Сергей Самаров - Операция «Антитеррор»

Подполковник провозился с замком долго. Распахнул дверь, не спрашивая и не заглядывая, как жена, в «глазок» с обзором в сто восемьдесят градусов. А что ему туда заглядывать? Он был уверен, если это кто-то с недобрыми намерениями, то уж бывший спецназовец и с одной рукой сумеет за себя постоять. Такое уже случилось однажды на улице возле магазина. Трое попытались отнять у него бутылку. Он их отправил в больницу с тяжелыми переломами.

Сейчас перед подполковником оказалась девушка лет двадцати с небольшим. Может быть, и постарше. В обыкновенной спортивной куртке, в вязаной простенькой шапочке.

– Вам кого, моя симпатичная? – спросил Леня галантно и испытал желание шаркнуть ножкой. Девушка была чертовски хорошенькой.

– Мне нужен подполковник Проханов. – А вот голос у нее низкий и серьезный. Очень даже деловой голос, располагающий только к строгой беседе.

– Заходите. Он, кажется, дома...

И посторонился, пропуская гостью.

Куртку и шапку девушка снимать не стала, только расстегнула на куртке замок, разулась – показывая всем внешним видом, что она ненадолго, – и прошла в комнату. И даже не обернулась, когда увидела, что там никого нет. Подполковник не удивился этому. Как старый разведчик, он понял – гостья знает, что Проханов инвалид. И поняла, естественно, что дверь ей открыл сам хозяин, предпочитающий выражаться не всегда одинаково понятно.

– Присаживайтесь. Слушаю вас очень внимательно.

Она улыбнулась почти лукаво:

– Я пришла поговорить с вами о вашей жизни.

Этого Леня не понял. И подумал, что такой разговор с ним может быть только на одну тему. Он же на эту тему разговаривать не любил и в общество трезвенников записаться желания не проявлял.

– А вы кто, простите за нескромность, сами по себе будете? Председатель общества инвалидов войны восемьсот двенадцатого года или заместитель начальника вытрезвителя по воспитательной работе?

– Меня зовут Мария, – видимо, по ее мнению, имя заменяет и должность, и все остальное.

– Очень приятно. А меня зовут Леонид.

Что-то в манере поведения гостьи начало раздражать.

– Леонид Игоревич, – она сразу показала, что знает анкетные данные подполковника, – как вам вообще живется по нынешним временам? Пенсия, насколько мне известно, у вас не генеральская. Да и ту приносят, наверное, с большими задержками...

– Девушка, моя хорошенькая, прежде чем задавать такие вопросы, вы все-таки потрудитесь представиться. Имя у вас красивое, доброе, традиционное имя, годное для любого телесериала, но оно мне, вот честное слово, ровным счетом ничего не говорит. Так кто вы такая, Мария? И что привело вас ко мне?

– Я по образованию журналист. Работала некоторое время в газетах и на радио, но едва ли пользовалась популярностью. Сейчас – начинающая писательница. Хочу писать детективы и боевики о сильных людях. О таких, как вы. О том, как и чем вы жили раньше, и о том, что с вами сделала нынешняя власть.

– А что она с нами сделала?

Подполковник всегда считал, что право критиковать тоже надо заслужить. Хотя бы возрастом, если больше нечем. За молоденькой девчушкой он этого права пока не признал.

Она с ответом замешкалась.

– Вы пришли для долгого разговора или только на два слова? Если побеседовать и порасспросить меня, тогда разденьтесь. Выпивки я вам не обещаю, сегодня мне на работу, а вот чаем с вареньем напою.

Мария улыбнулась и прошла в прихожую раздеться. Вернулась она в спортивном зимнем костюме, сама вся спортивная и подтянутая.

И невольно подумалось, что его дочь от первой жены сейчас такого же возраста и, наверное, тоже спортивная, если унаследовала что-то от папы. Только ростом, в соответствии со своими генами, должна бы быть повыше.

Леня подогрел чайник, чай для гостьи заварил специально свежий, достал из холодильника банку с вареньем. Мария несколько раз пыталась ему помочь, но он с такой работой справлялся и одной рукой.

Чай пили на кухне.

– Трудно вам?

Леня понял, что это начало разговора и разговор упорно сводится к одному.

А в принципе что ему скрывать?..

– Да, мне нелегко. Но это не оттого, что нынешняя власть такая. Власть – она одинаковая для всех. И большинству сейчас трудно. Мне же особенно, но по собственной моей причине. Я привык быть сильным и деятельным. Я воин не только по профессии, но и по внутреннему своему содержанию. Но воином в силу своей инвалидности быть уже не могу. И потому болезненно переживаю ломку, пытаюсь перестроиться под новые условия, хотя это мне удается плохо. Я во сне войну постоянно вижу, потому что она впиталась в меня, пустила корни...

– А вы не искали возможности применить свои знания и умения в настоящей действительности?

Леня горько усмехнулся.

– Пытался. Пошел в школу охранников. Предложил услуги и опыт. Посмотрели сначала документы, а потом только глянули на это, – он поднял культю, – и послали подальше даже не извинившись. Сказали, что школа с преподавателями-инвалидами, даже самыми опытными, только потеряет авторитет. А для них авторитет – это деньги, возможность зарабатывать.

– А кто там работает в этой школе?

– Козлы...

– А по профессии?

– Бывшие менты. Которые сами ничего не умеют. Я предложил им провести испытательный рукопашный бой с ихним преподавателем. Они посмеялись и попрощались. Я задал им несколько вопросов о том, как устанавливаются взрывные устройства на автомобили. Попрощались еще раз, уже настойчивее и с раздражением.

– Почему?

– Потому что я спрашивал их о том, чего они не знают. Их никто не обучал настоящей охранной деятельности. А значит, такой охранник может охранять объект только от случайно заглянувшего туда пьяного. Спецы в такой школе не нужны.

– Хорошее у вас варенье. Ароматное...

– Жена варила.

– Вы руку в Ичкерии потеряли?

– Нет. В Чечне.

– Вы видите в этих названиях разницу?

Он посмотрел на нее совсем нехорошо.

– Естественно. Чечня – это республика в составе России. А Ичкерия – это название выдумано теми, кто не хочет знать Россию.

– Не любите чеченцев? – Вопрос прозвучал почти как укор. Но – очень важный вопрос. Он обратил внимание на тон, которым его задавали. Только не понял, почему этот вопрос важный. На чеченку девушка не похожа. Или просто такая вот интернационалистка по характеру?

– Вовсе нет. Со мной в училище чеченцы служили. Мы даже друзьями были. Они и сейчас, насколько я знаю, в Российской Армии. Оба уже в полковниках ходят.

– Вы заканчивали Новосибирское училище спецназа?

– Нет. Рязанское десантное.

– А все-таки, Леонид Игоревич, какой осадок оставила в вас та чеченская война? Поражение всегда больно бьет по самолюбию военного человека.

Он нахмурился. Задела-таки за больное. Хотя это-то как раз и не сложно. Наверное, это у всех журналистов профессиональное – задавать больные вопросы. Впрочем, если говорить только о гладком да мягком, то получится никому не интересная статья.