Сергей Самаров - Молчание солдат

– Говорят, профессор вчера вечером почувствовал легкое недомогание и ушел с работы сразу после обеда. А сегодня вообще не появился в лаборатории. Должно быть, заболел. Знаете же, сейчас грипп ходит. У нас в департаменте треть сотрудников чихает и кашляет, хотя все, кажется, сделали прививки...

Между тем Джастин за разговором не забывает о деле, быстро находит в базе данных домашний номер профессора. Звонит. Но и там телефон не желает отвечать. Маккинрой начинает чувствовать беспокойство.

– Поехали к нему, – не предлагает, а уже решительно командует он, при этом внешне выглядит по-прежнему растерянным, и несоответствие волевого голоса внешнему впечатлению заставляет Джастина Юма посмотреть на Маккинроя внимательнее.

– Поехали, – без уговоров соглашается Джастин.

Дом профессора находится в недалеком пригороде. Маккинрой гонит свой джип «Форд Бронко» на максимальной скорости. Мотор ревет, пугая прохожих. Нужная улица, нужный дом... Уже на крыльце беспокойство возрастает – дверь слегка приоткрыта.

Входят, осматриваются, и Джастин сразу начинает звонить по сотовому телефону, вызывая экспертную бригаду...

В доме все перевернуто кверху дном. По полу разбросаны вещи и бумаги. Вывалены с полок книги. Разбита посуда и оборваны телефонные провода. Черной пробоиной зияет монитор компьютера, сам компьютер стоит без кожуха. Вырван жесткий диск.

– В лабораторию! – командует Маккинрой. – Проверить там...

Джастин согласно кивает, но предварительно начинает звонить в лабораторию, предупреждая о приезде и требуя экстренных мер безопасности. Едут, не понимая почему, очень торопливо, нарушая все правила движения и рискуя жизнью, пролетают перекрестки на красный сигнал светофора.

В лаборатории их ждет новый удар. Из комендантского сектора по требованию Джастина привозят запасные ключи. Вскрывают кабинет, разблокировав систему идентификации дверного замка. Долго возятся с замком сейфа, приглашают еще одного специалиста, потому что сами справиться не могут. Сейф пуст... Не только образец препарата ньянга, но и все документы по анализу исчезли! И восстановить их, не имея препарата, возможности нет. Так однозначно говорят другие специалисты лаборатории.

Начинается обыск, который не дает результата. Только в ящике стола, среди бумаг, подготовленных к уничтожению, Маккинрой находит один листок, исписанный от руки. Документы, в том числе и этот листок, не удалось вовремя уничтожить, потому что в кабинете оказался сломанным шредер. Пол не показывает листок никому. Он разбирает остальные бумаги, а этот листок незаметно сворачивает и убирает в карман.

– Что-то интересное? – спрашивает Джастин, подойдя сбоку. – Черновики?

– Да... Но не имеющие отношения к нашему вопросу...

И только несколько часов спустя в своей небольшой квартирке Маккинрой развернет этот листок и прочитает его полностью. И поймет, что это черновик текста шифрованной телеграммы, которую собирался отправить Зин-Мухаммад. Вывод напрашивается сам собой. Никто не похищал профессора, как предполагают сотрудники ЦРУ. Профессор сам – агент иностранной разведки...

Но вот только какой?

Птица кричит пронзительно и властно. Даже обиженно и слегка разочарованно... И неторопливо взмахивает тяжелыми крыльями, словно вбирает в себя высоту и неразрывно соединяется с небом. Каждый взмах – мощный толчок о невидимый воздушный поток. Так человек толкается о склон горы ногами, взбираясь вверх.

– Что кружит... Сдаст нас, стерва... – говорит кто-то справа, из-за округлого и черного с одной стороны, словно неровно подкопченного, камня-валуна. – У «волкодавов» глаз наметанный... Сразу поймут...

– Эх, мать ее! Скарифанилась с «летучими мышами» [5]... Дать бы очередь, чтоб навсегда отлеталась. Чтоб перья в воздухе покружились. Чтоб вдрызг, – озлобленно и с непонятным восторгом добавляет другой из-за соседнего камня, еще более черного. Говорит так, словно уже видит, как летят, кружатся по воздуху перья убитого орла. По-русски говорит, без акцента.

– Еще один способ сдать, – холодно комментирует Аббас, не оборачиваясь на голос. Он и без того знает, кто единственный в его группе да и во всем отряде по-русски говорит без акцента, и сам дал бы туда, откуда голос этот раздался, очередь. Тоже – чтобы перья полетели, чтобы вдрызг... Дал бы очередь только потому, что у этого Николая глаза всегда гноятся, и умываться он не любит, но очень любит деньги... И вообще, потому что он Аббаса раздражает с первого дня их знакомства. И если бы не Руслан, не позволяющий в своем отряде внутренних разборок, не было бы сейчас слышно этого «вдрызг»...

– Чем они зимой кормятся? – зевнув, не спрашивает, а просто словами выражает птице сочувствие Анвар, долго глядя на поднимающегося к вершинам хребта орла. – Несладко, наверное, живется...

– Трупами кормятся, – мрачно отвечает Аббас. Он почему-то обычно знает больше других, хотя самый молодой в группе. Наверное, потому, что дольше других учился и много читал в детстве. И сейчас читает все, что под руку подвернется, с жадностью. И отвечает первым, как и положено отвечать человеку, которого Руслан Вахович назначил эмиром в маленьком джамаате [6]. Вообще-то это даже не джамаат, потому что в каждом джамаате должны быть и снайперы, и минометчики, и гранатометчики, и все остальные специалисты. В группе таких нет. Это действительно только группа, отправленная со специальным хозяйственным заданием. Именно хозяйственным, как ни приземленно это звучит, но заданием очень важным. – Этот вот собирался подкормиться нашими с тобой трупами. Может быть, и подкормится. Как себя поведем...

– И как повезет... – добавляет Анвар, стряхивает с газовой камеры автомата налипший мокрый снег, откладывает оружие в сторону и переворачивается на спину. Анвар хладнокровно относится и к жизни, и к смерти. И уверен, что все судьбы давно расписаны где-то там, наверху. По материнской линии он сван [7] и христианин, по отцовской ичкериец [8] и абрек, не ставший сам, как отец, правоверным мусульманином. Но он верит в то, что Бог у всех един и всеми управляет одинаково, как бы люди его ни называли, каким бы способом ни произносили свои молитвы. И только Бог знает, когда и кому закончить жизнь. Только вот как – это человек сам выбирает... И потому сейчас Анвар лежит не как все, не всматривается в нижние тропы, ожидая оттуда опасности, а просто лег на спину и забросил руки за голову. На небо смотрит безмятежными, редкими для кавказцев яркими голубыми глазами.

Судьбы расписаны наверху... И Аббас тоже смотрит на небо, только не над собой, а с юго-западной стороны. Небо там хмурое – несет с моря снеговые тучи. Внизу, в долине, это предвещает дождь. Здесь, выше перевала, это должно предвещать снег. Хорошо бы... Нужен большой, обильный снегопад, чтобы скрыть следы, оставляемые отрядом, и сделать видимость нулевой, напрочь запретить полеты вертолетам. Тогда группа сделает свое дело и благополучно уйдет от преследования... Небо всегда помогало Аббасу, потому что он, как истинный правоверный, всегда почитает Аллаха. И не должно оно подвести в такой момент.