Сергей Самаров - Тройная зачистка

Александр не ответил. Он не любил разговоров о своей стрельбе, хотя знал, что стреляет из пистолета лучше всех в управлении. И никогда не рассказывал об этом жене, не говорил, что ему доводилось стрелять в людей, кроме первого случая, когда на него наводились два автоматных ствола, а он стрелял, как и сегодня, на опережение – в лоб. Вечером того дня, чтобы расслабиться и сбросить стресс, выпил граммов двести коньяку. Язык слегка распустил. Рассказал. Но случай этот застрял в памяти не у него, а у нее. И Александра долго размышляла над вопросом, который ее мужа совсем не волновал:

– Как же так?.. Создал бог человека для каких-то дел по образу и подобию своему. Сотворил человека... Для чего он его сотворил? Чтобы и тот, в свою очередь, тоже творил... Потому что – по образу и подобию... Бог творца создал, подобного себе, маленькую такую свою голограммку... А люди, вместо того чтобы творить, просто убивают друг друга. И это становится таким обыденным, что просто растерянность чувствуешь, гибель чувствуешь...

Чью гибель, она не уточнила.

– Такова жизнь. Или ты – или тебя...

– Это – глупость, это – Энгельс... В жизни все не так должно быть...

– Ребята, давайте жить дружно... – голосом кота Леопольда произнес тогда Басаргин и добавил: – Тебе было бы легче, если бы застрелили меня?

– Что ты глупости говоришь... Я совсем не о том... Как ты можешь вообще так говорить...

– А я о том. Служба у меня такая, где иногда стреляют. Я к этой службе с детства шел, я этой службе учился и научился. И ничего другого не умею. Вот и служу...

– Убиваешь? – Она начала заводиться и стала специально утрировать понятия.

– Моя служба состоит не в том, чтобы убивать, а в том, чтобы защищать. И тебя в том числе. И сыновей наших. И соседей. Но если уж на то пошло, то и себя тоже. И здесь твой Энгельс подходит в самый раз.

– Энгельс не мой.

– Не в этом дело. Дело в том, что в данном конкретном случае он прав.

Сейчас убитый мужем человек лежит здесь же, в подъезде, перед Александрой. Она еще не осознала, наверное, этого, потому что испуг за мужа переборол остальные чувства. Никто ведь не побежал по лестнице на выстрел. Она побежала. А если бы Басаргин не успел? А если бы он не распознал, не прочувствовал во взгляде этого чернявого парня испуг и подлость? Тогда следующий выстрел достался бы Александре. Свидетелей киллеры предпочитают не оставлять.

Бригада делала свое дело молча и сосредоточенно. Никто не давал указаний специалистам, потому что указания специалистам не нужны. Полковник вернулся к Басаргиным:

– Как ты, Санька?

– Страшно... – только и ответила она.

Александр видел, как у жены расширились зрачки. Верный признак сильнейшего стресса, который может перейти в затянувшийся. Полковник тоже это состояние знал.

– Да... – он вздохнул и резко выдохнул, словно к чему-то серьезному приготовился. – Надо бы, Саша, в управление проехать, но тебе сейчас, мне кажется, жену лучше одну не оставлять. Пойдем в квартиру, там поговорим накоротке.

– Может, в квартире даже и лучше... – сказал человек в штатском, и капитан понял, что именно на встречу с этим человеком приглашал его полковник утренним звонком.

Александр взял жену под локоть, направляя, но не подталкивая. Лифт вызывать не стали. Два этажа подняться. Дольше сам лифт ждать. Тапочки Александры громко шлепали по ступенькам в наступившей вдруг тишине. Это показалось странным Басаргину, потому что такой тишины в подъезде не бывает даже тогда, когда один идешь. Тогда из разных квартир разные звуки доносятся, телевизоры и швейные машинки и прочее... Сейчас все квартиры притихли. Соседи все еще выглядывали из приоткрытых дверей, но не открыто. Стояли где-то в темноте и прислушивались.

Прошли мимо трупа. Дальше Александра сама стала двигаться быстрее, словно стремилась скрыться за металлической дверью от подъездного ужаса.

За ними двинулись полковник и приглашенный полковником человек в штатском.

Они зашли в квартиру, оставив дверь приоткрытой на случай, если что-то понадобится спросить спецам из следственной бригады.

– Коньяк у тебя есть? – спросил полковник.

– Есть, – Александр кивнул, достал из бара в старом серванте черную бутылку армянского «Карса» и четыре пузатые рюмки из граненого хрусталя, подсвеченного матовой зеленью.

– Нам не надо, – усмехнулся полковник, – не пытайся подкупить следствие даже «Карсом». Я понимаю твое состояние. Сане налей и сам выпей. Только немного, потому что нам предстоит еще один вопрос решить. Вот, познакомься, – показал Баранов на человека, которого привел в дом. – Некогда мой прямой руководитель, был он тогда полковником КГБ, но его Андропов «продал», и теперь, кажется, он называется... Как ты, Станислав Сергеевич, называешься?

– Теперь я называюсь комиссаром.

– Вот-вот, комиссаром, только большевистские красные портянки не носит...

Александра взяла рюмку, налитую мужем, поймала его взгляд и вышла в соседнюю комнату. Она всегда была деликатной и уходила, когда понимала, что разговору мужчин может помешать. Круг общения у Александра в основном служебный. И не все разговоры положено слушать посторонним.

– Станислав Сергеевич Костромин, – повторил гость. – Комиссар Интерпола, руковожу новым в нашем ведомстве сектором «G» по борьбе с международным терроризмом.

– Капитан Басаргин, – ответно представился Александр, вытянувшись по стойке «смирно», как и положено капитану перед двумя начальниками во время представления.

– А я бы выпил рюмочку... – сказал комиссар.

Капитан налил ему, посмотрел на Баранова, налил и полковнику.

– Но у вас же, товарищ комиссар... Извините, господин комиссар...

– Ничего, все ваши офицеры еще не привыкли, в том числе и ваш непосредственный начальник... Это я привык к тому, простите за каламбур, что вы не привыкли. Продолжайте...

– У вас же давно существует антитеррористический отдел. Я помню, готовил сам материалы для вас по Карлосу [1]. Он тогда приезжал в Москву, но мы об этом узнали только на следующий день после его отъезда. И проходила информация по нашему отделу, потому что он встречался с чеченской диаспорой. Правда, тогда разговор шел не о терроризме, а о наркоторговле.

– Есть такой отдел. Вернее, он называется у нас подотдел. Еще в восемьдесят пятом был создан. Занимался сначала только борьбой с угонщиками самолетов, незаконной торговлей оружием и взрывчатыми веществами, морским пиратством и попытками нелегального оборота оружия массового поражения. Чуть позже начал более широко действовать. Против людей, типа Карлоса. А сегодня назревает несколько иная ситуация, и создан наш сектор. Особый сектор, хотя во многом спорный и экспериментальный.