Сергей Самаров - Правила абордажа

– Прекрати...

– Не пущу...

Он встал и подошел к ней. Зажал между ладонями ее лицо, поднял кверху, чтобы в глаза посмотреть. Взгляд у Светланы тупо-затравленный, молящий о пощаде.

– Не пущу... – упрямо повторила она и протянула ему деньги. – Иди отдай... Верни им. Не надо мне этих денег. Как-нибудь проживем...

– Прекрати, – сказал он наконец жестко, чтобы не было уже у нее сомнений в том, что он все равно поедет. – Я военный человек, а не школьник.

Светлана заплакала.

Приоткрылась дверь, и в щель просунулась голова младшего сына. Старший – недавно дверь хлопнула, слышал Иван – убежал гулять.

– Пап, мам... – без вопроса спросил он.

Иван посмотрел спокойно и даже ласково.

– Иди, сынок, на улицу...

Сын посмотрел на отца, на мать, словно просил взглядом не ругаться, не ссориться.

Дверь закрылась.

И Иван очень твердо заявил:

– Я еду, это решено. А сейчас в порядок себя приведи и пойдем в магазин сходим. Сегодня мы можем позволить себе праздничный ужин.

Дребезжа всем своим разбитым корпусом, подкатил джип. Ван дер Хилл вернулся из штаба.

Через полчаса через вестового позвал меня к себе в палатку. Весь наш отряд располагался в деревенских хижинах. Только командир да я жили в своих палатках, чтобы не слишком раскармливать местных блох, которые в этих хижинах готовы были друг друга поедом поесть. А африканские блохи куда голоднее российских и кусаются гораздо больнее. В палатке спокойнее.

Наклонившись, я вошел. Командир отложил в сторону книжку. Кубинское издание «Партизанской войны» Эрнесто Че Гевары. Трофей. Он забрал книгу из кармана убитого кубинского диверсанта.

– Колонна идет... – сказал Ван дер Хилл. – С оружием. Через наш район.

– Данные откуда?

– Разведка донесла. Агентура из Луанды...

– Будем брать? – поинтересовался я.

– Много мелких деталей. Обсудить надо.

По тону Ван дер Хилла я понял, что ожидаются какие-то осложнения. Более того, во взгляде его читалось, что осложнения эти напрямую касаются меня.

Я погладил по ушастой голове вертлявого щенка деревенской собаки – командир подкормил его и оставил у себя в палатке. Других собак в деревне, не спрашивая разрешения хозяев, наши солдаты съели. Этого тронуть не решались, зная, что командир на руку крут.

– Рассказывай...

– Колонна с российским оружием.

– Уверен?

– Конечно. Не в первый раз. И сопровождают ее ваши спецы. Такие же, как ты.

– Спецы или наемники?

Здесь разница существенная. Спецы – военные советники – были на обеих воюющих сторонах. То есть официально не воюющих – перемирие все-таки заключено еще в девяносто втором году, когда страна готовилась к выборам под контролем ООН. Выборы прошли, претензии к результатам были большие, и УНИТА с результатами не согласилась. После этого официально война не возобновилась, но время от времени локальные боевые действия велись. Иногда даже достаточно крупные. Более крупные, чем во времена официальной войны. Естественно, что наши советники принимали в них участие. Точно так же, как и наемники. Но согласно Женевской конвенции 1948 года наемники являются военными преступниками.

Доктор Савимби ссориться с Россией не желает. В очень сложной ситуации он вооружается как раз за счет России, как раньше вооружался за счет Советского Союза. Здесь весьма сложная и деликатная ситуация. Советский Союз гнал и гнал вооружение в Анголу – рекой, потоком. Гнал бесплатно, от щедрости своей, хотя ангольцы готовы были платить. Даже кубинцы за присутствие своих войск вывозили из Анголы тонны древесины ценных пород – красное и черное дерево. А уж об алмазах и говорить не приходится.

И ангольцев такими поставками наши соотечественники разбаловали до предела. Ни технику, ни оружие они совершенно не жалели – сказывалась вообще свойственная ангольцам беспечность. Идет отряд в рейд, берет запас патронов – чуть не на год. Возвращается назад – нести тяжело. Патроны выбрасывает. А иногда и автоматы. На базе новый дадут. Уж такого-то добра у них...

Так и жили. И подставляли без зазрения совести свои колонны с вооружением под удары УНИТА. Как правило, колонны сопровождались русскими спецами. Спецов унитовцы никогда не трогали. Даже извинения приносили за беспокойство.

Но с девяносто второго года официально Россия оружие поставлять Анголе перестала. Советники остались, правда, в меньшем количестве, и в большем появились в УНИТА. Но оружие продолжало поступать.

– Так спецы там или наемники? – повторил я вопрос.

– Не знаю, – честно признался Ван дер Хилл. – Но с этим мы разберемся. Я сам, по сути дела, наемник... С ними ничего не случится. Если сами на рожон не полезут... Дело в другом...

– Говори...

– В Кибале сидит военный наблюдатель ООН.

– Я слышал... Норвежец.

– Там новый месяц назад приехал. Русский...

– Интересно...

– С ним беседовал Каутотай.

Каутотай – бригадный генерал, которому мы непосредственно подчиняемся.

– О чем?

– О поставках оружия. Каутотай предлагал и нефть, и алмазы за оружие...

– Нашел кому предлагать... ООН должна следить, чтобы этих поставок не было.

Командир кивнул.

– Но поставки идут.

– По моим данным, Россия оружие Луанде не поставляет. Я специально интересовался этим вопросом.

Ван дер Хилл умехнулся и закурил крепчайшую сигарету. Настолько крепкую, что мне, некурящему, дым ударил по носу, как хороший каратист пяткой.

– В том-то и дело, что не поставляет. И представитель ООН то же самое говорит. А оружие идет. Вот и нынешняя колонна...

– Хорошо, что от меня надо? – спросил я наконец напрямик.

– Генерал Каутотай просит тебя поговорить с русским ооновцем. Нам надо доказать, что оружие Луанде идет. И тогда мы сможем нажать на ваше «Росвооружение», чтобы и нам поставляли. Платить мы способны...

– Интересно... – задумался я. – Только как это будет выглядеть со стороны? Ты не задумывался? Получится, что я, российский офицер, работаю против своей же страны, меня сюда пославшей.

– Подумай сам! У каждой палки есть два конца. Можно как-то иначе дело провернуть.

– Хорошо, я подумаю.

– И еще... Генерал сказал, что оплата тебе, в случае удачного завершения переговоров, пойдет наличными здесь же – сто тысяч.

– Недурно. Похоже, вашим очень нужно наше оружие. Сильно нравится?

– Сильно. И дешево.

– У нас говорят – дешево и сердито.

Капитан улыбнулся.

– Колоритный у вас язык! Так ты подумай...

Мы разговаривали по-португальски. А португальский язык с русским плохо совместим. Португальцам не дано понять даже в лучшем переводе, что представляет из себя Пушкин или Есенин. Нам никогда не смогут доставить истинного удовольствия классики литературы с берегов Тахо. И тем не менее Ван дер Хилл меня понял. Он вообще парень понятливый.