Сергей Самаров - Операция «Антитеррор»

– Короче, если мне сейчас же не позволят выполнять мою непосредственную работу, я немедленно еду в прокуратуру и пишу заявление.

– Напугал... – усмехнулся старший лейтенант и оглянулся – не слышат ли посторонние их разговор. – Егоров, – громко сказал он в толпу. – Выпусти эту истеричку. Пусть ее там осмотрят.

Водителя трамвая выпустили, и врач, взяв женщину под руку, тут же увел ее в «уазик» «Скорой помощи», где уже сидела женщина с короткой стрижкой. Резко хлопнула дверца. «Скорая помощь» взвыла сиреной, развернулась и поехала по встречной полосе движения через трамвайные пути. Мигалка ехидно показывала ментовскому лейтенанту, что он остался без участников происшествия.

– Ну, попадется он мне где-нибудь... – лицо врача старший лейтенант хорошо запомнил. Мент не любил лица людей, имеющих свое мнение. Да кто он вообще такой? Врачишка несчастный...

– Ну, попадется мне этот старлей на операцию... – тем временем сказал врач водителю «Скорой помощи». – Я ему аппендикс с яйцами спутаю...

В последнее время я вынужден был часто посещать городское управление. Как-то так получалось, что многие мои дела пересекались или шли параллельно с ментовскими. И потому меня здесь уже хорошо знали и даже пропуск не спрашивали. И в этот раз дежурный оказался знакомым. Я приветственно кивнул ему.

– Привет. Я к Лоскуткову.

– Привет, частный сыщик. А у тебя шнурок развязался... – сказал капитан и, не дожидаясь, пока я посмотрю на свои сапоги на замке-«молнии», расхохотался.

Ментовский юмор не знает границ!

Я поднялся по лестнице, прошел в середину коридора, стукнул два раза в дверь кабинета майора Лоскуткова и вошел, не дожидаясь приглашения.

– Привет, майор...

Он сегодня, как всегда, суров.

– Здравствуй, майор. Долго же пришлось тебя ждать.

Я посмотрел на него, беззаботный, как утреннее солнышко, хотя погода на улице стояла прескверная – то ли дождь со снегом, то ли излишне мокрый снег, то ли осень кончается, то ли зима начинается – и о беззаботном солнце пора забыть.

– Надо было выписать мне официальную повестку. Тогда бы я явился минута в минуту в соответствии со своей природной пунктуальностью. А во всех других случаях я появляюсь только в свободную минуту. Разницу, господин мент, в этом видишь?

Будь у меня нервы послабее, я обязательно отбил бы себе седалище, упав под рысьим взглядом Лоскуткова на пол.

– Чего надо? – спросил я. – Да еще так срочно... У меня своих забот – в карманы не влазят...

Майор, надо сказать, позвонил мне совсем не вовремя. Я осваивал недавно приобретенный компьютер, учился двумя пальцами набирать текст как можно быстрее и провел за этим занятием несколько часов. Пальцы сильно устали, и тогда я на пару часов занялся другим – принялся раскладывать на экране монитора сложный компьютерный пасьянс. От этого важного дела Лоскутков меня и отвлек. А я, признаться, не люблю, когда меня отвлекают от важных дел.

– Я тебя пригласил как бывшего спецназовца. Консультация требуется.

– У вас что, своего спецназа не хватает?

– У нас нет спецназа ГРУ.

А он льстец. Знает, чем купить отставного бравого вояку, которому весьма даже свойственно чувство гордости за свою предыдущую службу.

– Ну-ну... – Я сел на жесткий стул у стены, сбоку от стола майора. Не люблю садиться напротив, где обычно сажают допрашиваемых. – Чем тебе не понравился спецназ ГРУ?

– Где-то я читал об одном фирменном ударе, которому у вас обучали...

– Ты еще иногда что-то читаешь?

Лоскутков ехидства в моем невинном вопросе не уловил. Он считал нормальным, что у него хронически не хватает времени на то, чтобы хотя бы перелистывать художественную литературу. Обычно, заглянув ко мне домой, он читает только названия книг на корешках.

– Если бы тебе пришлось читать столько бумаг, сколько мне... – Майор вздохнул непритворно.

– Так где ты читал про фирменный удар спецназа ГРУ? Рассказывай... – Я всегда болезненно отношусь к любому обвинению своих войск.

– Проходило в каких-то ориентировках. Уже запамятовал когда, но сам факт в голове застрял.

– Компьютером надо пользоваться, – съехидничал я опять.

Компьютер в кабинете Лоскуткова поставили совсем недавно – через пару дней после того, как этой техникой обзавелся я, но он использует его исключительно как печатную машинку. Другого просто не умеет.

– Я уже спрашивал наших компьютерщиков. У них нет таких программ, которые могут проводить подобную выборку. Там только строгий перечень классификации преступлений и поименный архив.

– Не надо, значит, сажать талантливых программистов на длительные сроки. И вообще, относись к таким вещам проще. Пообещай год скостить, и они тебе, уверен, горы свернут...

Пару недель назад мы совместно с Лоскутковым, но по разным побудительным мотивам – я через заказ и предварительную оплату клиента, он через открытие уголовного дела – расследовали одно и то же преступление. В итоге сейчас под следствием сидит женщина – суперталантливый программист. Если бы ее использовать вовремя, можно было бы создать эксклюзивные оригинальные программы, которые могли бы существенно помочь ментам и прочим следакам в их деле.

– Ладно, я не о том.

– Давай «о том»... Что за удар? – Вот, – Лоскутков всегда держал стол предельно чистым. Ни одной лишней бумажки. И сейчас достал из ящика, который открыл ключом, пачку фотографий. Бросил на стол.

Я посмотрел. Трупы анфас и в профиль меня интересовали мало – лицезрение следственных фотографий дело вообще малоприятное, и я выбрал только крупные планы. На фотографиях двое мужчин. У обоих одно и то же ранение – с левой стороны в районе сонной артерии пробито горло.

– Как их так угораздило?

– В течение недели. Два компаньона. И того и другого в машине. В одном и том же месте, около офиса. Ребята криминальные, из очень крутых. Не каждый решится на них насесть. Но кто-то решился. Ну что, знаешь такой удар?

– Удар такой знаю. Это довольно простая вещь. Наносится, как правило, одним или двумя пальцами. Но это удар вырубающий, не смертельный. Из моих знакомых только несколько человек умели пробить горло – чтобы сразу наповал.

– Кто? – встрепенулся Лоскутков.

– Двоих уже нет. В Афгане погибли. Один сейчас, насколько я знаю, принял сербское гражданство и в России не появляется – сильно его командование обидело. Есть один человек и в нашем городе...

Лоскутков встал, напряженный, как тяжелоатлет перед рывком штанги...

– Вольно, садитесь, товарищ майор, – сказал я спокойно. – Он не подходит на роль подозреваемого по одной-единственной, но решающей причине...

– Ну?

– Удар этот наносится правой рукой, потому что сонная артерия пробивается только слева. Справа ты можешь ее прощупать только как пульс. Я понимаю, что сидящего в машине человека со стороны улицы можно ударить и левой рукой. Так даже сподручнее, если подходишь к машине сзади. Но чтобы сделать этот удар смертельным, нужно тренироваться много лет. А тренируются, как правило, не предполагая, что жертва будет сидеть в машине. Короче, тренируют только правую руку, потому что левая в этом плане обычно бывает бесполезна.