Сергей Самаров - Особо секретное оружие

Около дома остановился старенький и весь разбитый сельскими дорогами милицейский «уазик». С правого переднего сиденья выбирается пожилой милиционер. Маленькие звездочки на его погонах трудно разобрать с такого расстояния, но Алданову кажется, что пожилой милиционер в звании старшего лейтенанта. Но это в принципе и не важно, сам Виктор Егорович хорошо знает, что в нужный момент маленькие звездочки на этих плечах могут смениться большими. То есть старший лейтенант станет полковником...

Куратор...

Куратор осматривается невнимательным взглядом, косолапя и покряхтывая, идет к калитке и громко стучит. В избе должны уже проснуться и ощериться в окна автоматами. Впрочем, суетиться причины нет. Старший лейтенант идет один, водитель остался в машине. Двигатель включен. Значит, ненадолго... Чечены умеют общаться с ментами...

К калитке выходит Зинур. Открывает. Молча смотрит на пожилого старшего лейтенанта.

– Здравствуйте, – козыряет тот. – Я, так сказать, буду местный участковый старший лейтенант Лизунов... С кем, так сказать, честь имею?

– А чего надо-то? – Зинур не волнуется и в спокойном недоумении почесывает затылок.

– Надо посмотреть, кто здесь у меня объявился, на каком основании поселился... – говорит старший лейтенант строго.

– Да дом вот купить хочу... Пока присматриваюсь...

– А хозяин где?

– Вот я сам и ищу хозяина... – зевает Зинур.

– И поселились, стало быть, без разрешения...

Зинур молча лезет в карман и вытаскивает сто долларов. Молча кладет в уже протянутую руку.

– Вот временное разрешение. Годится такое?

Старший лейтенант смотрит в ладонь, но руку не убирает. Зинур добавляет еще одну банкноту аналогичного достоинства. Ладонь сжимается.

– Годится... Надолго поселились?

– У меня квартира в Москве... Там слишком жарко... Отдохну недельку-другую...

– Добро... – соглашается старший лейтенант. – Две недели... Через две недели я приеду...

Он козыряет и косолапит обратно к машине. Зинур закрывает калитку.

Виктор Егорович провожает громыхающий «уазик» и остающееся после него облако звенящей пыли долгим взглядом. Он понимает сигнал. Появление куратора – это прямой приказ продолжать операцию. Срок дается – две недели... Эти две недели суетиться не стоит... Пусть Зинур еще поживет... Пусть поживет бывший лейтенант Абдукадыров...

Алданов снова откидывается на спину и закрывает глаза...

Он и здесь под привычным контролем...

– Воры... Кругом одни воры и взяточники... – жалуется Мансур, владелец большого хозяйства. – Чтобы хоть что-то сделать, надо взятку дать, чтобы ничего не делать, надо две взятки дать... А за работниками только следить успевай. Отвернешься – что-нибудь да стащат... Не хотят понимать, что это уже не колхозное, это – мое...

Талгат не улыбается. Его мало трогают заботы человека, которому приказано его принимать.

– Ты забываешь, что это – не твое... – сухо говорит он, проходя напрямую к дверям, словно давно знает, где ему предстоит жить.

Мансур сразу все понимает. Он всегда ждал, когда ему напомнят, на чьи деньги организовано хозяйство. И потребуют отдачи. И всегда догадывался, что возвращать беспроцентный кредит придется не деньгами... Он уже не однажды принимал у себя людей. И мужчин, и женщин... Они приезжали, жили в отдельно стоящем домике, всегда содержащемся, согласно предписанию, в порядке, а потом уезжали, и больше он про них не слышал, хотя понимал, что это были за люди. И этот приезжий, должно быть, из таких же. Хотя внешне он не похож на грубого боевика, но умеет командовать.

Мансур подчиняется и больше не жалуется на жизнь.

Басаргин нервничает. Ему ни разу не приходилось разрабатывать операцию, аналогичную нынешней. Хотя он ее и не разрабатывал. Он только подал идею, за которую сразу ухватился генерал Астахов, и стал просчитывать детали вместе с Доктором Смерть и Андреем Тобако. Они и выбрали необходимые меры. Сейчас процесс раскручивается... И Басаргин ждет, во что это выльется. Ходит по офису. Доктор с Андреем посмеиваются, перешептываясь. Им весело, потому что они представляют физиономию Талгата в отдельные моменты предстоящего действа.

– Это издевательство над человеком... – говорит японка Таку, сидя в углу рядом с Дым Дымычем. – Гуманнее просто пристрелить его...

– К сожалению, наш спутник не в состоянии отслеживать звонки с того света, – улыбается Тобако. – Иначе у нас было бы гораздо меньше проблем...

Таку не желает пользоваться городским аппаратом и сердито набирает номер на своем мобильнике.

– Лари, все в порядке? Хорошо... Работай...

Малазиец Лари ушел в свой офис следить за собственным оборудованием.

Таку убирает трубку и смотрит на своих оперативников. Джон невозмутим, словно настоящий индеец, сидящий в голой прерии у костра. Селим активно скалит зубы.

– Чему радуешься? – спрашивает Таку.

– Я подумал было... – Нигериец не в состоянии сдержать хихиканье.

– Что ты подумал?

– Подумал, хорошо бы вместо Алданова меня зарядить... Талгат от моей черной улыбки совсем с ума свалится...

Доктор с Тобако хохочут в голос.

Басаргин старается быть по-прежнему серьезным, но улыбка касается и его лица.

В чехле у Сохатого подает голос мобильник.

– Слушаю... – тихо говорит Дым Дымыч. – Так. Я понял. Спасибо...

Он убирает трубку и осматривает присутствующих.

– Что-то интересное? – спрашивает Басаргин.

– Моя агентура работает... Быстрее, чем картотека ГРУ... «Зоновские» связи... Прапорщик Тараканов мотал срок за убийство... В зоне сошелся с чеченами. По слухам, он в отрядах боевиков...

– Вот и источник информации Талгата, – делает вывод Тобако. – Информации у самого мало, но дураки всегда строят из себя всезнающих. А он знал...

– А он знал только людей, задействованных в проекте, – завершает за него Таку.

Отдохнуть!

Талгат чувствует, что ему просто необходимо отдохнуть, если не хочет, чтобы наступили более тяжелые последствия. Он уже больше суток на ногах и в постоянном напряжении всей нервной системы. Это чревато неприятностями... Встал вчера на рассвете... Не мог спать, ожидая встречи со старым Алимханом. Не знал, как встреча произойдет, какие результаты даст, и волновался. Ведь Алимхан мог просто не пожелать общаться с боевиком. Он – ветеран войны, он с гордостью свои награды носит. От такого человека можно было ожидать неприятия. А как-то иначе, насильственно, действовать против старика Талгат не решился бы из-за своего к нему уважения. Но все, слава Аллаху, прошло благополучно. И Алимхан оказался человеком, на которого можно положиться. А потом пошли неприятности. Они пришли сначала в виде непонятных звуков. Принесли опасность. Талгат хорошо просчитал ситуацию. И это спасло его. С помощью Алимхана спасло. Но нервы натянулись, стали появляться судороги в суставах. Словно током его дергает... Признаки... Или, как врачи говорят, симптомы... Он не хочет этого слова слышать... И предпочитает свою терминологию – признаки приближающегося ступора...