Сергей Самаров - Специальный рейд

Темирканов очень тонко и плавно показывает и обосновывает переход от униженного и отчаянного состояния к состоянию уверенного в себе и даже знающего себе цену человека. И как ловко и логично это выглядит... У Заремы якобы появилось дело, которому она отдает себя и от которого чувствует удовлетворение. Она занята в работе благотворительного фонда «Сироты Чечни». Происходит опять якобы перелом сознания. От первоначальной личной боли и страдания Зарема в третий раз якобы переходит к пониманию боли общей. И это осознание помогает ей перенести свою трагедию легче и осознать свою значимость.

– Я не очень понимаю, – сказал начальник охраны жены президента, – почему вы постоянно говорите о том, что Темирканов выдумывает эту историю. Раз за разом вы повторяете слово «якобы»...

– Потому что благотворительный фонд «Сироты Чечни», – за Александра ответил генерал, – является международной организацией, занимающейся сбором средств на терроризм, преимущественно в мусульманских странах, а в нашей стране по сути дела является простой фикцией, хотя и официально зарегистрированной.

– Есть и еще одна причина, убеждающая меня, что Зарема не писала этих писем, – добавил Басаргин. – Во время командировки в Чечню, буквально за несколько дней до своего отъезда, я устроил Зарему работать на воинский склад. На второй день она, очевидно, на глазах малолетнего сына-инвалида была изнасилована начальником складов, подполковником внутренних войск, и зарубила этого подполковника лопатой. После этого бежала. За ней устроили погоню прапорщики-кладовщики. Очевидно, они ее догнали. Но тут подоспел Умар Ажигов со своими людьми. Прапорщиков расстреляли. Следствием установлено, что вечером предыдущего дня убитый Заремой подполковник пьянствовал в компании Умара Ажигова. И логично предположить, что изнасилование совершено по просьбе Умара, чтобы довести Зарему до отчаяния. Естественно, рассчитывать на убийство Умар не мог. Ему просто очень повезло, что Зарема так проявила свой гордый характер.

Теперь, что касается характера... Насколько я знаю эту женщину, насколько я понял ее – это откровенный и хороший человек, который борется, как может, с обрушившимися на нее несчастьями. Как всякий человек, она способна на хитрость. Но на подлость не способна. Самая большая ее беда – она простодушна и откровенна с людьми, которым эти качества не всегда свойственны. И часто из-за этого страдает. И я убежден, что Зарема обязательно написала бы жене президента о случае, произошедшем на складе. Иначе та могла оказаться перед фактом, что она общается с убийцей, находящимся в розыске. Да, Зарема сейчас в федеральном розыске. Исходя из упомянутых черт характера этой женщины, я предполагаю несколько вариантов. Первый – письма писались вообще без ведома Заремы. Второй – они писались с ее ведома, но не так, как она хотела. И третий, самый, на мой взгляд, вероятный – было несколько вариантов писем, точно так же, как и ответов. Она диктовала один вариант, тот, который хотела довести до жены президента. Темирканов писал и отсылал свой вариант. Получал ответ, но тут же писал новый ответ, чтобы показать его Зареме. И здесь требовался очень четкий и логичный план, который должен был привести к одинаковому результату для первой и второй серии посланий. То есть последнее письмо жены президента можно было бы смело показать и Зареме в том виде, в котором оно придет. Вот это письмо, сообщающее Зареме, что завтра в то же время, которое психотерапевт детского дома назначил для приема Заремы с Арчи, жена президента приедет без предупреждения в детский дом и привезет детям в подарок пять компьютеров для компьютерного класса. Там они должны и встретиться. Жене президента очень хочется посмотреть на маленького Арчи...

– И как вы представляете себе дальнейшее развитие событий? – спросил начальник охраны президента.

– Достаточно просто, – ответил генерал Астахов. – Нам и вам, конечно, легче прямо сейчас поехать и арестовать Умара Ажигова вместе с Заремой Бадамовой. Взрыв детского дома предотвращен. Выявлен единственный путь, по которому президент может проследовать к детскому дому...

– Мог бы проследовать, – поправил генерала Басаргин.

– Единственный путь, по которому мог бы проследовать к детскому дому президент. Весь вероятный участок находится под контролем наших специалистов. Очевидно, на пути следования машины планируется установить фугас. Мы приблизительно определили место, самое удобное с точки зрения любого диверсанта для установки заряда. Это колодец телефонного кабеля. Поскольку произвести взрыв при помощи радиосигнала или сотовой связи невозможно, естественно было предположить, что протянут электрическую сеть. Так оно и получилось. Сейчас уже, вероятно, провод протянут через трубу с телефонным кабелем. Я напоминаю, что все работы проводятся под нашим наблюдением. Когда доклад о готовности поступит к Ажигову, провод будет обесточен.

– Почему нельзя провести все аресты сразу, загодя?

– Потому что мы своей торопливостью помешаем собраться всем вместе подготовленным к активному действию террористам. Мы не знаем местонахождение и количество всех «черных вдов», мы не знаем в лицо людей, которые их контролируют. Когда все будут вместе, мы начнем крупномасштабную операцию.

– Вы берете на себя безопасность жены президента?

– Мы уже обеспечили эту безопасность.

– А как вы выясните точное местонахождение Умара Ажигова?

– Мы сейчас пригласим из подвала нашего друга Ахмата Текилова. У него было время обдумать свое будущее. И он, мне кажется, с удовольствием сообщит нам телефонный номер Умара. А когда мы будем звонить, спутник Интерпола точно зафиксирует местонахождение абонента в реальном времени. Остальное будет обыкновенной операцией для группы захвата.

Еще там, в горах, когда Умар вывез Зарему из Грозного и пристроил ее в лагере среди «черных вдов», она попыталась поговорить с ним откровенно.

Она, как и все жители Чечни, хорошо знала, что такое «черные вдовы». Но они содержались все вместе, а она с Арчи – отдельно. И совсем не так, как они, со свободным выходом, если захочется. Конечно, выход этот шел через внешние посты, тем не менее «черные вдовы» такого не имели. Ей не давали принимать наркотики, которые других принимать заставляли. Ее не принуждали к беседам с имамом, к которым принуждали других женщин. Она сама с ним беседовала, потому что приятно бывает поговорить с умным и понимающим человеком.

И все-таки сомнение было, и было беспокойство не за себя даже, а за сына, за судьбу, которая ждет маленького Арчи в том случае, если она станет «черной вдовой». Несколько раз она ловила на себе непонимающие взгляды других женщин. Что было в этих взглядах? И обвинение, и ненависть, и зависть, и еще очень много разных чувств. Все они были матери, оторванные от своих детей. А она здесь была вместе с сыном. Это вызывало непонимание. Кто-то наверняка думал: неужели нашлась мать, которая решилась не только себя убить, но и своего ребенка? А сама Зарема приходила к выводу, что, случись такое, когда станет она «черной вдовой», так лучше уж вместе с Арчи погибнуть, чтобы не оставлять его на мучения в этом жестоком мире. Наверное, ее не захотели бы понять, если бы Зарема объяснила кому-то свои мысли. И потому она никому их не высказывала.