Сергей Зверев - Повестка зовет на подвиг

Гостья тем временем вытащила из сумки какой-то навороченный агрегат в серебристом корпусе, выставила похожий на толстый карандаш микрофон:

– Хорошо, хорошо… продолжайте. Это то, что нужно. Я уже включила диктофон, говорю вам об этом сейчас, чтобы вы потом не отрицали того, что сейчас скажете. По закону я должна была вас предупредить, что записываю нашу беседу. Но вы не бойтесь. Продолжайте, продолжайте, Антонина Тимофеевна, все это очень интересно. Может получиться настоящая сенсация, настоящая бомба.

– А вы, девушка, простите, в какой газете работаете?.. – внезапно сообразив, что поверила незваной гостье на слово, будто она журналистка, ведь та не показала никаких документов, спохватилась Антонина Тимофеевна.

– Я не из газеты. Я работаю на радио.

– На каком радио? «Эхо Москвы»?

– Нет… Это одна западная информационная радиостанция, финансируемая конгрессом США.

США? И тут Антонина вдруг подумала: а чему это я обрадовалась? Чего я с этой дамочкой ни с того ни с сего турусы тут развожу? А если… я могу навредить своему сыну этим интервью? А… Но настырная журналистка не унималась.

– Поймите, Антонина Тимофеевна, если там, на Западе, напечатают или выпустят в эфир подобную сенсацию, то российские военные обязательно вернут вашего сына из Гондураса.

Но Локис решительно выпроводила нахальную посетительницу за порог. Хлопнув дверью и закрыв ее на все замки и цепочки, вернулась в комнату. Взяла пульт и попыталась попереключать каналы. Но телевизор никак не реагировал, продолжая показывать какой-то непонятный фантасмагорический праздник, похожий на бразильские карнавалы. Антонина со злости швырнула пульт на диван и… проснулась от громкого стука, с которым ударился об пол пульт, выпавший из ее руки. Она так и сидела в кресле. На экране телевизора шипели серые полосы. Антонина посмотрела на часы: начало шестого утра. Скоро на работу вставать.

– О господи! Ну и приснится же…

На окрестности опустилась ночь. Как всегда в тропиках, почти мгновенно. За весь день, после того как утром десантники попытались передать пациентов и персонал лепрозория властям, ничего больше не случилось. По-прежнему никто не пытался вести с ними переговоры или штурмовать здание. Их просто обложили со всех сторон и ждали, когда они… Чего же они от нас ждут, думал Туманов, поглядывая через прибор ночного видения туда, где в темноте должны были находиться гондурасские солдаты. На линии оцепления не было костров, только периодически кто-то пробегал с фонариком, или отворачивал полог палатки, на мгновение выпуская свет наружу, или подъезжала-отъезжала машина. Доносились редкие выкрики или смех. Словно военный лагерь жил своей жизнью, и никому в нем не было дела до окруженного дома.

За день ничего существенного не случилось… Если не считать двух моментов. Один раз звонил Мендоса, но Туманов не стал отвечать на звонок. Пусть тоже понервничает. Кому-то ведь он эти вирусы уже продал не задешево. Иначе не стал бы так подставлять их и рисковать сам. А подставился он не слабо. Ему ведь теперь дорога назад в Манагуа заказана. Значит, пообещали ему немало, если он решился. И все-таки, если не для американцев, для кого он старается? Но вариантов было слишком много, и полковник потерял интерес к этой теме. Какая, собственно, разница, ради чего Хорхе пошел на предательство? Главное, что он предал. И не только их дружбу…

А еще утром там, за оцеплением, был какой-то странный инцидент. Куда более интересный, чем звонок предателя, оставшийся без ответа. Открытый «Лендровер» с красным щитом Армии спасения на борту, похоже, пытался подъехать к дому, водитель оказался ловким парнем, и солдаты его остановили лишь на самой линии оцепления. В нем были четверо парней во главе с решительной пожилой дамой, которая сначала очень бурно ругалась с полицейскими и военными – даже здесь было слышно, только не разобрать ни слова, а потом попыталась прорваться к дому. Но ей не дали этого сделать, похоже, даже отобрали что-то похожее на видеокамеру, а потом вежливо выпроводили с «охраняемой территории». Будь она местная, солдаты не были бы так вежливы. Не желают связываться с американцами, ясное дело. Но, по большому счету, самым интересным было даже не это, а то, что рядом с дамочкой, среди прочих, маячили два парня в штатском, до безобразия похожие на Локиса и Петренко. После вчерашнего разговора по спутниковой связи полковник мог быть уверен, что это они и есть, но большое расстояние все же оставляло место для сомнений. А вот позади кольца полицейских, окруживших людей из Армии спасения, просматривался некий солидный дяденька в пончо и широкополой шляпе. С очень знакомыми усами. Не иначе как Хорхе Мендоса собственной персоной. Ну-ну. Знакомые все лица, как говорят в таких случаях.

Как долго еще продлится это ожидание? Неужели все-таки придется договариваться с предателем? Не сдаваться же, в самом деле. Подыхать от проказы тоже не хотелось. Явных симптомов пока не просматривалось, но лейтенант «успокоил», сказав, что это еще ни о чем не говорит. Туманов задумался. Еды больше не было – последние припасы в доме съедены еще вчера, не считать же завтраком шоколадку, которую десантники разделили на троих. Вода тоже кончилась еще утром, и все тут чуть с ума не сходили, пока во второй половине дня не хлынул дождь. Прокаженные высыпали во двор, сначала подставляя ливню пересохшие рты, а потом едва не передрались у единственной целой бочки, в которую вода стекала с крыши. Но поднявшийся ветер отогнал тучу к городу, и для обитателей проклятого дома дождь кончился так же внезапно, как и начался, поэтому напиться вволю не смог, наверное, никто. Десантники подходить к бочке не стали – мало ли какая еще зараза могла таиться в ржавом железе. Хорошо, хоть пулеметчик сообразил сразу же выставить на подоконник всю имевшуюся под рукой посуду – на один раз напиться набежало. Медик, поколдовав над своими припасами, отыскал упаковку таблеток для обеззараживания. И они смогли напиться. А сейчас во всем лепрозории уже несколько часов не было ни капли даже дождевой воды.

Туманов прислушался: из палат-камер доносилось непрерывное нестройное завывание. Прокаженные медленно, но верно «съезжали с катушек», оставшись без еды, без воды и без медицинской помощи. Полковник оглянулся на пулеметчика – сержант дремал, сидя на злополучном контейнере и прислонившись спиной к стене. Будить его не было никакой необходимости – вряд ли гондурасцы надумают отказаться от вполне успешной тактики выжидания раньше, чем наступит утро. В комнату вошел медик и устало опустился на стул.

– Товарищ командир, что будем делать? Аж здесь слышно, как воют – жрать хотят. Так ведь и до людоедства может дойти… Я, если честно, уже и ходить один по этому коридору боюсь. Вы бы видели, как они руки сквозь прутья тянут, когда мимо идешь.