Сергей Самаров - Огненный перевал

В принципе, этот пограничник вел себя как нормальный боевой командир, и просчитывал все правильно, несмотря на то что по деревьям спускаться его не научили. И мы его команды выполняли, как выполняли бы команды своих командиров.

Отраднов пулемет установил и прижался к прикладу, обмотанному под щекой половиной рукава от бушлата. Если так из пулемета прицеливаться, можно и без зубов остаться. И боевики, у который пулемет забрали, видимо, о своих зубах заботились. Мягкую свинину они не едят, а для жесткой баранины зубы надо иметь крепкие.

— Я его веду… — доложил Отраднов. — Не поднимется.

— А вот и другие… — сказал я, заметив, как тень в камуфляжке метнулась от куста к кусту. Слишком быстро для природной тени. Должно быть, эта обладала человеческими ногами. И всем остальным человеческим. И даже больше, чем человеческим, потому что в здешних краях без оружия даже тени выжить сложно.

— Не вижу, где? — спросил сосед слева, который был к этой «тени» ближе.

— Этого я держу на мушке, — сказал я. — Смотри, должны и другие быть…

— А ты не держи, стреляй… — предложил старший лейтенант. — И со снайпером пора кончать… А то…

— Нельзя пока, товарищ старший лейтенант, — поправил офицера более опытный в боевых действиях младший сержант Отраднов. — Пусть другие покажутся… Иначе мы их увидим только тогда, когда по нам стрелять начнут. А если у них минометы есть?.. А если у них минометчик хороший?.. Нельзя демаскироваться.

— Вижу еще одного… — доложил сосед слева. — Ползет… Твой, может?

— Мой замер… Ждет…

— Еще двоих вижу… — раздался голос с правого фланга. — Перебежали…

В это время со стороны упавшего вертолета, а это дистанция метров в семьдесят, раздались две пулеметные очереди и одна автоматная. Пулеметные более длинные, автоматная разделилась на три коротких. Должно быть, старший лейтенант Воронцов в бинокль боевиков увидел и показал, куда стрелять, отвлекая внимание от нас. Хороший ход, потому что такой полуслепой обстрел вреда боевикам не принес, но вселил в них уверенность, что противник не над ними завис, а где-то еще там находится, вдалеке, рядом с вертолетом. И даже в тот момент, когда они вышли к месту гибели первой бандитской группы — два десятка бородачей, повидавших в своей жизни немало трупов, — боевики не смутились. Деловито осмотрели карманы погибших, но ничего ценного, кажется, не нашли. Должно быть, они предположили, что первая группа попала в засаду, после которой федералы отошли. И расслабились, чего делать, естественно, было нельзя. И как раз в этот момент кто-то зацепил ногой за «растяжку». Взрыв гранаты произвел обычное действие — бандиты бросились к первому попавшемуся на глаза укрытию, а кому укрытие на глаза не попалось, то просто в сторону склона, чтобы хотя бы за деревом спрятаться, потому как предположили, что гранату кто-то бросил. Трое уже бежать не могли, потому что граната разорвалась у них под ногами. И момент паники сработал — две оставшиеся «растяжки» в такой ситуации, как правило, сами кому-то под ноги «бросаются». Еще два взрыва, последовавшие с небольшим интервалом, положили еще шестерых.

— Внимание! Гранатометы, огонь! — скомандовал старший лейтенант Валуев. — Остальные, огонь! Пулеметчик! Снайпера снимай…

И если первые слова команды произносились еще шепотом, то при произнесении последующих необходимости скрываться не было, и старший лейтенант почти кричал. Одна из гранат благополучно взорвалась там, где только что были боевики. И даже если они залегли, все не могли найти себе укрытие только с одного направления, потому что не предполагали, с какой стороны им ждать опасности. Разбираться, какой урон нанесла эта граната, возможности и времени не было, да это было сейчас и не важно. Вторая граната до цели не долетела, столкнувшись с каким-то стволом, и взорвалась над землей. Но разброс осколков все равно был велик, и кого-то могло достать сверху. Тут же мы включились в обстрел, а рядом со вкусом и смаком дал две очереди по противоположному склону пулемет и тут же начал нам помогать — значит, снайпер уже не представляет опасности, и младший сержант Отраднов свою первую задачу выполнил успешно…

И в этот момент нам навстречу несколько очередей раздалось. Пули рядом с моей головой ветки кусов срезали, и одна ветка мне на затылок упала. А потом солидным, чуть сухощавым баском ухнул выстрел подствольника. Стреляли навесом, и, казалось, слышно было, как летит граната, хотя, конечно же, никто этого не слышал, а граната не мина, чтобы выть при полете. Выстрел был точным. Или среди бандитов есть гранатометчик высокого класса, или это просто случайность. Взрыв грохнул на правой половине скалы, взметнув вывороченные кусты и ссыпав под склон камни. Не захочешь, но под огнем посмотришь, что там произошло. Я посмотрел…

В принципе, я хорошо знаю, почему мне не нравится, когда меня пытаются убить. Для кого-то мое объяснение бредом сивой кобылы покажется, но я-то сам знаю, что прав, и на других мне плевать. Я знаю точно… Все потому, что я еще не начал каяться, как Давид, и замаливать свои грехи. Для этого слишком много времени надо, поскольку грехов на мне — не счесть, и Господь, как я думаю, милостивец и не допустит того, чтобы я умер не покаявшись. Вот и не люблю, когда против воли Господа кто-то поступает, то есть убить меня желает…

Есть, конечно, и другие причины, но другие — это мелочи, не стоящие внимания, типа того, что жить, как всем, хочется и прочее…

Вертолет наш, матерь его, разбился, можно сказать, удачно, если вообще можно назвать удачей то, что с нами произошло. Это тот же самый вопрос для оптимиста и, матерь его, пессимиста. Стакан с водкой налит только наполовину или сразу аж наполовину?.. Я оптимист конченый, для меня половина стакана — это сразу наполовину… И я исхожу всегда из соображения того, что могло бы произойти, если бы было хуже. Обычно это помогает с любой бедой справиться и относиться к произошедшему с большей долей веры в свою везучесть. Сколько помню, когда смотрел по телевизору, показывали, что осталось от упавшего вертолета. Мы же даже не упали. Нас заклинило между деревьев, и эти же деревья сыграли роль тормоза, когда мы таранили лесистый склон. Протарань мы эти сосны насквозь, вертолет столкнулся бы с землей и мог взорваться. Нас же сосновый тормоз остановил, за что великая ему моя благодарность. Но так, видимо, Господь распорядился, притормозил падение своей рукой и снова дал мне срок для покаяния.

Я еще в полете понял, когда в раскрытый люк выставили два пулемета, что где-то там, внизу, бандиты, матерь их, оказались и очень просят, чтобы по ним постреляли. И тогда же подумал, что если мы будем стрелять, то, естественно, стрелять будут и в нас… Но мысли не возникло, что могут вертолет подбить. Я всегда думал, что армейские вертолеты более крепкие.