Андрей Дышев - Плацдарм по бросовой цене

– Я же тебе объясняю – человек с голоду умирает! – сказал я и полез в карман за деньгами. Увидев у меня в руке двадцатидолларовую купюру, мясник воткнул тесак в тушку, вытер руки о невообразимо грязный фартук и протянул волосатую руку.

– Давай. Хорошо. Что хочешь? Мясо? Птица? Рыба?

– Мясо, овощи и вино, – ответил я, сглатывая слюну. Разговор о еде стал настоящей пыткой.

– Хорошо, – кивнул мясник, растворяясь в облаке пара. – Посуды у меня нет, я все заверну в фольгу.

Через несколько минут он подал мне два тугих пакета, доверху наполненных едой. Представляя, какое счастье испытает Влад, когда я выложу все содержимое на стол, и чувствуя от этих мыслей прилив сил, я круто повернулся и побежал к лестнице. Я уже поднялся на несколько ступенек вверх, как у меня над головой лязгнула дверь, и мне навстречу стал спускаться мужчина лет сорока в белой форме с синим ромбом, окаймленным двумя волнистыми линиями, на груди.

Лестница была слишком узкой, а мои пакеты занимали много места, и где-то на средине мы остановились. Я интуитивно почувствовал, что обладатель ромба приставлен к камбузу, чтобы следить за порядком, и постарался расстаться с ним как можно быстрее. Незнакомец скользнул по пакетам, которые я нес, взглядом, губы его скривились, он дернул головой и с выражением глубочайшего недоумения на лице прошел мимо меня. Перешагивая через ступени и рискуя поскользнуться, я пулей взлетел вверх, но не успел взяться за ручку двери, как услышал:

– Эй! Ну-ка постой!

Я обернулся. Обладатель ромба смотрел на меня снизу вверх и с подозрением щурил глаза.

– Это ты мне? – зачем-то уточнил я, медленно открывая дверь.

– Не притворяйся идиотом! Кто разрешил сюда зайти?

«Ну точно как в Москве!» – подумал я, выходя на палубу и оставляя дверь распахнутой настежь. Раз, два, три, четыре, мысленно отсчитал я и на счет «пять» с силой толкнул дверь вперед.

Раздался глухой удар. Стальная дверь загудела от контакта с головой незнакомца. Не устояв, он кубарем полетел вниз. Я не стал выяснять, насколько удачно он вернулся к окошку варочного зала, плотнее прикрыл дверь и, подхватив драгоценные пакеты с едой и бутылками, быстро пошел по палубе.

Не дойдя до музыкального салона, рядом с которым находилась наша каюта, я свернул в холл, расположенный по центру судна. Там, на диване под пальмами в черных кашпо, курили два господина в белых костюмах. Своими полированными головами с гладко зачесанными и смазанными гелем волосами они мешали мне внимательно рассмотреть схему эвакуации, висящую за ними на переборке. Я переминался с ноги на ногу, вставал на цыпочки, и мои горячие пакеты елозили по коленям господ.

– Я вам не мешаю? – теряя терпение, спросил я.

Господа перестали курить и куда-то послали меня на сложном патагонийском диалекте, но это не помешало мне ознакомиться со схемой судна. Аптеки, которую я искал, на борту не было, лишь на нижней палубе была обозначена каюта судового врача.

По винтовой лестнице я спустился на нижнюю палубу и без стука вошел в каюту врача. Очень полная дама в белом халате и с тяжелыми перламутровыми губами что-то высматривала в маленьком круглом зеркальце, низко склонившись над столом. Мои перемещения в пространстве для нее ровным счетом ничего не значили, так как женщина при моем появлении продолжала жить сугубо личными интересами. От такой манеры встречать посетителя повеяло чем-то родным, и, расслабившись, я полез в карман за деньгами. Как назло, у меня остались только сотенные купюры, и раскидываться ими по каждому поводу было слишком дорогим удовольствием, но иного выхода у меня не было.

Я опустил пакет на пол. Звякнули бутылки.

– У меня обед, – ответила женщина тихо, осторожно нажимая пальцем на кончик носа.

Я положил на стол купюру, причем так, чтобы ее край наполовину закрывал зеркальце.

– Что это? – спросила женщина, оставив нос в покое и принявшись за мешки под глазами.

– Мой друг мается от бессонницы, вторые сутки уснуть не может.

– Разве в баре перевелись джин и ром? – спросила женщина, зачем-то делая вид, что не замечает купюры, и обрекая себя тем самым на танталовы муки.

Я не знал, что лекарства на борту теплохода стоят так дорого. Пришлось выложить еще одну сотню, но это был самый крайний минимум. Судовой врач тяжело вздохнула, словно хотела сказать: «Ох, и утомили же вы меня своими просьбами!» – встала из-за стола, подошла к стеклянному шкафу и взяла с полки пачку таблеток.

– По одной на ночь, – сказала она, кидая упаковку на стол.

– А максимум за один раз сколько можно принять? – на всякий случай уточнил я.

– Если вес до двухсот двадцати фунтов, то три, а если больше, то четыре.

По дороге в каюту я вычислял вес Влада в фунтах. Мой друг ждал меня, лежа на диване и глядя в потолок. Пока я выкладывал на стол большие куски запеченной говядины, пучки салата, помидоры, серые лепешки и тонкие копченые колбаски, Влад не проронил ни слова и не пошевелился. Казалось, он испытывал свою волю. Мясо, нашпигованное специями, разваливалось у меня в руках, источая совершенно безумный запах. Я едва сумел вскрыть бутылки с вином, наполнить до краев два стакана и незаметно бросить в один из них четыре таблетки снотворного.

– Ты не заболел? – спросил я, когда все было готово к пиршеству, а Влад по-прежнему не проявлял признаков жизни.

– Нет, – мрачным голосом отозвался он. – Со мной как раз все в порядке.

Он медленно поднялся с дивана и, избегая смотреть мне в глаза, подошел к столу, взял кусок мяса размером с мою голову и с утробным урчанием вонзил в него зубы.

Я насторожился и незаметно пробежал взглядом по каюте. Чемодан, который перед моим уходом лежал на полу, теперь стоял между креслом и журнальным столиком. Влад, зажмурясь, рвал зубами говядину и глотал, не успевая прожевать.

Я придвинул к нему бокал с вином. Влад поднял его и, продолжая есть, долгим взглядом посмотрел мне в глаза.

– Что в чемодане? – спросил он таким голосом, от которого у меня мурашки по спине побежали.

– Без малого миллион баксов, – ответил я, поперхнулся и закашлялся.

Влад двумя глотками осушил бокал, вытер рукой губы и снова уставился на меня. Все это очень напоминало сцену из популярного фильма, и я был почти уверен, что Влад сейчас скажет: «Не умеешь ты врать, Сеня!»

Но Влад сказал другое:

– Тогда почему ты не хочешь его открыть?

Я мельком взглянул на бокал Влада. На его дне остались едва заметные нерастворившиеся крошки от таблеток. Для такого бугая, подумал я, и пяти штук будет мало.

– Я хочу его открыть, – ответил я, энергично двигая челюстями. – Только надо собраться с мыслями и вспомнить два кода.

– Один код, – поправил Влад, хитро глядя на меня, приблизив к глазу бокал. Через гнутое стекло его глаз казался огромным и узким, как у китайца-великана.