Игорь Хрусталев - Делец включается в игру

Тараканенко остановил их движением руки.

Похоже, мое появление и наглое незапланированное соседство заинтересовали генерала и он хрипло спросил меня, какого хрена мне тут нужно.

Я говорил коротко, излагая только основные факты и особо упирая на то, что в случае обнародования известных мне событий вице-губернатору придется давать неизбежные объяснения, от которых тот, само собой, предпочел бы уклониться. Я даже слегка загнул насчет того, что окружение вице подставляет своего покровителя и что Усольцев с сегодняшнего дня – это уже не та фигура, с которой можно иметь дело, хоть он и отдаленный родственник вице-губернатора. В заключение своей речи я сделал предположение, что генералу будет тоже не особо приятно начинать свою карьеру с расследования такого скандального дела и предложил ему сделать разумные выводы из вышеизложенного.

– Пожалуй, мне пора, – мрачно сказал главный мент области, с трудом вставая из-за стола.

Тараканенко, само собой, был в доску пьян, но, поскольку это было его обычным состоянием, я не удивился, что он еще способен соображать и передвигаться без посторонней помощи. Вторым привычным состоянием генерала был полный отруб, а третьего было не дано.

Я решил подстраховаться и выйти из здания вместе с ним, чтобы меня вдруг да не замочили по дороге. Трудно вдруг перейти из качества «почетного гостя» в «персону нон грата» в одном, отдельно взятом здании.

Краем глаза я видел, что моя персона уже привлекла особое внимание охраны заведения, но головоломы «Желтого попугая» не решались ко мне приблизиться.

У выхода стоял Усольцев. Испуганно посмотрев на меня, он учтиво поклонился Тараканенко и подал ему руку. Генерал не заметил протянутой ладони и открыл передо мной дверь, пропуская меня вперед.

Вот и все. Теперь я могу спокойно направиться к своему мерседесу, зная, что в спину мне не раздастся автоматная очередь.

Тараканенко со мной тоже не попрощался, и это было понятно. Как-никак мы – я и власть исполнительная, к которой принадлежал генерал, – никогда не были друзьями. Если я и тяготел к какой-нибудь из веточек этого деревца, то исключительно к законодательной и четвертой.

Генерал просто принял от меня информацию, полагая, что в данном, совершенно исключительном случае наши интересы совпадают. И, уже подходя к машине с предусмотрительно распахнутыми дверцами, он что-то говорил по сотовому телефону, соединяясь, очевидно, с вице-губернатором.

Сидя в своем мерсе, я представлял, как Сергачев сейчас мечется по кабинету и рвет волосы на голове, ища выход из создавшегося положения.

Впрочем, по какому кабинету мечется губернатор в третьем часу ночи? По спальне мечется, ясное дело…

Я не мог отказать себе в удовольствии узнать, чем кончится вся эта история. Какое-то чутье подсказывало мне, что уезжать еще рано.

Из здания медленно сочились остатки публики, обмениваясь на ходу впечатлениями. Главные лица – Усольцев и Плешаков оставались пока внутри. Я заметил, что в кабинете на втором этаже – там был расположен кабинет Усольцева – зажегся свет и мимо окна туда-сюда расхаживали жестикулирующие фигуры.

Как ни странно, первыми приехали пожарные. Всего-то прошло минут пятнадцать, а они уже тут как тут.

Оторопело глядя на абсолютно не горящее здание, они повылезали из машин и стояли несколько минут в недоумении, пока следующая машина не развеяла их сомнение.

«Так вот кому звонил Тараканенко, – наконец-то понял я. – Особая команда Виталия Мясоедова в полном составе. А вот, кажется, и сам главный».

Самый страшный человек в городе высунул голову из «БМВ» только два раза. Сначала он подозвал человека и что-то стал говорить, тыкая при этом пальцем в направлении пожарной машины. Во второй раз он принял доклад о том, что акция завершена.

Это произошло минут через десять после приезда автобуса в сопровождении «БМВ». Из «Икаруса» посыпались люди в пятнистой форме, которые ринулись в здание.

Из помещения сразу же посыпались остававшиеся в нем люди. Их принимали стоявшие снаружи пятнистые и теснили за ограждение, уже появившееся в пяти метрах от здания.

Среди тех, кто вышел (или их выгоняли?) я не заметил Усольцева с Плешаковым. Только какая-то мелочь – ихняя охрана, значительно потускневшая по сравнению с ребятами Мясоедова, повара, крупье, игроки казино, девки-девки и юноши-девки.

Наконец, полыхнуло. Именно из директорских окон второго этажа. Похоже, генерал Тараканенко сам ничего не решал, а лишь поставил в известность Мясоедова, который нашел самый разумный выход из создавшейся ситуации и воплотил его в реальности.

Дождавшись, пока его ребята покинут здание, Мясоедов махнул рукой пожарным – мол, можете приступать, и его «БМВ» быстро уехал вслед за автобусом с молодцами в хаки. Я не сомневался, что больше из здания никто не выйдет – Мясоедов никогда не ошибался.

Наутро я приехал на работу даже раньше уборщицы. Заперевшись в кабинете, я стал обдумывать, как достойно завершить это дело.

Усольцев погиб в пламени пожара, это я уже знал точно. Но оставался еще один человек, который пока что не получил того, что заслуживает.

Я позвонил Артамонову и предложил немедленно встретиться. Я дал ему понять, что его предложение о поручительстве в предоставлении кредита в общем-то отвергнуто, но возникли новые обстоятельства, которые могли бы быть для него небезынтересны.

Мой посетитель выглядел довольно помятым – очевидно, события этой ночи касались Артамонова довольно близко и бизнесмен сейчас был готов на любые компромиссы, чтобы уцелеть без своих прежних покровителей.

– Перехожу прямо к делу, – обнадежил я его. – Мое предложение может показаться вам довольно неожиданным, но, на мой взгляд, оно является взаимовыгодным.

Короче, я предложил слить Артамонова с одним из моих подразделений. Тот для виду поломался некоторое время, но когда я пообещал, что как только бумаги будут подписаны, я выдам требуемое Артамонову поручительство для получения кредита, был вынужден согласиться.

С одной стороны, Артамонов в новом «слитом» качестве получал те финансовые возможности, которые ему и не снились. С другой – он шел на явное обострение отношений с администрацией. Но соблазн был слишком велик, а его теперешнее положение явно не благоприятствовало амбициям.

Я позвонил своему юристу и поставил его перед свершившимся фактом. Вторым пунктом я потребовал наличие необходимых бумаг уже к обеду.

Сливал я Артамонова со своей овощебазой под звучным названием «Топинамбур». Я попросил Роберта Черноусова, который возглавлял данное подразделение «Ледокола» не задавать мне никаких вопросов и немного подождать. Через некоторое время, пообещал я ему, вопросы отпадут сами собой.