Сергей Самаров - Закон ответного удара

Но удача Славе сопутствовала. Он добрался до берега без боя с морскими хищницами. Не совсем в нужном месте, но добрался. Потом ночью три часа шел без дороги к новому тайнику в прибрежных камнях. Там были спрятаны гражданская одежда и новые документы. А дальше он не испытывал больших трудностей. Внутри пройденных стран передвигаться старался самым скоростным транспортом. Но в документах уверенности полной не было, и потому он переходил границы только пешком. Да и как переезжать или перелетать их с оружием?

Искать его и вылавливать никто, естественно, не будет. Друзья выпили за упокой его души, а недруги пожелали акулам приятного аппетита. Таким образом Слава и добрался до России. Однажды при переходе границы Грузии с Абхазией в него даже стреляли. Но везение Макарова не оставило. Он ответил двумя короткими очередями. Везение его не оставило, а подготовка оказалась лучше, чем у преследователей.

Рассказчик капитан был не великий, он передавал все коротко и сжато, чуть не военными командами, но у самого у него – заметно было по лицу и по движениям – мурашки под кожей бегали, когда он сам вспоминал упершиеся в грудь стволы босняцких автоматов или акул в Аденском заливе.

– Ладно, – подытожил Согрин. – С этим мы выяснили. Теперь твоя очередь, – посмотрел он на Кордебалета. – Валяй…

– Пилите, Шура, пилите… – не удержался Сохно. Кордебалета знаменитой фразой Паниковского поддевали часто, и он уже привык.

– Со мной все проще и значительно сложнее. Меня искать не надо было. Но – Сохно в курсе дела – есть кое-что на моей совести после работы в Чечне. И так, и так это можно преподать. Причем для одной стороны лицом, для другой – обратной стороной. А потом наоборот. Вроде бы виноват я и перед теми, и перед другими. Я сам после тех дней два месяца спать не мог. А тут еще приехал Лис ко мне домой, выложил на стол целую папочку с фотографиями и документами, со свидетельскими показаниями. Такие показания… Не знаю уж, какими методами их в головы допрашиваемым вбивали… Даже я слегка ужаснулся. Папочка уже в пакете была, только еще не в запечатанном. И на пакете адрес. Гаага. Международный суд.

– Я бы на твоем месте уговорил Лиса с балкона упасть, а папочку на столе оставить.

– Думаешь, у них копий нет? И на тебя, кстати, такая же папочка имеется. И тоже, надо думать, не в одном экземпляре.

– А мне по хрену все их папки. Я бомж – и тем горжусь! Пусть еще поищут меня со служебно-розыскными собаками.

– Значит, уже искали и нашли, если имелся твой адресок в станице Курской. Так прямо и было написано: проживает в котельной…

– Чьи там показания? – поинтересовался Игорь.

– Естественно, в основном чеченцев. Но и двух парней из нашей группы. Интерпретация такая, чтобы подставить меня перед Службой. Сами знаете, рассказать и написать можно по-разному. Как повернешь. А уж казуистику конторщики в совершенстве изучили.

– Это я хорошо по своему опыту знаю, – согласился Игорь. – Довелось испытать.

– Так в чем, собственно, суть? – поинтересовался Доктор.

– Больно это рассказывать, – опустил глаза Шурик. – Пусть лучше Сохно ваше любопытство удовлетворит. Он при всем при этом присутствовал.

…Птицы пели на все голоса: и заливисто, и отрывисто, и трелями, и переливами. Шмели жужжали деловито. Нежно потрескивали стрекозы. Лесное спокойствие внушало великое умиротворение. Словно совсем рядом и не было тяжелой и кровавой войны, словно гулять можно было по этим горам и наслаждаться, гулять и не ждать автоматной очереди из-за первого же встреченного забора.

Отдельная рейдовая группа отдыхала. Двадцать человек во главе с Кордебалетом. Шесть человек стояло на посту: пятеро – перекрывали проходы на лесистый склон горы, один наверху, где прохода не было, – наблюдатель. Через два часа их сменяла другая шестерка, потом следующая. В зарубежных рейдах отдельных мобильных групп спецназовцам так подолгу отдыхать не доводилось. Но там работали не в таких густонаселенных районах. Здесь же пройти днем практически невозможно. Обязательно кто-то заметит.

Спокойствие кончилось, когда командира разбудили прикосновением к плечу. Вызвали на наблюдательный пост. Кордебалет посмотрел на часы. Пятнадцать сорок. Для акции, которую они должны были в этой местности произвести, время еще не подошло. Чеченские машины должны проследовать после двадцати одного часа. Так информировали из штаба, основываясь на оперативных расчетах. Значит, что-то другое.

Если бы тревога была серьезной, часовой прибежал бы сам. И потому Шурик не стал поднимать группу. Пусть отдыхают. Вечером ожидаются бои, а потом всю ночь предстоит провести на марше. Как и предыдущую, когда сюда добирались после получения задания. Маршрут выпал длинный, часть его пришлось осиливать бегом. Ребятам надо сил набраться.

Шурик быстро пошел по тропе в сторону вершины, похожей на гребешок петушка. Вершина каменная. Гора с противоположного крутого склона растительности лишена. И обзор с гребня отличный. Видно вдалеке два селения. Слева большое, окруженное полями. Справа поменьше – под склоном небольшой лесистой горы, на самой опушке леса. Именно там, в правом селении базируется чеченское формирование – двадцать человек. Небольшое, но уже прославившееся жестокостью. Чеченцы отошли сюда на отдых после рейда в Ставрополье.

Задача группы – уничтожение именно этого отряда и желательный захват в плен командира, который объявлен во всероссийский розыск по обвинению в терроризме. Этот командир бахвалился, что всероссийский розыск его мало касается. Во всеуслышанье заявлял, что уже пару раз после этого посетил Москву. В приказе говорилось категорично – если невозможно взять в плен, уничтожить.

К первому отряду вечером должен присоединиться второй, такой же по численности. Этот отряд разбойничал в Дагестане. И тоже подлежит уничтожению. Операцию Шурик разработал точно, чуть не с секундомером проверяя варианты. Осталось только ждать.

– Товарищ майор… – позвал часовой под сваленную ветром и уже давно высушенную ель.

Шурик пригнулся и нырнул под желтую лапу дерева. Нечаянно задел ветку, и сухие иголки посыпались за шиворот.

– Черт, – сказал он.

– Что-то там интересное, товарищ майор…

Часовой протянул бинокль.

– Вон там, в кустарнике. Между двух полей.

Кордебалет молча настроил бинокль под свои глаза. Стал просматривать узкую и длинную полоску кустарников. Эту полоску, видимо, специально оставили, чтобы одно поле отделить от другого. Движение он уловил сразу. Примерно в середине. И опытным взглядом определил – два человека. В гражданской одежде, весьма грязной и драной. Перебегают, пригнувшись. Через более открытое место перебираются ползком. Пытаются прятаться в кустах. От кого? Не от российской же рейдовой группы, о присутствии которой даже в штабе знают всего два-три человека. Тогда от чеченцев. А любой, кто прячется от чеченцев, кто чеченцам враг, для нас – свой.