Сергей Самаров - Жестокий рикошет

– А Авдорхан? Он послал его сюда?

– Я не знаю. Авдорхан побоится без меня против Асланбека идти. Но послать он не должен был. Да Асланбек и не тот человек, которого посылают. Он сам идет туда, куда находит нужным пойти. Сколько людей у эмира?

Ризван начал сосредоточенно соображать. Для связанного по рукам и ногам человека умное выражение лица выглядело забавно. Но самого Ризвана такое положение смущало мало. Видимо, появление Асланбека Билимханова вызвало серьезную озабоченность и беспокойство у молодого террориста. И он лучше других знал, что за опасность ему угрожает.

– А я считал его людей? Мне как-то показалось некорректным в кузов под тент заглядывать. Да издалека это и не совсем удобно.

– Понял. Они не выходили из машины.

– Они не выходили из машины.

Мне не совсем нравился оборот, который принимал разговор. Как-то так незаметно Ризван попытался взять на себя командование. И устроил мне допрос по полной программе. Так, словно он сейчас должен принять решение на основании данных моей разведки. И я постарался ответить ему другим тоном, показывая, что командую здесь по-прежнему только я, и только я принимаю решения. И я принял.

Я развязал веревку, которой привязал Ризвана к дереву, потом сменил связку ног на более длинную, чтобы Ризван при необходимости мог бежать, хотя и не в полную силу.

– Вставай, пойдем.

– Куда? – Его интересовали подробности.

В принципе это был не допрос, а нормальный заинтересованный и очень серьезный разговор, потому что Ризван за свою безопасность волновался больше, чем я за его безопасность, и даже за свою собственную.

– А ты собираешься здесь дожидаться, когда за тобой придут?

– Где они высадились?

– Кадимагомед, как ты его зовешь, чуть впереди со своей группой высадился. Не доезжая до поля вчерашнего боя.

– Какого боя?

– Твой брат выслал против меня двадцать человек.

– И что?

– Одного раненого я отпустил после допроса. Он ночью дополз до дороги, и его подобрали. Тогда же, когда подобрали Джабраила.

У Ризвана глаза стали квадратными, и я всерьез обеспокоился состоянием его разума.

– А остальные? – Он не желал понимать не сказанное в лоб.

– Что – остальные?

– Одного ты отпустил. А остальные?

– Их пока еще не вывезли. Они там лежат. Кадимагомед высадился, не доезжая до этого места. Но он, мне думается, вперед не пойдет. Он будет сидеть в засаде.

– Ты был один?

– Я был один, – сказал я коротко и жестко, давая понять, что не желаю продолжать этот разговор. Мне неприятно было говорить о вчерашнем бое, когда пролилось столько крови, но говорить об этом открыто – значит показать противнику свою слабость.

– Пойдем, – повторил я.

Ризван встал.

Я вел его, как собаку на поводке, и Ризвана заметно пошатывало, но, кажется, не столько от физической слабости, сколько от пары психологических ударов, которые, как известно, голову никогда не жалеют. Присутствие рядом эмира Асланбека Билимханова сильно испугало Ризвана – это я видел явственно и не заподозрил при этом никакой игры или попытки устроить мне ловушку. А мое сообщение о вчерашнем бое вообще подействовало на него, как удар кулаком боксера-тяжеловеса. После этого Ризван никак не мог оправиться и уже не продолжал начатый ранее разговор. Когда мы вошли в ручей, я дернул за «поводок», останавливая пленника, чтобы и самому попить, и его напоить.

– На колени вставай и пей, – посоветовал я, предоставляя ему возможность лакать из ручья по-собачьи.

Сам же попил из ладоней. Но опять же немного, чтобы не отяжелеть. А Ризван пил долго и много, как верблюд, про запас. Потом полоскал лицо в ручье, потом снова пил, и так в несколько заходов, пока у него живот не раздулся, и он стал больше похож на старшего брата.

– Дальше двигаем, купанье расписанием не предусмотрено, – скомандовал я.

Утро было прохладным, ручей был ледяным, но Ризван выходил из воды с неохотой. Видимо, вода приводила его в себя.

– Куда мы? – снова спросил он.

– Прятаться там, где искать не будут.

– У Асланбека опытные парни. Они везде найдут.

– Тем хуже и для них, и для тебя. Живым я тебя им не отдам. Разве что кусочками.

Он бросил на меня короткий опасливый взгляд. Информация о вчерашнем бое тоже вселила в него страх, и не меньший, чем возможность встретиться с эмиром Билимхановым. Мой встречный взгляд откровенно показал, что я в боевой обстановке не сильно дружу с чувством юмора. По крайней мере, я хотел показать именно это, и он, кажется, именно так меня и понял.

– Так почему ты думаешь, что Кадимагомед не сдвинется с места? – Ризван предпочел перевести разговор на другую тему.

– Потому что перед ним и не ставилась такая задача. С Кадимагомедом парни из села, которые не умеют воевать и никогда уже не научатся. Я смогу вместе с тобой, сопротивляющимся и пытающимся кричать, пройти сквозь их строй, а они этого даже не заметят.

– А Асланбек?

– Что – Асланбек?

– Он где высадился?

– Проехал за поворот ущелья. Оттуда будет меня выдавливать на засаду Кадимагомеда. Я так понял их действия.

– А кто туда Асланбека послал?

– Не я – это точно. Что тебя беспокоит?

– Он там не пройдет.

– Почему?

– Там минное поле. И мины, и «растяжки». Вся «зеленка» заминирована поперек, а к ручью за поворотом не выйти. Можно только по дороге пройти. Но дорогу можно перекрыть одним пулеметом со скалы. Там скала такая есть, со скрытым подъемом. Мы с братом все это сами делали, на случай, если федералы пожалуют без приглашения. Еще несколько лет назад, когда война еще шла. Наши все про мины знают. И туда не суются.

– У Авдорхана есть минер?

– Был. Он потом со мной ушел. Убили парня. Хороший минер был. «Краповый» снайпер его снял. Пуля в затылок – и от лица ничего не осталось.

– А минное поле осталось. Вместо памятника. Значит, твой брат послал Асланбека туда специально? – спросил я.

Ризван задумался.

– Едва ли. Он не решился бы. Асланбек для него большой авторитет. Если только Кадимагомед.

– Кадимагомед, значит, настолько крутой?

– Он никого не боится. Для него авторитетов нет, есть только друзья и враги. Для него Авдорхан не авторитет и не начальник, а только друг.

– Хороший друг. Только Кадимагомед не поехал туда ставить пулемет. Он в обратную сторону поехал. К своим.

– Это потому, что у Авдорхана пулеметов нет. А автоматом дорогу не удержать. Даже тремя автоматами. Два последних пулемета я забрал в прошлом году. «Ручники». Пакистанские. Они так и пропали вместе с нашим джамаатом [9]. Твои «летучие мыши» [10] парней накрыли. И все. И пулеметы не помогли.

– А ты, стало быть, ушел?

– Я в это время в медресе учился в Саудовской Аравии.