Сергей Самаров - Супербомба

После продолжительного бега с препятствиями в виде заборов разной высоты, сделанных из разного материала и с разным уровнем мастерства или вообще без оного, дыхание все же слегка сбивается. Только слегка, не больше естественного минимума. Я почувствовал это. Но скорее всего сбивается оно не от самого бега и не от преодоления препятствий, а из-за необходимости быть осторожным. Пробежишь участок и замираешь, прислушиваясь и присматриваясь, нет ли кого на следующем участке. Вот во время таких остановок, когда прислушиваешься, дыхание и задерживаешь, чтобы лучше слышать, – сбой физиологически неизбежен. Потом снова бежишь. Дважды даже собаки попадались, пусть на длинной, но, слава богу, на цепи. Собаки эти участки самостоятельно, без людей охраняют. Их только один раз в день кормить приезжают. Может быть, даже раз в два дня – это от хозяев зависит, от их любви к животным, от степени жадности и от уровня лени. Считается, что собака сбережет и имущество, и урожай. При этом никто не задумывается о том, что собаку тоже следует беречь. Не мне, конечно, об этом беспокоиться. Мне было бы лучше, если бы здесь не держали собак вовсе. Но собак издали видно и слышно – они сами себя показывают, поскольку, в отличие от волков и спецназовцев, засад не любят, и избежать встречи несложно. Рядом полно других заборов, которые тоже настойчиво просят, чтобы через них перемахнули. Главное, успеть вовремя места достичь, и еще успеть дыхание перевести, чтобы видно не было – этот человек только что бежал стипль-чез [4]. А от моего наблюдательного пункта на дереве, откуда дорогу и пост ГИБДД хорошо было видно, до нужной скамейки – три километра. Дистанция вполне спортивная и не слишком утомительная. Расстояние меньше стандартного, хотя препятствий больше. Я преодолел ее с неплохим результатом и отдышаться успел. Тренировка сказалась. Я эту дистанцию, ради испытания, вчера дважды преодолевал с секундомером в руке, а потом один раз, когда уже нужную машину заметил, преодолевать не стал, потому что в машине, которую остановили на посту, было два человека, мужчина и женщина, а встреча с двумя людьми не входила в мои планы. Я тогда оставил скамейку отдыхать без тяжести моего тела. Мне только один из них нужен был. К сожалению, только мужчина...

Сейчас же мужчина был как раз один. Он приехал поливать сад.

Сам я давно знаю, что привычка просто так носить с собой оружие никого и никогда не доводила до добра. Тем более если тебе оружие по закону не полагается, то есть если оно не называется официально табельным. Я бы даже сказал ему это открыто, но такие навязчивые откровения пока не входили в мои планы. Впрочем, в мои планы очень даже входило его появление так, казалось бы, не вовремя. Я даже бежал специально, чтобы успеть до момента его появления. И вся эта кутерьма завязалась тоже специально для нашего неназойливого знакомства, и обязательно по его, естественно, инициативе. После всей окружившей меня кутерьмы эта инициатива в том или ином проявлении неизбежна. Интересно, во сколько обходится городу эта кутерьма, которая всех, грубо говоря, «на уши ставит»?.. И тех, кому положено покой прочих охранять, и даже прочих, чей покой первые якобы охраняют. Перекрыть полностью город с полутора миллионами жителей непросто. И недешево, наверное. А перекрыли плотно, по мере сил и возможностей, поскольку на ментов сильно давит уголовный мир, который не любит, когда его авторитетов жизни лишают. Это давление иногда может быть сильнее любого иного давления, потому что уголовный мир в лице самых ярких своих представителей с властью слился или даже стал частью ее. Следовательно, уголовный мир и через власть давит тоже. А в практической своей деятельности менты именно власти подчиняются. Не закону, как должно было бы быть, а только власти, то есть и уголовному миру в том числе.

Этот тип с пышными запорожскими казачьими усами и животом, как на знаменитой картине Репина, где усы и животы так светятся, что затмевают весь смысл письма турецкому султану, явно не имел права носить оружие по закону, несмотря на собственный вес килограммов под сто тридцать. Впрочем, вес тела не является синонимом веса в обществе. Но он все равно права не имел. Я это понял уже по тому, как он по сторонам посмотрел, прежде чем пистолет из подмышечной кобуры вытащить, – не видно ли за невысокими заборами соседей, да и по тому, что за оружие он в кобуре носил, тоже можно было догадаться. Те в нашей стране, кто имеет право оружие носить, такого оружия, как правило, не имеют. Да и лицензию на оружие человеку с такими татуированными руками никто не даст – надежды и доверия его внешность не вызывает не только у прохожих, но и у ментов в разрешительном отделе. А они еще и в досье иногда заглядывают. Однако все мои умозаключения – просто обычная практика, своего рода тренировка, чтобы автоматически сработало при необходимости. И не надо все это вычислять, а вычисляешь. Мне не надо было, потому что кое-что я о нем знал, то есть я много о нем знал и ждал персонально его, основательно подготовившись к разговору.

Тем не менее наличие у него пистолета явилось для меня неожиданностью. Не все я, видимо, знал. По предоставленной мне информации, у него не должно было быть пистолета, поскольку временно почти законопослушные граждане пистолеты обычно не носят. Но пистолет есть, и дело стоит корректировать на бегу. Я скорректировал. Правда, не на бегу, а уже остановившись и успев дыхание восстановить. Но одновременно же наличие пистолета вселяло надежду, что объект просчитан почти правильно и он меня не «сдаст». Вариант «сдачи» тоже предусматривался. Тогда операция имела возможность благополучно провалиться в самом начале. Но мне тогда предстояло выпутываться самостоятельно. Естественно, в разумных пределах. Чуть дальше, когда я из разумных пределов выберусь, мне помогут и прикроют. Но в любом случае пресечение операции нежелательно. Обидно это было бы.

Теперь у меня появились более веские основания рассчитывать, что он не «сдаст».

Он меня увидел, успел рассмотреть как следует и только после этого оружие достал. А я продолжал лежать на скамейке в его, насколько мне было известно, саду, прячась под тенью яблони, и даже ноги при приближении хозяина на землю не поставил.

– Ни хрена себе. Какого ты здесь? – красноречиво поинтересовался он довольно высоким для своего тела голосом и почесал стволом пистолета нос. Хорошо хоть, пистолет с предохранителя не снял, что я сразу отметил, а то мог бы человек и без носа остаться, а винил бы потом меня.

– Видишь же, отдыхаю, – ответил я без затей, но с легкой насмешливой хрипотцой в голосе. От жары жабры сводило, да я еще бегал в такую погоду, потому неосторожно хлебнул холодной колодезной водички, горло и перехватило. У него здесь, в саду, колодец глубокий и ведро на звонкой цепи. Пока ведро воротом вытягиваешь, весь слюной изойдешь и язык от сухости трещинами покроется. Но я, к счастью, к ангине склонности не имею и знаю, что хрипотца пройдет скоро. Да и ведро с водой я вытащил час назад, чтобы вода слегка прогрелась. Она, правда, все равно еще оставалась холодной, отсюда и хрипотца.