Сергей Самаров - Супербомба

Мне опять предстояло ждать, пока действия начнут разворачиваться. По неприятной иронии судьбы, в настоящей операции они имеют обыкновение разворачиваться без главного действующего лица. Но уже была надежда, что мое ожидание, как и мое бездействие, приближается к концу, и почему-то созревала уверенность, что в завершение операции мне все же представится возможность действительно доказать, что я главное действующее лицо.

Звонок раздался уже во второй половине дня.

– Ты выспался? – спросил Вениамин.

Старшему лейтенанту Бравлинову показалось, что у капитана Рустаева у самого голос был ленивым и сонным. Удивляться такому не приходилось, потому как старшему лейтенанту было хорошо известно, что не только одному ему выдалась бессонная рабочая ночь. Кроме того, у капитана Рустаева проблемы со здоровьем жены, а это тоже не заставляет человека спать непробудно и сладко.

Говоря по правде, Бравлинов слегка задремал, просидев несколько часов в ожидании этого звонка. Может быть, даже более, чем слегка, поскольку несколько часов, проведенных на диване, трудно назвать дремотой. Но, как всякий военный разведчик, даже в полудреме он контролировал окружающее и слышал, как проехала мимо дома машина – старенькая, с задыхающимся двигателем и визгливой подвеской, слышал, как прошли мимо, вяло разговаривая, двое, потом еще кто-то один гремел садовым инструментом – похоже было по звуку, что несколько лопат на плечах тащил. Но скрип калитки не раздался и гравий на дорожке не захрустел. Значит, на участок Хомы не заходили. И Бравлинов даже глаза не открывал, осознавая ситуацию как безопасную.

– Выспался, друг дорогой. На год вперед. А ты как?

– И я. Слегка, – нет, теперь голос показался не сонным, а довольным, как мяуканье наевшегося и потягивающегося кота. – Пора, Сережа, за работу браться. Выходи к дороге, машину за тобой я уже послал. Мы ждем тебя в танковом институте. Я только что был на связи с оперативным штабом. Сведения приведены к общему знаменателю, но к ним стоит присоединить твое мнение. Осталось совсем немного, и это немногое уже будем искать вместе. Тебе предстоит скорее всего работать с нами легально. В случае необходимости нам выделят подкрепление. Взвод сидит рядом с вертолетом, ждет команды. Еще два взвода в боевой готовности в казарме. Все из твоей бригады.

– На небе, как я понял, прояснение? – Сообщение, конечно же, обрадовало Бравлинова.

– Ясность почти полная. Так, небольшие малочисленные облачка в счет могут не идти. Солнца им не закрыть.

– Вопрос у меня, Вениамин, естественно, только один – кто?

– Севастьянов. С Джабраилом Исмаиловым. Вернее, Джабраил Исмаилов с помощью, видимо, Севастьянова. Мы прослушали их разговор. Полковник Кальпиньш, кстати, был с ними, и он один не понимал, что делает спецназ ГРУ в городе. Потому и волновался, потому и проверить хотел. Носом чувствовал. Сейчас и разговоры Джабраила тоже на «прослушке». Он всеми возможными путями ищет Кальпиньша, поскольку Кальпиньш его основной покупатель. И очень обеспокоен его отсутствием. Надо решать, как будем действовать, а действовать давно пора, пока не появился новый покупатель типа второго Алиахмета. Выходи быстрее...

– Я уже с крыльца спустился.

Старший лейтенант только чуть-чуть обманывал. С крыльца он еще не спустился, он только на крыльце стоял и дверь на ключ закрывал, но идти был уже готов, и даже торопился. И потому к дороге он вышел как раз в тот момент, когда подошедшая машина разворачивалась в условленном месте, чтобы забрать его и отвезти в город, мимо того же поста ГИБДД, где его, гонимого, недавно отлавливали.

За рулем был старший лейтенант Каширин. С места машина сорвалась, едва Бравлинов на заднем сиденье устроился, и даже дверцу закрывать пришлось уже на ходу.

– Не сильно торопимся, Гриша? – поинтересовался Агент 2007, мягко показывая свое неудовольствие такой торопливостью. Впрочем, его недовольство имело вполне прозаические причины: пост ГИБДД был рядом, и не хотелось, чтобы машину, идущую на большой скорости, остановили для проверки. Портрет Бравлинова, несмотря на снятие повсеместной проверки, все еще, надо полагать, украшал стену ментовской будки.

– Торопимся, – согласился Каширин. – Пора начинать работать плотно, хотя мы, кажется, пока и не опаздываем. Но, поскольку бомбы объемного взрыва предположительно в городе, всегда существует реальная опасность эксцесса. Сам понимаешь, к чему это может привести.

Бравлинов слегка наклонился к переднему сиденью. По причине жары и перегретой на солнце машины стекла в дверцах были опущены, колеса громко шелестели от соприкосновения с разогретым и липким асфальтом, и потому слышно было плохо.

– Перед постом все же притормози. А пока вводи меня, безнадежно отставшего от жизни, в курс дела, чтобы я мог включиться в ситуацию.

– Это можно, – старший лейтенант Каширин совета послушался и скорость сбавил. И голос его показывал довольство. – Мы с Вениамином аккуратно взяли Алиахмета и его помощника. Обошлось без шума и без крови, хотя вооружены ребята были по полной программе. У каждого по два пистолета и по три гранаты. В машине у них нашли два автомата с шестью полными рожками. И деньги в сумке несли. Два миллиона баксов. Кстати, и по карманам у Алиахмета еще двести тысяч рассовано. На мелкие расходы. Ты в курсе, что с женой Рустаева? – неожиданно перешел Каширин на другую тему.

– Какие-то осложнения?..

– Да. Осложнения. Состояние крайне тяжелое. Операция нужна срочная. Лежит пока под аппаратурой для искусственного поддержания жизни. Операцию могут сделать только за границей. Надо туда отправлять. Капитану сказали, в сто тридцать тысяч это обойдется. Баксов, естественно. У нас врачи забыли, что такое рубли.

– И что? – спросил Бравлинов настороженно, понимая, к чему идет разговор, потому что связать вопрос со сказанным ранее было несложно, но не высказал своего отношения.

– Ничего. Это только информация к размышлению. А ты уже думай сам. Может, будут предложения. Итак, в карманах Алиахмета около двухсот тысяч рассовано. Два «лимона», как мы предположили, это сумма, предназначенная на покупку двух авиабомб с зарядом объемного взрыва, остальные на текущие расходы – транспортировка, подкуп, гонорар и прочее. Два миллиона заактировали, карманную «мелочь» я актировать не стал. Я специально сел протокол досмотра писать, чтобы никто не написал лишнего.

– Я понял, Гриша. Давай дальше, – поторопил Бравлинов. Он действительно все понял, но пока не торопился брать на себя то, что можно решить только с общего согласия. В подразделениях спецназа, воюющих в Чечне, и вообще на Северном Кавказе, существует негласная «черная касса». Все, что находится в карманах убитых боевиков, обычно уходит в эту кассу. Деньги идут на лечение бойцов, на помощь семьям погибших. Здесь погибших нет, и «черной кассы» здесь нет, и вообще непонятно, можно ли данную незаактированную сумму внести в «черную кассу». Вопрос тонкий, как все финансовые вопросы, и не решается впопыхах, потому что при торопливом решении можно и под статью уголовного кодекса попасть. А это никому не нравится. – Что Джабраил с Севастьяновым? Где они сейчас?