствие пасть на поле боя, завалив пространство вокруг себя трупами поверженных тобой врагов. Однако, принимая столь важное решение, я был не вполне откровенен с собой. Надежда не умирает никогда, и если сейчас все против тебя, то главное не пропустить тот момент, когда удача вновь повернет в твою сторону свой благосклонный взгляд. А тогда уже рвать и метать, чтобы не упустить дарованный тебе шанс, землю рыть, если потребуется.

Из суеверного правила не загадывать наперед, я просто выкинул из головы лишние пока размышленья, погрузившись в водоворот забот, которыми жил освобожденный отель. Доктор, на которого обрушился весь груз основных забот, вопреки моим опасениям даже не думал “зашиваться”, спокойно и рассудительно руководя общими действиями. Да и то обстоятельство, что основная масса жильцов отеля являлись представителями русскоязычных рас, напрямую повлияло на довольно высокий уровень самоорганизации.

Учитывая мою специализацию, наглядно продемонстрированную при захвате отеля, по прямому профилю, на первый взгляд, работы для меня пока не наблюдалось. Конечно, у меня сразу родилось пара интересных мыслей, как усилить оборону отеля, тем более реализацией этих замыслов можно было загрузить Доктора, раз уж он теперь вроде как главный. Так даже лучше, ведь теперь у меня были развязаны руки, предоставив возможность заниматься тем, что я сам сочту наиболее важным.

Свой импровизированный штаб Доктор организовал прямо на улице, у основания лестницы на террасу, ближе к первому корпусу, забор за которым выходил на пустырь. Возглавив в мое отсутствие командование первым корпусом, он оказался настолько органичным в роли командира, что теперь уже и обитатели второго корпуса безоговорочно признали его лидерство. В то время как на меня, если кто и привык глядеть без опаски, то после моего демарша с предложением покинуть отель, вновь начали поглядывать с подозрением.

Впрочем, стоило взглянуть на содержимое ящиков, захваченных в фойе, становилось понятно выжидающее молчание Доктора при обсуждении моего предложения уходить. Хотя, из солидарности он вроде как был заодно со мной, но я сразу почувствовал, что уходить он и сам не хочет. Судя по всему, противник сразу подготовился к защите отеля на случай попытки освобождения туристов, и отнесся к этому вопросу довольно основательно.

Из всех представленных образцов переносных реактивных установок, я узнал только наши РПГ, а тот факт, что запасные выстрелы имелись только к нему, означал, что все прочие игрушки одноразовые. Да и патронные цинки с маркировкой калибра, наглядно свидетельствовали, что проблемы с патронами для калашей и пулеметов в ближайшее время нам не грозят. Я не увидел только взрывчатки, хотя гранат оказалось два ящика, причем, тоже наши – Ф-1, и РГДшки.

Пользуясь возможностью, я поправил свой баланс патронов, получив у Доктора полные рожки взамен полупустых, оставшихся после боя. После чего, сказав Доктору, что не помешает проверить, что происходит на вахте, направился вверх по лестнице в сторону фойе. Занятый выдачей патронов Костру и Фаре, взявших за правило повсюду болтаться за мной, Доктор лишь кивнул, придирчиво разглядывая Татарина, присоединившегося к нашей команде во время взятия второго корпуса.

Не дожидаясь своих сопровождающих, я вошел в фойе, через оголившуюся металлическую конструкцию, словно выраставшую из кучи битого стекла. Дежурившие там охранники, в своем большинстве являясь ряжеными еще из первого корпуса, встретили меня с теплотой и пониманием. Вести всегда разлетаются быстро, и кажется, моих единомышленников здесь оказалось большинство. Но, быстро свернув образовавшийся политический диспут, я отправился на разведку.

Держась как можно уверенней, благодаря проверенным качествам своего наряда, я вышел на улицу, спустившись к дороге, с припаркованными у подъездной стоянки грузовиками. Татарин, которого я взял с собой, как наиболее похожего на моджахеда, ведя себя столь же непосредственно, по хозяйски обследовал кузова обеих машин, после чего скрылся в кабине одной из них.

Да и стесняться было особо некого. Ближайшее шевеление наблюдалось только на входе в соседний отель, расположенном на порядочном удалении, к тому же частично закрытом подъездной аллеей. Мощеная каменной плиткой площадь с противоположной стороны дороги, протянувшись вдоль бесконечного ларечного базара, своим огромным обезлюдевшим пространством, навевала самое тягостное настроенье. Зато на дороге царило оживленье, которое, впрочем, мне сразу не понравилось.