Максим Михайлов - Тучи над Боснией

Ветер шелестел в яркой зелени первой листвы весенних древесных крон, весело перекликались, радуясь теплу и солнцу птицы, журчала, перекатывая пенные струи по каменистому дну, узкая и быстрая горная речка. На берег вышли трое мужчин в пятнистой камуфляжной форме. Шедший впереди еле переставлял заплетающиеся на каждом шагу ноги, левая половина лица его вспухла огромным багровым синяком, глаз заплыл в узкую щелочку, плечи были безвольно опущены, руки сложены за спиной. Двое других выглядели не в пример бодрее, спокойные, уверенные в себе, они шли сзади, шагая не торопясь вразвалочку. В руках у них были автоматы, оба держали их с той сразу выдающей привычных к оружию людей небрежностью, что доступна лишь бывалым ветеранам.

– Умывайся! Кровь с морды смой и вообще, – повелительно гаркнул тот автоматчик, что был помоложе.

Пленник понуро опустился на корточки, сунув ладонь в пенные струи, и тут же инстинктивно отдернул руку. Текущая с гор вода была холодна, как лед и по контрасту с теплым воздухом неприятно обжигала кожу. Пожилой конвоир расхохотался хриплым каркающим смехом.

– Что студена водичка?! Ничего, потерпишь. Может быть, в последний раз умываешься!

Подстегнутый его смехом пленник все же зачерпнул полную горсть воды и зафыркал, размазывая ее по лицу.

– Тоже ополоснусь, пожалуй, – потянувшись до хруста в спине, произнес пожилой и, отойдя чуть выше по течению, присел к воде, беззаботно положив автомат на камни.

Пленник кинул в его сторону острый внимательный взгляд из под трущей лицо ладони, конвоир этого не заметил. Молодой, тоже не блистал усердием в караульной службе, развернувшись к плещущемуся рядом подконвойному вполоборота, он с интересом наблюдал, за тем как его товарищ осторожно тянется к воде, балансируя на скользких прибрежных камнях. На приведенного сюда под конвоем ни один, ни другой охранник не обращали никакого внимания.

И тогда пленник решился. Стремительно завалившись на бок, он ударом ноги под колено подшиб молодого, да так ловко, что тот, оскользнувшись, съехал в воду, далеко в сторону отбросив автомат. Второй охранник еще только удивленно приподнимался, не понимая, что происходит, а пленник уже шлепал, борясь с течением, по середине мелкой, по колено, но своенравной речки. За автомат пожилой схватился, когда он уже выбрался на тот берег и был всего в нескольких метрах, от спасительной стены высившихся за речкой деревьев. Длинная патронов на семь очередь рванула воздух. Пули свистнули над головой беглеца, лишь заставив быстрее перебирать ногами. В несколько гигантских прыжков он достиг леса и, развернувшись, вскинул вверх согнутую левую руку, правая энергично хлопнула по локтевому сгибу, без слов демонстрируя облажавшимся конвоирам полнейшее презрение. Если внимательно приглядеться, можно было заметить тонкие белые шрамы, исполосовавшие локоть беглеца. Но особо приглядываться было некому: пожилой лихорадочно целился, а тот, что помоложе все еще возился на мокрых камнях, пытаясь выбраться на берег.

«Афганец» оказался неожиданно молодым и каким-то нарочито нескладным парнем, чем существенно разочаровал Андрея. Тот, услышав, что на студенческой вечеринке будет присутствовать всамомделишный участник войны, навыдумывал себе невесть что. Занесло не в меру развитое воображение, представлялся почему-то эдакий гибрид между киношными Рэмбами и Шварцнегерами и персонажами картины «Три богатыря» Васнецова. Меж тем порог прокуренной комнаты в общежитии переступил сухощавый парень вовсе не героической внешности, да еще и в очках, самый обычный студент-ботаник, встретишь в коридоре института и никогда в жизни не подумаешь, что вот этот человек успел в свои двадцать лет побывать в далекой экзотической стране и не просто побывать, но и принять участие в боях. Может быть, он даже кого-то убил. Андрей пристальней вгляделся в лицо паренька, пытаясь заглянуть ему в душу, прочесть неуловимую Каинову печать убийцы. Тщетно… Ничего особенного, ну ничегошеньки, а ведь Мишка рассказывал вчера, что у этого воина есть самая настоящая медаль «За отвагу», только он отчего-то стесняется ее носить. Вот ведь чудак! Будь такая у Андрея, он и спал бы в ней! Нет, раз есть медаль, точно не в тылу на кухне кашу трескал, вот только совсем он пресный, обыкновенный, до обидного не героический… Может все-таки тут какая-то ошибка?

– Знакомьтесь, господа! – изобразив шутовской поклон, провозгласил Мишка. – Это Альберт. Для друзей просто Алик. Он недавно восстановился на наш факультет после службы в армии. Причем служил не где-нибудь, а в Демократической Республике Афганистан. А это, как вы понимаете, дело не простое. Так что прошу любить и жаловать!

Алик в процессе этого представления неудержимо покраснел и, как-то виновато уткнув взгляд в пол, пробурчал что-то вроде: «Здрассте!», при этом невооруженным глазом было заметно, как он смущен и недоволен Мишкиной репризой. Однако долго пребывать в подвешенном состоянии на всеобщем обозрении в центре комнаты гостю не дали. Со всех сторон уставленного бутылками портвейна стола приветственно загалдели, замахали руками, приглашая присесть рядом. Удобно примостившаяся на коленях у Андрея уже изрядно подвыпившая Светка тоже что-то заверещала, подцепив замершего в нерешительности Алика за рукав куртки, так что тот волей-неволей приземлился рядом с Андреем на продавленный диван. Тут же кто-то сунул «афганцу» в руку до краев наполненный мутноватой бордовой жидкостью стакан.

– За Советскую Армию! Могучую и непобедимую! – взревел дурным голосом Мишка. – Пей до дна! Ура-а-а!

Алик в несколько глотков выцедил стакан до дна и, гадливо передернувшись, шумно занюхал рукавом.

– Ты закуси! Закуси! – подпрыгивая на коленях у Андрея, хлопотала Светка, пихая вновь прибывшему, над которым по неведомым причинам решила взять шефство, прямо в лицо косо отломанный кусок шоколада.

«Афганец» однако, лишь отрицательно мотнул головой и потянулся к крупно нарезанным кускам копченого сала, переданного кому-то из присутствующих деревенскими родственниками.

– Фу, граф! Кто же закусывает благородное марочное вино салом! – взвился Мишка.

– Это вот эту бурду ты зовешь марочным вином? – хохотнул Алик, сгребая разом несколько крупно нарезанных щедрой рукой розоватых, пахнущих дымом кусков.

– А какое вино пьют в Афганистане? – кокетливо стреляя глазами и норовя задеть соседа обтянутой черным нейлоном настоящих французских колготок ногой, вклинилась в разговор Светка.

– Никакого. Там пьют шароп, – косо глянув на нее, ответил Алик.