Виктор Степанычев - Свободный охотник

На том инцидент был исчерпан. Правда, двойная контузия – от подрыва двери и извержения вулкана Машиного гнева, давала о себе знать периодическими головными болями.

Если Маша просто отдыхала и приводила себя в порядок после трудной работы, то Станиславу было не до отдыха. Даже дня ему не дали расслабиться.

Они прибыли на виллу ночью, а уже ранним утром, дав Гордееву наскоро хлебнуть кофе, Натали усадила его за компьютер. И ее, и генерала Веклемишева очень интересовало то сборище в Альпах, которое Стас прикрывал вместе с Форманом и Горацио. Он опознал из пятерки пожилых мужчин, посетивших тогда альпийскую деревню, живого «покойника» бригадного генерала Косту Цесарича, и это очень заинтересовало Вадима Александровича и его помощницу. Станислав видел лица еще двоих пожилых мужчин, а двух гостей наблюдал лишь со спины.

Утверждать, что именно эти люди руководят «Синдикатом», было преждевременно. Необходимы неопровержимые доказательства, чтобы данная версия обрела форму утверждения. Пусть Цесарич в свое время являлся непосредственным командиром Горана-Славича. Но это не значит, что они и сейчас находятся в прежней ипостаси, в связке «начальник – подчиненный». Цесарич мог ничего и не знать о «Синдикате», а лишь поддерживать со Славичем дружеский, а вовсе не деловой контакт. И та акция в Альпах не что иное, как оплаченный заказ, и не более того.

В общем, на первые сутки Гордееву была поставлена задача составить фоторобот тех двоих немолодых мужчин, чьи лица он наблюдал со склона горы. Работа была не из легких, если не сказать – неподъемная, и в указанное время Стас с ней не справился. В компьютере имелась программа составления фотороботов, но она скорее мешала, чем помогала. Каков овал лица, конфигурация носа или бровей у человека, которого Станислав наблюдал в оптический прицел в течение нескольких секунд? Он не художник, не физиономист, и память у него не фотографическая. Поэтому, отставив в сторону ноутбук, Гордеев подолгу сидел с закрытыми глазами и вытаскивал из подкорки крупинки воспоминаний. Потом Стас открывал очи, набрасывал карандашом на листе бумаги портрет человека и тут же рвал его, потому что с оригиналом тот не имел никакого сходства. К тому же рука не была набита рисовать, и то, что сознание выдавало, никак не ложилось на бумагу.

Может показаться смешным, но к исходу вторых суток Гордеев выдал-таки набросок лица человека, очень похожего на одного из двоих посетителей «Дома культуры» альпийской деревушки. А на следующий день и второго смог изобразить. И уже по карандашным портретам Станислав составил фотороботы.

После столь непривычной и довольно изнурительной работы Стас чувствовал себя выжатым лимоном, однако настроение было приподнятое. Правда, радовался он недолго.

Теперь перед Гордеевым стояла задача отыскать физиономии данных субъектов среди нескольких тысяч фотографий. Причем не просто найти, а с учетом поправки на возраст. Станислав узнал Цесарича на снимке пятнадцатилетней давности. А кто даст гарантию, что остальные гости не скрываются, как и он, от правосудия и на старых фото эти мужи выглядят намного моложе, чем в настоящее время.

Фототеку Стасу скинула по электронной почте Натали. Ее уже к исходу первого дня вызвал к себе Джинн – генерал Веклемишев. Где они находятся, ни Гордеев, ни Маша не знали. Натали только сообщила, что они совместно с французскими и немецкими коллегами допрашивают задержанных в учебных центрах «Синдиката» боевиков. В подробности она не вдавалась, да и Стас не любопытствовал, потому что знал, что, когда будет нужно, его введут в курс дела. Изготовленные фотороботы Гордеев переслал Натали по ее просьбе.

К исходу четвертого дня Станислав отыскал среди тысяч лиц фототеки три десятка относительно схожих с составленными портретами альпийских гостей. Распечатав изображения на принтере, он неоднократно перекладывал их, сортировал, переворачивал, в результате чего еще с пяток фото отсеялось.

Большего Стас добиться не смог. Глаза устали от постоянного напряжения, в сознании постоянно мелькали лица со снимков, а голова начала тупо ныть, предполагая в скором будущем серьезно разболеться. Он отложил фотографии и, достав из холодильника бутылку пива, уселся в кресле у двери на веранду.

Просидев бездумно минут десять, Станислав потихоньку стал приходить в себя. Снаружи послышался топот и негромкие утробные возгласы. Данные звуки свидетельствовали, что Маша вышла на вечерний моцион. Этим красочным зрелищем, в виду отсутствия иных развлечений, стоило полюбоваться. Подхватив пиво, Гордеев отправился на веранду.

Справа на небольшой лужайке посреди сада на подстриженном газоне активно разминалась его соседка. Работала Маша грамотно, и движения ее были отточены, хотя не сказать, что выглядели они изящно. Совсем не 90–60—90, а где-то примерно 120–100—120 размеров ее прелестей уводили старания дамы из класса боевых искусств в разряд пародий. Если учесть, что и лицо ее было заклеено-переклеено полосками пластыря, между которыми виднелись фиолетовые пятна застаревших синяков, то картина действительно была уморительная.

Машин «танец журавля», кстати, классически исполненный, едва не вызвал у Стаса взрыв гомерического хохота. Сдержавшись от смеха, он тут же мысленно переименовал упражнение в исполнении соседки в «танец беременного слоника» и приветственно-одобряюще махнул ей бутылкой пива.

– Присоединяйся, Гордеев! – крикнула ему Маша. – Разомни косточки, а то за компьютером совсем заплесневел. А мне как раз спарринг-партнер нужен.

– Я не самоубийца и даже не мазохист, – тут же открестился от возможной совместной деятельности Станислав. – Еще не пришел в себя от последнего с вами, мадам, общения.

– Слабак! – презрительно констатировала Маша. – Все вы, мужики…

Она не договорила, а неожиданно, без какой-либо подготовки, резко ушла на закрутку и в прыжке мощно исполнила двойной маваси-гери. Гордеев отметил, что прием выполнен чисто, придраться было не к чему. Пожалуй, Маша работала даже лучше Эмили-Десанки, хотя и проходила по другой весовой категории.

Память услужливо выдала их нешуточные схватки в гараже на вилле под Барселоной. А потом почему-то в сознании всплыло совсем уже забытое видение неравного боя Анны Анчар со своими телохранителями на стоянке у кафе на окраине Одинцова. Именно с этого эпизода следует вести отсчет долгого и трагического пути Станислава Гордеева в «Синдикат» и службы в этой поганой организации. По вине и стараниями отца девушки, бывшего генерала КГБ Анчара, и начальника службы его безопасности Белявского он по самую макушку завяз в гнилом болоте и едва из него выбрался.