Сергей Самаров - Диверсант № 1

Сам Тихонов, осмыслив все, увидел в этих книгах реальный след, по которому можно вести поиск…

Столбов-младший под окном что-то выспрашивает. Ему объясняют. Он спрашивает снова. Объясняют, видимо, не совсем понятно. Иначе они и не умеют. Они сами ничего не знают. А Столбов сердится. Он любит, чтобы ему подавали сразу и все. Привычка человека, неограниченного в средствах. Эта привычка вредно сказывается на характере и часто мешает в повседневном общении с людьми, которые считают такого человека капризным самодуром. И во многом, честно говоря, правы.

Сейчас Столбову-младшему есть отчего сердиться. Но он не всегда такой, хотя мягким его назвать трудно. А вообще-то, он мужик неплохой, и Тихонов без труда сумел перестроиться после службы в ФСБ на работу с полууголовным авторитетом. Некоторые отставники пробовали подобное, но после ощущения собственной значимости и силы власти им трудно было перейти в подчинение к людям, которых раньше сами же преследовали. Виктор Петрович отнесся к этому вопросу философски и обдумал свою линию поведения и даже свою линию восприятия отношений загодя, чтобы не встречаться с неприятными неожиданностями. И в результате совместная работа получилась спокойной, без ломки характера.

Но сейчас предстоит доказать и собственную незаменимость.

Не углубляясь в детальное изучение выписанных Столбовым-старшим цитат, потому что дать они ничего не могли, Виктор Петрович вернулся к столу и разложил газеты для просмотра. Среди газет попался даже журнал «Профиль», носитель, как правило, сугубо столичных проблем, но что-то там Владилена Юрьевича тоже заинтересовало. Сами газеты почти все тоже разные. И местные, и центральные. Прочитать все это следовало, чтобы выявить предмет интереса более конкретно, но заняться этим можно и чуть позже. В первую очередь следует рассмотреть даты. Если судить по пожелтевшей бумаге, многие из газет достаточно старые и лежат на столе или лежали до этого на полке уже не первый, должно быть, год.

Тихонов в пору своей службы следственные действия любил, как многие люди любят кроссворды, и не зря имел репутацию хорошего опера. Он умел проводить методичное исследование, в результате которого мог выделить главное направление поиска, и если убеждался в своей правоте, то действовал цепко и с напором. Сейчас ему, конечно, труднее. Он не имеет даже лицензии на частную детективную деятельность. Лицензия охранника может, конечно, открыть ему ограниченный допуск к материалам следствия, если районный прокурор человек не слишком плохой, а следователь не слишком в себе уверенный. Но этого мало. Прокуратура, скорее всего, не пожелает допустить человека со стороны до своих документов. Придется действовать другим способом. Старые связи остались во многих областных управлениях. Записная книжка у Виктора Петровича всегда с собой. Надо будет позвонить и попросить о содействии. Чтобы сверху пришел звонок-просьба. На такие просьбы сельские прокуроры реагируют, как правило, положительно и не отказывают. А если откажут, то придется просто включать в поиск настоящих оперов из областного управления. Что сказать им и как преподать существо дела – стоит еще продумать, но основное направление Виктор Петрович уже уловил. При такой подаче данных дело начнут раскручивать большими силами.

Скрипнула, тужась разболтанными петлями, стараясь с косяка не сорваться, дверь в коридоре. Вернулся Алексей Владиленович.

– Нашел что-то? – спросил со спины.

Голос тяжелый. Переживает, должно быть, после разговора с земляками. Это неудивительно. Последний родной человек у него остался – отец. И такая история… Любой переживать будет, если не все бизнес из него выжал, если остатки души имеет.

– У меня пока появились предположения… Будем искать и другие варианты, а потом остановимся на самом вероятном, – уклончиво ответил Тихонов. – Как там, кстати, с моими просьбами? Относительно подписки на газеты и данных из военкомата.

Истерично взвизгнул под нелегким телом диван. Алексей Владиленович не сел, а упал на него.

– Я отправил машину на почту. Сейчас вернется. И позвонил Саньку. Он из прокуратуры заедет в военкомат. Наведет справки. Санек вежливый, договориться умеет.

Тихонов снял очки и положил на стол. При дальнозоркости смотреть на собеседника сквозь стекла не всегда удобно. Не так видишь глаза.

– В каком хотя бы году ваш батюшка вышел на инвалидность? Не знаете…

Алексей Владиленович вздохнул красноречиво, подчеркивая этим известный факт, что взрослые дети почти ничего не знают о жизни родителей в годы, когда родители были моложе, чем они сами сейчас. Даже в том случае, если родители пишут мемуары. Это проверено опытом.

– Меня тогда еще не было. Разговоры какие-то были, но сейчас сообразить трудно. Мне кажется, в начале пятидесятых…

– Хорошо.

– Что хорошего? – Резкий вопрос и недобрый. Даже и не вопрос, а реплика.

– Это я по другому поводу…

Когда бросают такие реплики, лучше не заниматься пустой болтовней. Опять очки на нос – и к делу.

Тихонов стал заносить в рабочую тетрадь даты выхода газет не во временном порядке, а в том, в котором они были сложены на столе. В принципе, газеты на столе могут быть сложены и без всякого порядка. Нужна какая-то одна, не трудно перебрать все и найти нужную. Но судя по тому, как были сложены газеты, по тому, как подобраны цитаты из книги, Владилен Юрьевич любил порядок во всем.

– Ваш батюшка… методичный человек?

Он чуть было не допустил бестактность и не задал вопрос со словом «был». Но удержался вовремя.

– Он любит, чтобы у него все было на месте. И всегда знает, что и где у него лежит. Армейская привычка к порядку. Меня долго к этому приучал… Своим примером. Да… Методичный…

– Я тоже так подумал. Это важно. Вы, кстати, не спросили земляков, не приезжал ли кто к нему в последнее время? Не получал ли он писем? Не спрашивал ли кто посторонний про него?

– Все это спросил. Никто ни приезжал, письма получал редко, посторонние про него не спрашивали. Но около универмага три дня подряд перед похищением по нескольку часов ставили одну и ту же машину – белый микроавтобус «Газель», и какие-то незнакомые люди гуляли по городу. У нас не часто бывают незнакомцы. Город в стороне от торных путей. Поэтому их заметили.

– Номер машины…

– Никто не обратил внимания. Обратили внимание на другое. Все эти приезжие носили черные одежды и… сами были чернявые. И, как говорят, какие-то натянутые, сдержанные, как роботы. Даже пива не пьют и не курят. У нас тут привычка у людей… Кого увидят чужого, закурить спрашивают. Не любят свои курить. У них тоже спрашивали. Причем, разные люди. Не курят… Или просто жадные…