Сергей Самаров - Огненный перевал

Была, естественно, игра, и я даже выигрывал почему-то неприлично явно. Настолько явно, что не мог не заметить необоснованный риск своих партнеров. Потом прозвучал звонок в дверь, и я понял, что процесс пошел… Нормальный процесс, разработанный и продуманный настолько, что я сразу просчитал — коллега-«кидала» среди них тоже есть, и именно он всю «многоходовку» подступа ко мне тщательно продумывал…

Обществу принесли весть… И выкладывать ее стали почему-то при мне. Это был вообще-то прокол, и я не одобрил план. Такой план мог прокатить с каким-нибудь лохом… Даже с начальником ментовки любого уровня, но не с другим «кидалой», уровнем повыше… Я понял, что информацию под меня «гонят», и постучал по столу, привлекая общее внимание.

— Что ты? — меня спросили словно бы мимоходом. Они еще из игры не вышли. Вышли из карточной, но не вышли из своей большой, главной…

— Внимания аудитории прошу…

Все смотрели на меня молча.

— Баловаться перестанем. Меня пригласили для дела, так давайте о делах и без лирики…

Они переглянулись, кивнули друг другу и вернулись за стол.

— Приятно иметь дело с профессионалом. Когда просчитал?

— Когда пригласили. Сразу… Посреди улицы.

— Тогда мог бы нас и не обыгрывать… — последовал кивок на стол.

— Подтверждение запоздало… — показал я на последнего пришедшего. — Выкладывайте.

— Так ты согласен?

— Как я могу быть согласным, если не знаю, о чем речь. Но если я выслушиваю подробности, я обычно соглашаюсь.

— Святой нужен… Святой отец… Ты же — Святой…

Кличку я получил после первой «ходки»… Иной клички и быть не могло для бывшего студента семинарии и вообще грамотного в вопросах веры человека.

— Не очень понял… — сразу решил я преподать урок. — Я скорее подумал бы, что вам нужен священник. Священник — это вовсе не святой. Он может стать святым, но для этого нужно им стать… Хотя бы таким, как я… Так что, священник нужен?

— Нужен. И даже желательно, чтобы он носил твое имя, потому что документы выписаны на отца Валентина. И не покровителя влюбленных…

— Я тоже влюбленным не покровительствую, — решил я преподать еще один урок. Люблю, признаюсь, эрудицию показать. — И вообще не было в истории такого покровителя влюбленных, а вся эта чехарда с праздником — работа крупных американских, а потом и европейских «кидал»… Большая афера, которая уже много лет работает…

— Ты о чем? — переспросили меня.

— Я о том, что было всего два святых Валентина, но ни один из них не совершал того, что приписывают покровителю влюбленных. Просто дельцы, выпускающие сувенирчики, открытки и всякую подобную дрянь, раскрутили праздник, который сами придумали. А народ — быдло… Ему лишь бы что-то попраздновать. Народ в очередной раз по всему свету «кинули», заставили раскошелиться, а он и рад… Учитесь деньги делать.

— Умно… И с Уголовным кодексом к ним не придерешься. Но, может быть, к нашему делу вернемся…

— Поехали, — согласился я.

— Дело простое. В деревне был старинный действующий храм. Музейный, потому и действующий. Иконы ценные… Особенно одна — шестнадцатый век. Иконы из храма пропали. Сигнализация была включена, церковь была закрыта, а иконы пропали.

— Как? — поинтересовался я.

— Говорят, старый план нашли. Там подземный ход. Остальное — дело техники. Кто хочет, сделает. Вместе с сигнализацией… И сделали…

— Нормально… А кто?

— Чечены. Крутые ребята, но не из боевиков. Может, из «подкормки» боевиков, но не больше. Это тоже серьезно…

— Видали таких… И что?

— Груз — шестнадцать икон, вывозить собирались через Грузию. Пограничники парней тормознули… Троих подстрелили, двоих «повязали», пятеро ушло в горы. А тут к нам информация пришла… Короче, дело сейчас обстоит так. Туда, к пограничникам, поедет священник отец Валентин. Он сам из Москвы. Какой-то чиновник патриархии… Сначала сюда заедет, в нашу область. Ограбленный храм посетит. Ему передадут фотографии всех похищенных икон. Их там, на границе, втрое больше. Из разных мест. Ему выбрать надо… Заберет иконы, отслужит благодарственный молебен в погранотряде, благословит на защиту рубежей, потом привезет найденные иконы в храм. Остальные передадут патриархии для разбора… Дело обычное… И вот у нас тут появилась, понимаешь, идея… Но без тебя никак…

— Ничего нет проще, — сразу и конкретно согласился я. — Условие одно — никакой «мокрухи»… Отца Валентина придержать до моего возвращения… А я все дела сделаю…

— Все?

— Все.

— А молебен? Справишься?

— До этого справлялся, бывало… — признался я не без гордости, но нарочито мимоходом. Должны знать, что имеют дело с профессионалом, и не сомневаться, если уж в дело втягивают.

— Что, и службы проводил?

— Почему же нет. Все приходилось. Я же отец Валентин…

— Не смущает, что ехать придется в Чечню? На границе с Дагестаном и Грузией…

— Там что, погода скверная? — прервал я пустословие.

— Тогда говорим об оплате…

— Это обязательно. Этот вопрос меня весьма даже волнует. Я хочу пятьдесят процентов от общей стоимости…

У них челюсти отвисли, да так и застряли в висячем положении, как ковши мирно дремлющих экскаваторов…

— Борзеешь…

— Нет. Торгуюсь.

— Тогда давай торговаться. Больше десяти процентов ты не получишь все равно.

— За десять процентов пусть тот лох работает, который продумывал мое приглашение сюда. Может, у него что и получится…

Вертолет побалтывало так, что зубы, матерь их, с неизбежной испанской грустью и страстью изображали собой кастаньеты. Правда, я настоящих кастаньет не слышал, хотя дважды отдыхал в Испании у друзей по «зоне». У них там вполне приличные, по нашим понятиям, и сверхприличные, по понятиям испанским, виллы. Но пока мне было не до этих воспоминаний…

Я вернулся на свое место. Там, на сиденье, вибрация была еще сильнее. И я заметил, как по-разному оценивают ситуацию солдаты. Но вообще-то они спокойно и достойно себя ведут, хотя, конечно, обратили внимание на некоторую суету своих командиров и экипажа, да и то, что вертолет совершает непонятные маневры, трезвому тоже трудно не заметить. Но страха, а тем более паники, свойственной, как я слышал, хотя сам такого не наблюдал, гражданским лицам, никто не показывает. Паника вообще — вещь страшная. И магнетизм толпы — вещь тоже страшная. Достаточно в толпе одному испытать панику или восторг, и стоящие рядом тут же заражаются этим и наступает цепная реакция, в результате которой эффект передается на всю толпу. Эту особенность толпы прекрасно знают вожди всех народов, и потому они любили и любят перед толпами выступать, будь то хоть Сталин, хоть Гитлер, хоть Ельцин, хоть кто-то другой. Но солдаты, слава богу, это не толпа. Это организованная группа лиц, передавшая все вопросы управления собой командованию, и потому каждый солдат знает, что решают в самой сложной ситуации не они, а за них, и молчаливо ждут этого решения. Такие организованные группы лиц панике и страху поддаются в последнюю очередь, хотя тоже случается…