Виталий Гладкий - Ликвидатор

– Что вы хотите? – Женщина на другом конце провода не поддалась на мою провокацию и опять стала ледышкой.

– Не что, а кого, Анна Исидоровна.

Мне показалось, что секретарь-референт господина Сеитова (ее имя мне сообщил Попов) отрубилась; я даже не слышал ее дыхания.

– Вы меня слышите, Анна Исидоровна?

– Д-да… – наконец прозвучало в трубке.

– Вас что-то испугало?

– Нет! – Ответ последовал быстрее, чем следовало бы.

– Ну и ладушки… Я хочу поговорить с господином Сеитовым.

– Кто вы?

– Я представлюсь Сеитову лично.

– Извините, но он… Впрочем, нет, я попытаюсь его найти! Подождите, пожалуйста, и не бросайте трубку. Не бросайте трубку!

– Жду.

Но я не стал ждать.

Оставив трубку болтаться на шнуре, я быстро перешел на противоположную сторону улицы и, не долго думая, заскочил в большой универсальный магазин, где отирались и мои соотечественники, набивающие вместительные сумки разным барахлом.

Там же слонялись туристы из других стран, так что мое появление не вызвало шока или хотя бы повышенного внимания. Пристроившись у витрины и разглядывая для вида всякие хитрые штучки, именуемые кухонными принадлежностями, я не спускал глаз с осиротевшей телефонной будки.

Я оказался прав. Предчувствие не подвело меня и на этот раз.

Ах, Анна Исидоровна, Анна Исидоровна… Вы так и не смогли совладать с собой, тем самым испортив своему шефу – он, кстати, стоял рядом и суфлировал вам – всю его развесистую клюкву.

Вам бы работать секретарем не у бывшего разведчика с темным прошлым, ныне успешно перекрасившегося в делового человека, а, например, в государственном торгпредстве. Где единственной тайной является левый заработок мелкой служащей шушеры, и то для босса, который, пусть и не всегда успешно, изображает из себя честнягу высшей марки.

А господин Сеитов – человек-термос, имеющий столько скрытых слоев термоизоляции, что куда вам с вашим женским умишком не только посчитать их, а даже представить, что такие есть на самом деле…

Машина с ликвидаторами появилась возле телефона-автомата ровно через три минуты после моей передислокации. Их было четверо, и они мгновенно обрыскали весь район, в том числе и здание универсального магазина.

Похоже, меня в Афинах ждали с нетерпением. А по скорости реагирования я понял, что по всему городу расставлены мобильные группы ликвидаторов, и только на свою удачу я не оказался рядом с одной из них.

Я не стал ждать, пока пронырливые и хорошо обученные псы Сеитова начнут свои поиски в торговых залах магазина: среди них были – несомненно! – отличные физиономисты, а значит, моя персона могла попасть в их поле зрения, тем более что они знали, откуда я прибыл, и мой экстравагантный наряд мог натолкнуть этих спецов на определенные выводы.

Мне пришлось воспользоваться служебным лифтом, который спустился в полуподвал, служивший складом, без лифтера – он "уснул", даже не поняв, что случилось.

Дальше было проще: как раз шла разгрузка огромного фургона, и толпе грузчиков и складских служащих было просто не до какого-то неизвестного, мелькнувшего, словно фантом, в дверном проеме и растворившегося в солнечном свете, как дымное кольцо от зажженной сигареты.

Следующим моим неотложным делом был звонок в Катманду. Бхагат Синг, как всегда, торчал в своей лавке.

– О-о, сахиб! – возопил он. – Как я рад слышать ваш голос! У вас все хорошо? Вы уже на месте?

– Спасибо, дружище. Я в Афинах.

– Для меня эта весть как медовый пряник. Я так рад, так рад…

– Ты мне, помнится, обещал присмотреть за "сахибом Русом"?

– Мое слово – алмаз, – хвастливо заявил лавочник. – Что, есть проблемы?

– Есть. И большие.

– Сукин сын! – понял меня Бхагат Синг. – Я никогда не доверял этому мозгляку.

– Найди его, Бхагат Синг. Найди…

– Я уже нашел… – Лавочник злорадно захихикал. – Он сейчас под охраной моих людей… в одном очень интересном месте… хе-хе. К сожалению, я не сразу додумался до столь очевидного шага. И он успел, оказывается, тебя предать.

– Успел…

– Дурак… – Бхагат Синг выругался. – А ведь я его предупреждал. Получается, они ни во что не ставят сикха. – В его голосе звучала угроза.

– Прощай, Бхагат Синг. Я твой должник. Спасибо тебе.

– Береги себя, ученик Великого Мастера. И запомни – ты всегда желанный гость в Катманду…

В гостиницу я возвращался на такси. Теперь мне не стоило в своем нынешнем облике шататься по улицам Афин. Конечно, Попов меня не видел в одеянии горца, но мог предположить нечто подобное.

И несмотря на то, что он не сдержал свое слово, "сахиб Рус" вызывал невольное уважение – он выполнил свой долг государственного человека, хотя почти наверняка знал, чем ему это грозит: о моем телефонном звонке Бхагат Сингу из Афин мы сговаривались в его присутствии, а кто таков лавочник и как он держит слово, Попову было хорошо известно.

Попросив таксиста обождать, я ненадолго задержался в супермаркете, где приобрел европейский костюм, рубаху, галстук, туфли и прочие аксессуары цивилизованного человека, в том числе и приличную безопасную бритву.

Завидев меня, отягощенного пакетами с покупками, быкоподобный портье рыкнул на уже знакомого мне мальчика, и тот, несмотря на сопротивление, буквально вырвал поклажу из моих рук.

Кивком поблагодарив неприятного типа за стойкой, я поднялся к себе в номер и с удовольствием вручил щедрые чаевые шустрому Косте. Он крепко зажал деньги в кулачке, но почему-то уходить не спешил, стоял, прижав руки к груди, и смотрел на меня жалобно и тревожно.

– Ты хочешь что-то сообщить мне, Коста? – спросил я его на немецком.

Наверное, мальчик немного знал этот язык, потому что быстро закивал кудрявой, давно не стриженной головой. – Что там у тебя?

Приутихшее было чувство настороженности вдруг вспыхнуло во мне с новой силой – я почуял новую опасность, и ее вестником, похоже, был этот худенький греческий мальчик.

Коста приложил палец к губам и с опаской бросил взгляд на входную дверь. Поняв, что он имеет в виду, я поманил его к себе, и мы, как два заговорщика, заговорили шепотом.

Его немецкий оставлял желать лучшего – всего несколько десятков слов, наверное, выученных походя, во время общения с туристами. Но и их вполне хватило, чтобы понять – портье, оказавшийся братом хозяина гостиницы и ее совладельцем, замышляет против меня нечто очень плохое, которое должно случиться, скорее всего, в ночное время.

Я поблагодарил мальчика от всей души. И посочувствовал про себя – угораздило же парнишке работать на такую скотину.

Достав из кошелька двести долларов, я едва не силой всучил их Косте. Мальчик, наверное, никогда не держал в руках такой суммы, а потому поначалу просто остолбенел.