Сергей Самаров - Опасность предельного уровня

Ахмат вышел на террасу с чашкой чая в руке. Поставил чашку на перила и потер спину. У него и раньше, помнится, спина побаливала. А сейчас погода сыроватая, осенняя, немудрено на сквозняке спину простудить. Беречь себя надо...

На эту спину, прямо на поясницу, и навел Урусхан прицел. Несколько секунд смотрел не дыша. Потом поднял его по позвоночному столбу до уровня лопаток. Когда пуля перебивает позвоночник – человек уже не жилец... Это ничуть не хуже выстрела в сердце. И попасть в позвоночник ничуть не сложнее, чем в сердце, если не легче. Большинство людей считает, что сердце находится у человека в левом боку. Но снайперу положено знать, что это неправда. Сердце только прослушивается в левом боку. А находится оно почти в середине груди. И влево смещено совсем немного. Но при умении, перебив позвоночник, можно попасть в сердце. Нужно только, чтобы Ахмат чуть боком повернулся, вот так...

Но Ахмат шагнул вперед. И как раз в это время Урусхан выстрелил. Он хорошо увидел в прицел, как разлилась кровь по домашнему пиджаку Ахмата. Сразу в большом количестве. Должно быть, какой-то крупный кровеносный сосуд задел. Однако Ахмат сразу не упал. Он сумел даже повернуться и посмотреть. И смотрел он, Урусхан был уверен в этом, именно в слуховое окна чердака, откуда в него стреляли. И только после этого стал медленно оседать на дощатый пол террасы. И так медленно оседал, что Урусхан успел выстрелить еще раз. Теперь в грудь... Этот выстрел оказался более удачным и сразу свалил и сломал ментовского капитана.

Выстрелов слышно не было. У «винтореза» хороший глушитель. И жена Ахмата не сразу все поняла. Она видела, как муж вышел, видела, как шагнул к ней, а потом упал... Может быть, когда Ахмат оборачивался, она видела и кровавое пятно, расплывающееся по спине... И только через минуту она шагнула к телу, остановилась на половине пути, потому что и второе пятно увидела, на груди, и вскинула руки...

Будь у Урусхана еще патроны, он выстрелил бы и в нее, чтобы не мучилась женщина. Тяжело ей будет одной четверых детей воспитывать...

Наконец, женщина закричала. Из дома выбежал откуда-то взявшийся там еще один мент, сразу вытащил пистолет и тоже посмотрел в сторону чердачного слухового окна.

Урусхан понял, что ему пора уходить, потому что и для мента у него не нашлось лишнего патрона. Он неторопливо вытащил из внутреннего кармана камуфлированной куртки идеально белый носовой платок, настолько белый, что в темноте чердака казалось, будто платок сияет, и вытер пот со лба. Несмотря на внешнее хладнокровие, Урусхан волновался, и на лбу выступила испарина. И начал неторопливо разбирать винтовку, чтобы уложить ее в «дипломат». Каждое движение его было выверенным и спокойным. Создавалось впечатление, что Урусхан любуется своим поведением и вообще очень собой доволен...

И никто бы в этот момент не посмел подумать, что перед ним человек с отклонениями в психике. И происходило это, наверное, потому, что Урусхан сейчас не перед кем-то изображал то, что привык изображать, чтобы выжить, а изображал нечто для самого себя. И это выглядело совсем иначе, чем тот Урусхан, которого знали все, включая Джабраила Алхазурова...

Самая большая проблема для любого, кто сядет в шкаф на относительно длительное время, – это удержаться и не чихнуть, хотя чихнуть хочется невыносимо. Пыль здесь копилась на протяжении нескольких лет, улеглась добротными увесистыми слоями, и теперь, когда ее пошевелили и снаружи, и внутри, возмутилась, и, как следствие такого возмущения, проявила защитную реакцию. То есть стала забираться в нос и в рот. Пришлось основательно, до боли тереть себе двумя пальцами нос в самом основании прямого носового хряща, чтобы не чихнуть. А чихнуть хотелось все равно.

Удержала подполковника Афанасьева от чихания только жалость к снайперу. Иначе пришлось бы его убить, а убивать его не следовало, потому что это оборвало бы, может быть, единственный след, ведущий к Джабраилу Алхазурову. И подполковник терпел... То есть терпел его нос, уже начавший сильно болеть от постоянных блокирующих нажатий.

Кордебалету из шкафа было все видно прекрасно. Причем сам шкаф стоял в таком месте, куда вообще не достигал слабый свет, идущий с улицы через невеликое слуховое окно. При высоком росте подполковника ему пришлось в шкафу основательно сжаться. И обычное его оружие, точно такой же, как у неведомого снайпера, «винторез», пришлось вообще поставить за шкаф в самое темное место, чтобы он случайно на глаза не попал любителю такой техники. И, естественно, знатоку, потому что Кордебалет хорошо видел, как снайпер ловко, точными движениями разбирает винтовку и укладывает ее в «дипломат». Так укладывать может только тот, кто часто с таким оружием работает. Даже в полумраке – ни одного лишнего движения. О профессионализме это еще не говорит, потому что профессионализм у снайпера – это понятие особое, включающее в себя не только умение стрелять точно, но и выбрать нужную позицию, и умение добраться до этой позиции незамеченным, и обязательный просмотр места работы с противоположной стороны, чтобы не нарваться на другого снайпера, потому что снайперские дуэли, бывает, длятся несколько дней. И еще множество обязательных вещей, которые и делают снайпера профессионалом. Сам подполковник Афанасьев, хотя уже много лет назад сменил автомат Калашникова на снайперскую винтовку, профессионалом себя не считал. Он был профессиональным разведчиком, он был профессиональным шифровальщиком и радистом, но не снайпером. И ничего не мог пока сказать о человеке, стрелявшем сейчас в ментовского капитана Хамкоева, потому что имел слишком мало данных. И то, что он сам, как и другие, называл человека снайпером, говорило только о том, что таков у этого человека оперативный псевдоним.

Снайпер не торопился покинуть помещение.

Сначала Кордебалет не мог понять, почему тот не торопится, но сообразил быстро, когда тот повернулся к нему лицом. Снайпер привычными движениями, почти профессионально делал «растяжку» из гранаты. Осталось только закрепить ее, и тот, кто пожелает осмотреть место его работы, может устроить крупную неприятность для своей внезапно овдовевшей жены. Или же, наоборот, доставить ей радость, что тоже случается...

Мысленно Кордебалет подгонял снайпера, чтобы тот побыстрее дал подполковнику возможность чихнуть, и даже давал такие же мысленные советы по установке растяжки, поскольку обладал в этом деле достаточным опытом. Но снайпер справился с задачей сам, и довольно успешно. И только после этого осмотрелся, не увидев, естественно, подполковника, и ушел, прихватив с собой «дипломат». Таким образом, за весь рабочий сеанс снайпер допустил только три ошибки. Первая ошибка – он не обнаружил наблюдателя, сидящего в трех метрах от него. Вторая – пошел с места работы с оружием, рискуя при этом нарваться на патруль и таким образом попасться. Впрочем, вполне возможно, что он перепрячет «дипломат» где-то неподалеку, чтобы забрать его потом. Скорее всего, он так и сделает... Третья ошибка – он оставил стреляные гильзы под окном. Стреляные гильзы оставляют только в том случае, если пользуются одноразовым оружием. А теперь, отправив эти гильзы на экспертизу, можно будет сравнить их с другими гильзами, подобранными в местах проведения террористических актов и исследованными на «личностные характеристики». Все такие данные хранятся в компьютерах и позволяют порой сказать, какая банда провела определенную акцию. При внесении в базу данных новых характеристик компьютер автоматически проведет идентификацию и определит, где этот «винторез» успел «засветиться»...