Андрей Таманцев - Рука Москвы

— Так, как он поступил с нашим другом, которого держали в подвале котельной. Так, как он хотел поступить с Томасом Ребане. Так, как он хотел поступить с нами. И так, как он поступил с заместителем командира взвода спецподразделения «Эст» Валдисом Тармисто и рядовым Петером Раудсеппом. Вы знаете, господин генерал, как он с ними поступил?

— Да. Знаю.

— Он так и не поверил, что точно так же могут поступить с ним. Не поверил. Даже когда оказался в подвале в наручниках. Он все еще надеялся, что это инсценировка, которые он так любил.

— Для чего нужно было это дикое зверство с бойлером? Почему вы просто не убили его? — возмущенно спросил Кейт, как бы соглашаясь, что убить Янсена было совершенно необходимо, но не таким же, черт возьми, способом.

— Помилуйте, господин генерал! — не без некоторого лицемерия воскликнул я. — Да кто мы такие, чтобы лишать человека жизни? Лишить человека жизни может лишь тот, кто дал ему жизнь. От начала пожара до взрыва бойлера должно было пройти не меньше часа. Мы дали господину Янсену шанс. За этот час его могли хватиться и спасти его жизнь. Его не хватились. Он был уверен, что его подчиненные преданы ему и любят его. Он ошибся. Его подчиненные его не любили. Они его боялись. Но не любили.

— Это варварство, господин Пастухов! И когда я говорю «варварство», это и значит варварство!

И тогда я показал ему снимок двух обугленных трупов. Этот снимок сделал Док на заброшенном хуторе на Сааремаа.

— А это что? Это ваши солдаты, господин генерал. Этот снимок был сделан через четыре часа после пожара. Мы не сумели опередить людей Янсена. Но заимствовали у них идею пожара. Оставьте снимок у себя. И смотрите на него перед тем, как употребить слово «варварство».

Снимок произвел на Кейта сильное впечатление. И мне это понравилось. Поэтому я посчитал необходимым объяснить ему наши поступки. Чтобы у него не осталось превратного представления о нас.

— У нас были некоторые сомнения в том, как поступить с господином Янсеном, — приступил я к объяснениям. — Вы верующий?

— Да, я лютеранин. Почему вы об этом спрашиваете?

— Вам проще. Вы верите в высшее возмездие. Мы тоже верим. Но не очень. Мы не до концы убеждены в существовании ада. В рай-то мы верим, без рая на том свете нельзя. А вот в ад как-то не очень верится. Иногда возникает такое ощущение, что ад располагается не на том свете, а на этом. Да и в самом деле. Зачем тратить небесное пространство на ад, когда люди прекрасно научились устраивать его на земле? Согласитесь, господин генерал, в этом рассуждении есть резон.

По реакции генерала я не понял, согласен он со мной или не согласен. И потому пояснил:

— По глубокому моему убеждению, господин Янсен непременно должен был попасть в ад. Он это заслужил. Я надеюсь, господин генерал, в этом-то вы со мной согласны?

В этом он был со мной согласен.

— Возможно, наши представления об аде несколько упрощенные, — продолжил я свою мысль. — Я, например, считаю, что таких грешников, как господин Янсен, там варят в смоле. Мой друг Семен Злотников убежден, что в сере. А мой друг Олег Мухин придерживается той точки зрения, что их варят в кипящем говне. Ничего такого у нас под рукой не было. Поэтому пришлось ограничиться простым кипятком.

— Кто вы такой, господин Пастухов? — спросил Кейт. — Кто вы такие — вы и ваши друзья?

— Мы? Мы псы Господни, господин генерал. Во всяком случае, мне очень хочется в это верить. Мы ответим за свои дела. Но за то, что вы делаете в Эстонии, будете отвечать вы.

— Почему он так со мной разговаривает? — обратился Кейт к Голубкову.

— Не обращайте внимания. Он перенервничал. Когда он увидел, что сделали с его другом, который сидел в подвале, он сильно перенервничал. И я его понимаю.

— Что сделали с его другом?

— Его пытали. Добивались признания, что он выполняет задание российских спецслужб. Только не спрашивайте, генерал Кейт, как его пытали. Не нужно об этом спрашивать.

— Я этого не знал. Даю слово офицера. Я ничего об этом не знал!

— Теперь я в этом не сомневаюсь, — заверил Голубков. — Мне осталось сообщить вам немногое. Но, может быть, для вас это самое важное. И для нас тоже. Известно ли вам, генерал, что учения российских вооруженных сил «Запад-99», запланированные на июль, перенесены на середину марта?

— Нет, этого я не знал. Они действительно перенесены?

— Да. И в штаб-квартире НАТО в Брюсселе об этом уже знают. Благодаря странной утечке информации из нашего Генштаба. И последнее. Знаете ли вы, что в программу учений введен новый элемент: нанесение условного ракетно-ядерного удара?

— Этого я тоже не знал.

— Теперь знаете. Вы понимаете, что это значит?

Генерал Кейт не ответил. Но вроде бы понимал. Мне казалось, что понимает. Но Голубков хотел быть уверен, что это понимание полное.

— Это знак, — пояснил он. — Знак Москвы Брюсселю: не лезьте в наши дела, а мы не будем лезть в ваши. Мы не мешаем вам в Косово, вы не мешаете нам в Прибалтике. А если попытаетесь помешать… Чем отличается условный ракетно-ядерный удар от безусловного? Немногим.

Голубков наклонился к камину и поднес к огню руки.

— Кажется, я начинаю понемногу согреваться, — сообщил он. — Сейчас бы к тебе в Затопино в баньку, а?

— Не худо бы, — согласился я.

— Какая, интересно, дома погода? Не слышал?

— Понятия не имею. Последний раз телевизор я смотрел в Германии.

— Генерал Голубков, мне не вполне ясна ваша роль, — прервал наш домашний разговор Кейт. — Мне было бы легче принять решение, если бы я ее понимал.

— Все очень просто, — ответил Голубков. — Вы видите во мне представителя российского государства. А я сейчас представляю не государство. Я представляю Россию, генерал Кейт. Это разные понятия. Они не всегда совпадают. Сейчас как раз тот случай, когда они не совпадают.

Я решил, что для нашего законопослушного эстонского собеседника это объяснение слишком сложное. И объяснил просто:

— Мы хотим, господин генерал, чтобы русских в Эстонии уважали, а не боялись.

Согрев руки, Голубков повернулся к огню спиной и немного подумал, как бы решая, следует ли высказать посетившую его мысль, или лучше оставить ее при себе. И решил высказать.

И высказал:

— Хочу сообщить вам, генерал, еще кое-что. По сравнению с тем, о чем мы говорили, это мелочь. Но вы, пожалуй, должны это знать. Завтра на Метсакальмисту вы будете хоронить не останки вашего национального героя. Вы будете хоронить кучку старых конских костей.

Реакция командующего Силами обороны Эстонии на рассказ Голубкова о том, что лежит в гробу, была неожиданно бурной. Как это часто бывает, эта информация, ничтожная по своему значению с тем, что он узнал, добила его.

— Я вам не верю! — оскорбленно заявил Кейт, как бы защищая последний душевный рубеж. — Я не верю вам, генерал Голубков! Это чушь несусветная! Этого не может быть!