Илья Деревянко - Волчья доля (сборник)

Валера, наконец достигший желаемого результата, сидел на краю большого бассейна, посасывая пиво из банки. Девица, которая все же не утонула, стояла рядом с ним на четвереньках, мучительно отхаркивая залившуюся в легкие воду.

– Ну ты, сука, пол не пакости! – резко окликнул ее Кадий. – И вообще валите отсюда, сеанс закончен. Деньги получите у Седого.

Избавившись от надоевших шлюх, вся троица уютно устроилась в комнате отдыха за накрытым столом. Банщик Василий постарался на славу. В ведерке со льдом нежились три бутылки русской водки «экспортного варианта», рядом выстроились запотевшие банки пива, манили к себе щедро нарезанные ломти семги, на двух блюдах чернела и пламенела икра разных сортов (кто какую больше любит). Шашлык из молодого барашка источал восхитительный аромат.

– Давай, братва, по первой, – сказал Кадиев, разливая водку в стаканы, – за упокой души нашего кореша – Корейца. Гы-гы-гы…

В больнице первым пришел в себя Колюня, который пострадал меньше других. Поначалу он не сразу уяснил, где находится. Дико болела голова, перед глазами вспыхивали оранжевые искры. В помещении, куда он попал, было темно. Кряхтя и охая, парень сел на жалобно скрипнувшую койку. Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что это больничная палата. На соседних кроватях храпели, стонали и рычали во сне человек семь больных. Воздух был густо насыщен тяжелым запахом лекарств, несвежего белья, а также еще чем-то на редкость неприятным. Некоторое время он сидел, припоминая случившееся, но мысли путались, воспоминания были какие-то отрывочные, неполные. Вот они гуляют в кабаке, пьют коньяк, горланят песни. Енот кидает крупные купюры оркестру, заказывает «Таганку». Затем он же, пригорюнившись, вспоминает зону, кореша Петьку, умершего от туберкулеза в лагерной больничке. Все четверо ругаются в полный голос, проклиная подлых ментов. Какой-то чудак в очках делает им замечание (откуда взялся, народ теперь тише воды, ниже травы). Обнаглевшего очкарика выводят в туалет, дают раз по очкам, суют носом в унитаз, – при этом воспоминании Колюня тихо засмеялся. Униженный очкарик жалобно просит прощения: оказывается, он хотел показать себя мужчиной перед женой. Развеселившиеся бандиты великодушно его милуют, наградив на прощание смачным пинком под зад. Затем Колюня танцует с подвыпившей девицей в короткой юбке, шарит у нее под блузкой. Девица хихикает. Ее ухажер делает вид, будто ничего не замечает, и заливает тоску водкой. Девица оказывается явной потаскухой. Колюня выводит ее на улицу и трахает прямо в машине. На прощание дает двадцать долларов. Довольна? Теперь проваливай, шалава! Снова зал ресторана. Окосевший Витя блюет на пол. Халдеи благоразумно помалкивают, боятся, гады! Так, теперь все садятся в машину, едут домой. Мотор ломается. Пьяный Енот пытается починить, но без толку! Единодушно решают ловить частника. Дороги пустынны, ребята постепенно звереют. Наконец появляется какая-то тачка. Разъяренный Енот предлагает забрать машину себе, а лохов выкинуть. Пусть помокнут, как они до этого! Дальше… А дальше – словно отрезало, сплошной мрак, озаряемый вспышками боли…

Внезапно Колюня почувствовал, что безумно хочет курить. Пошатываясь на ватных ногах, он выбрался из палаты. Дежурная медсестра спала, уткнувшись носом в стол и как-то странно похрапывая. Полуосвещенный коридор был безлюден, но из курилки, расположенной в дальнем его конце, доносились приглушенные мужские голоса, тянуло манящим запахом табачного дыма. Держась за стены, Колюня побрел туда. Мужчин в курилке оказалось трое: старик на костылях с загипсованной ногой, коренастый работяга с мозолистыми руками и худой очкастый парень, очень похожий на студента.

– Эк тебя, сынок! – поразился старик. – Ты что, с крыши упал?

– С самолета, – буркнул Колюня.

Все засмеялись.

– Закуривай! – радушно предложил работяга, протягивая пачку «Астры».

Колюня предпочитал «Мальборо», но дареному коню в зубы не смотрят, тем более что своих не было, остались в машине. Сухо поблагодарив, он взял сигарету, присел на лавочку в углу. Вонючий едкий дым обжег горло и легкие. Парень закашлялся, но все равно продолжал жадно затягиваться. Голова немного прояснилась. Стали вспоминаться подробности: огромный кулак, врезающийся в переносицу, падение в грязь. Унылая шутка Витька насчет внешности настоящего боксера. Зловещий черный «БМВ», вынырнувший из темноты. Разъяренный Савицкий с горящими, будто у тигра, глазами. Резиновая дубинка, разбивающая лицо Енота. Ринувшийся на него, Колюню, мордоворот – Малюта, кажется, его кликуха! Резкий удар, боль, темнота. Все ясно!

– Мужики, не знаете, где остальные ребята, с которыми меня привезли? – спросил он.

– Двое в реанимации, очень плохи, – ответил «студент». – Если ты упал с самолета, то они не иначе как со спутника. Третий, постарше, в десятой палате вместе со мной.

– Проводи меня к нему, – попросил Колюня.

– Ладно, докурю вот только.

Енот чувствовал себя отвратительно. Ныла сломанная челюсть, гудела голова, забинтованная почти целиком, так что оставались лишь щелки для глаз и рта. Переломанный нос не дышал, поэтому он не чувствовал противного больничного запаха. Но, помимо запаха, имелось немало других проблем: в ушах стоял непрерывный колокольный звон, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Енот, в отличие от Колюни не страдавший потерей памяти, напряженно размышлял, и чем больше он это делал, тем поганее становилось на душе. По сути, первоначальным виновником случившегося был он сам: нарушил нейтралитет между двумя бандами, хотел забрать у пацанов машину, хотя сразу понял – кто они. Если будет разборка – Енот крайним окажется. Он зябко поежился. Быть крайним при столкновении двух сильных банд – одна из самых неприятных вещей, которая может случиться с человеком. Получишь и от тех, и от этих, хорошо еще, если живым оставят. С другой стороны, Савицкий тоже беспредельничал. Ну, дали сгоряча в морду, и хватит, никто бы потом слова не сказал. Так нет, еще раз вернулись, чтобы поглумиться, втоптать в грязь. Славик педрилой обозвал, обещал опетушить [5] Это самое сильное оскорбление для уголовника. . Интересно, что Кадий по этому поводу скажет?

Енот увидел склонившийся над ним темный силуэт, в котором с трудом распознал Колюню. Лицо пацана раздулось и покрылось багровыми кровоподтеками, нос превратился в лепешку.

– Что тебе? – прохрипел Енот. – Где остальные?

– Витька с Лехой в реанимации, говорят, очень плохи. Я пришел спросить, что делать?

Енот некоторое время размышлял.

– Дозвонись до Кадия, – наконец промолвил он. – Расскажи все как было: остановили машину ребят Савицкого, я их не узнал в темноте, думал, обычные лохи. Они же сразу в драку. Потом вернулись, добили. Мы были в лоскуты пьяные, какие из нас бойцы?! Скажи, двое ребят в реанимации, а Савицкий педрилами обзывал, грозился опетушить. Все понял? Давай!