Илья Деревянко - Волчья доля (сборник)

– Меня прислал Алексей, спросить вина! – На лице девушки застыл страх.

Валера поднялся.

– Вина дам, но сперва получу взамен кое-что другое!

Девушка отшатнулась. Проституткой она сделалась совсем недавно, не успела привыкнуть к хамству и жестокости клиентов. Вика, так звали ее, стала на этот путь, чтобы выбиться из нищеты, захлестнувшей последнее время широкие слои населения. Теперь она понимала, какую жестокую ошибку совершила. Ею пользовались как вещью, оскорбляли. Когда вчера Кадиев совал ей в рот свой дурно пахнущий, волосатый член, Вику едва не вытошнило. Тем временем Валера схватил девушку за подол комбинации, рванул к себе. Тонкая материя разорвалась. Бросив на заплеванный ковер дрожащее обнаженное тело, он навалился сверху, коленями раздвинул ноги и с силой вошел вовнутрь. Вика задыхалась под тяжестью пыхтящего на ней бандита, влагалище после вчерашнего нестерпимо болело. «Все, – мысленно плача, думала она. – Больше никогда, лучше в уборщицы пойду, в посудомойки, с голоду подохну!» Наконец Валера кончил и, удовлетворенно вздохнув, поднялся.

– Держи, – протянул он девушке оставшуюся бутылку, – отдашь Кадию. Хотя нет, пойдем вместе.

Вторая проститутка тем временем с нетерпением дожидалась возвращения подруги. Непохмеленный клиент кипел от злости.

– Падлы, суки, сволочи, – яростно хрипел он, – всех завалю, на куски порежу, глаза повырываю…

Наконец появилась Вика с бутылкой в руках. Позади следовал крепкий черноволосый мужик в небрежно запахнутом махровом халате. Вика была абсолютно голая и дрожала в ознобе. «Трахнул, сволочь!» – подумала сообразительная подруга. Кадий выхватил из рук бутылку, поспешно открыл и жадно присосался. Некоторое время было слышно только бульканье. Наконец, вылакав вино до последней капли, он облегченно ухнул.

– Ты чего явился? – спросил Кадий Валеру.

– Компанию тебе составить, люблю групповушку!

– Это идея! – оживился Кадиев. – Иди сюда, – махнул он рукой злополучной Вике, – у меня возьмешь в рот, а ты, Валера, давай сзади!

– Я устала, не могу! – заплакала она.

– Тебе за это деньги платят, – хлестнул ее ладонью по лицу Валера.

– Хорошо, я только помоюсь!

– Давай, но быстрее, – милостиво разрешил Кадиев.

Он не заметил, как Вика прихватила с собой пояс от халата. Послышался шум льющейся воды. Прошло минут десять. Девушка не появлялась.

– Она чего, спать там улеглась? – взбесился Кадиев, вламываясь в запертую ванную. Вика висела на поясе от халата, другой конец которого был привязан к тонкой трубе, проходившей под потолком. Недавно хорошенькое личико сейчас, как у всех повешенных, было ужасно: свернутая набок шея, вываленный прокушенный язык, налитые кровью выпученные глаза.

– Ни хрена себе! – попятился назад оторопевший Кадий и, опомнившись, рявкнул: – Валера, держи вторую шлюху!

Тот, поняв по голосу шефа, что случилось нечто непредвиденное, крепко обхватил проститутку за талию, зажав ладонью рот.

– Что будем делать с трупом? – спустя некоторое время спросил Кадиев. Они с Валерой непрерывно дымили сигаретами, не обращая внимания на обезумевшую от страха девушку, которая, словно собачка, съежилась в углу, дрожа всем телом.

– Запакуем во что-нибудь, дождемся ночи, и с пирса в море!

– А эту куда?

– Придется туда же.

– Не надо, пожалуйста! – заплакала девчонка. – Я никому не скажу, клянусь! Только не убивайте! У меня дома больная мама!

Некоторое время Кадиев напряженно размышлял: «От двух тел избавиться сложнее, чем от одного, но оставлять живого свидетеля!» Приняв решение, он незаметно подмигнул Валере. Тот кивнул в знак согласия, подошел к девушке и коротким движением сломал ей шею.

На следующее утро банда Кадиева в полном составе вылетела в Н-ск…

Несколько дней после убийства Краснова Малюта беспробудно пил. Он заперся один дома (мать уехала на месяц к родственникам), отключил телефон, не обращал внимания на звонки в дверь. По этой причине Малюта ничего не знал ни о возвращении в город банды Кадиева, ни о возобновлении кровавой войны, первыми жертвами которой стали двое молодых боевиков Савицкого. Уставившись тяжелым взглядом в стенку перед собой, он мрачно тянул стакан за стаканом, практически не закусывая. Нервы были взвинчены до такой степени, что спиртное почти не действовало. Лишь когда желудок переполнялся коньяком, Павел шел в туалет и выворачивал его наизнанку, затем принимался пить снова. Больше всего он боялся заснуть. Каждый раз виделся один и тот же сон: залитая лунным светом поляна в глухом лесу, лежащий на ковре труп Краснова с перерезанным горлом. Из него обильно хлещет кровь. Поток ее все усиливается, превращается в маслянистую красную реку, которая подхватывает Павла, тащит за собой. Он барахтается, захлебывается, пытается выбраться на берег. Нелегкая задача! К ногам словно привязали тяжелый груз, который безжалостно тянет на дно. Наконец, уцепившись за какой-то куст, Малюта с трудом выкарабкивается из реки. Некоторое время он лежит, тяжело дыша, и вдруг замечает, что это совсем не тот лес, где убили Краснова. Деревья белесые, вместо веток – щупальца, они тянутся к нему, стараясь схватить. С диким криком вскочив на ноги, Павел бежит куда глаза глядят. Вокруг мелькают зловещие черные тени, из зарослей наблюдают горящие рубиновым огнем глаза. Внезапно Малюта останавливается. Прямо перед ним стоит на дороге огромного роста человек, одетый в темную одежду старинного покроя. Заостренное лицо с резкими чертами. Глаза словно угли. Усмехнувшись, гигант хватает Павла за шиворот и куда-то тащит. Малюта кричит, цепляется за землю, но безжалостная сила упорно влечет за собой. Деревья расступаются, под ногами раскрывается бездонная черная пропасть. Павла швыряют туда. Летит он долго и почему-то медленно, как при пониженной гравитации. На стенах горят синим пламенем непонятные письмена, в глубоких нишах ухмыляются прикованные скелеты. В воздухе нестерпимо воняет серой. Наконец Малюта приземляется и оказывается в небольшой каморке с каменными стенами, без окон, без дверей. Стены излучают зеленоватое свечение. Павел различает неподвижно сидящую в противоположном углу темную фигуру. Приглядевшись, он с ужасом узнает Краснова. Тот бледен, горло перерезано, однако крови не видно.

– Привет, дружище, – ухмыляется Олег. – Мне так скучно здесь одному! Теперь хоть есть с кем поговорить!

Павел вскакивает, с диким воем бьется о стены, пытаясь выйти наружу.

– Бесполезно, – смеется Краснов, – я уже пробовал. Давай лучше вспомним армию, друзья все-таки. Я тебя предал, ты меня убил – значит, квиты. Нам еще повезло, в соседних камерах гораздо хуже. – Ухмыляющийся труп лезет целоваться. Малюта вырывается, кричит и просыпается в холодном поту. Этот кошмар терзал его четыре ночи подряд. Сейчас Павел чувствовал, что глаза слипаются вновь, и изо всех сил боролся со сном. Часы показывали двенадцать ночи. В прокуренной комнате тяжело пахло перегаром. Подойдя к окну, Малюта распахнул его, жадно вдыхая холодный ночной воздух. В чистом небе ярко светили звезды. Ветер слегка колыхал пожухлую листву растущего перед домом дерева. В глубине двора раздавались пьяные вопли, бренчание гитары и женский визг. Холод осенней ночи остудил воспаленную голову. Спать расхотелось. «Пойти прогуляться, что ли? – подумал Малюта. – Какого черта я засел в этой конуре?» Торопливо одевшись, Павел вышел на улицу. Несмотря на позднее время, народу там хватало. Кое-где в сквериках шумно веселились подвыпившие компании, около бойко торгующих спиртным ночных коммерческих палаток толпились страждущие. К одной из них Малюта и направился. Купил пачку «Мальборо», бутылку красного испанского шампанского, пластмассовый стаканчик, шоколадку. Возвращаться домой не хотелось, поэтому он зашел в ближайший двор, уселся на лавочку. Он курил сигарету за сигаретой, иногда прихлебывая холодное шипящее вино. На душе по-прежнему висела непомерная тяжесть. Мысли вновь и вновь возвращались к недавним событиям. Убить в перестрелке – куда ни шло, но безоружного, связанного человека?