Виталий Гладкий - Кровь за кровь

– Обижаешь… – надул губы Маркузик.

– Это хорошо… Завалихин, Петр Николаевич… – Серега бубнил себе под нос, углубившись в размышления. – Надо попросить ребят проверить его по картотеке.

– Какого черта, Плат! – Я разозлился не на шутку. – Он наш клиент, а не подозреваемый. И нам в принципе наплевать кто он и что. Человек платит бабки – мы делаем. Ты, наверное, забыл, что уже не являешься опером. У нас частная контора, которой до лампочки высокие государственные материи. Да пусть этот Завалихин будет хоть самым главным мафиозо области. Клиента нужно уважать, а не копаться в его грязном белье. Если мы отвяжем языки, нас будут обходить десятой дорогой.

– Успокойся. Ты прав. Просто я не перевариваю, когда меня пытаются держать за болвана.

Бумажник – нетленная память о друге. Ха! Как бы не так. Интересно, какой бес понес Завалихина шляться по троллейбусам?

– Ну ты даешь… – Я уставился на Плата как баран на новые ворота. – Он же не Карлсон с моторчиком, чтобы летать над крышами.

– Ты обратил внимание на его костюм?

– Приличный прикид. Я бы от такого не отказался.

– Я тоже. Только он нам не по карману. Этот костюмчик тянет как минимум на штуку зеленью.

– Чего!?

– Того. Уж я-то знаю. А вот теперь объясни: какого хрена человек, у которого есть приличная тачка, в час пик ездит на троллейбусе?

– Откуда тебе известно, что у него есть машина?

– Он и к нам на ней приехал. Но почему-то припарковался как минимум за квартал от нашего офиса.

– Я и не знал, что ты у нас ясновидящий, – не удержался я от ехидного замечания.

– Ясновидение здесь ни при чем. Только у автолюбителей так сильно помят пиджак на спине. Возможно, у него есть даже личный водитель, но это не суть важно. Главное другое – новенький, с иголочки костюм за тысячу баксов у нашего клиента считается чемто вроде рабочего комбинезона. Не хило. Кроме того, судя по манерам, Завалихин приличная шишка, какой-то начальник. Вот и кумекай, что скрывается за его страстным желанием вернуть свой бумажник любой ценой.

– Тогда ты, Плат, осел.

– Это почему? – с обидой спросил Серега.

– Своей жадностью ты едва не впрямую сказал Завалихину, что не веришь его россказням о бумажнике ни на грош. Нужно было соглашаться на сто пятьдесят баксов – и спустить дело на тормозах.

– Ну и что с того?

– А то, что если он и впрямь большой прыщ на ровном месте, то возвращением бумажника наши с ним отношения могут закончится отнюдь не мажорно. Из меня сыщик как с дерьма пуля, но опасность я чую всеми фибрами и жабрами души. Наш клиент – очень серьезный человек. А такие люди отличаются от простых смертных обостренным чувством самосохранения. И ради этого готовы на все. Как тебе мой расклад?

– Впечатляет. Может, ты и прав, но мы ведь тоже не пальцем деланные. Поживем – увидим.

– Дай Бог нашему ягненку волка задрать… – буркнул я и достал из ящика стола стаканы и остатки закуски. – Поставь бутылки на стол! – гаркнул я на Маркузика, который все это время торчал, будто изваяние алкоголика. – Вы как хотите, а я без допинга на дело не пойду.

Серега посмотрел на меня, словно рублем одарил, но от комментариев сдержался. Пить он принципиально не стал и компанию поддержал только совсем осовевший Маркузик.

Спустя полчаса, оставив его на хозяйстве, мы с Платом уже тряслись в раздолбанном трамвайном вагоне на окраину города. Мне почему-то было грустно, однако я еще нашел в себе моральные силы трепать языком с двумя классными телками. Вместо того, чтобы поддержать разговор, Серега угрюмо отмалчивался, и мне не оставалось ничего иного как сойти с дистанции кобеляжа раньше времени. Разочарованные девушки, которые уже готовы были на любые жертвы ради хорошего интимного вечера, покинули вагон в полном недоумении, а я погрузился в черную меланхолию. На кой черт я связался с этим Платом?!

Никогда бы не подумал, что в нашем городе есть такие гнусные места. Мы с Платом углубились в хитросплетение улиц и переулков окраины и уже шли добрых полчаса.

Стоял ясный летний вечер, солнце до половины скрылось за горизонтом, и дневная жара постепенно уступала место приятной прохладе. Но нам от этого было не легче. Улица, по которой мы топали к пункту назначения известному только Сереге, напоминала дороги Косово, разбомбленные авиацией НАТО – по телевизору каждый день показывали как американцы и иже с ними утверждают основополагающие принципы демократии на европейском континенте. Машины – а их было немало – ревели от негодования до хрипоты, испуская клубы выхлопных газов, и я пожалел, что не захватил противогаз.

Обветшалые дома по сторонам улицы – "хрущобы", казалось вот-вот рухнут и погребут под своими обломками прохожих, нагруженных сумками и авоськами. Чахлые деревья и кустарники посерели от пыли, а редкие газоны были загажены собачьим дерьмом. Возле переполненных контейнеров с мусором высились зловонные кучи отбросов, в которых деловито ковырялись какие-то странные людишки, коты и здоровенные крысы. Как ни странно, но весь этот конгломерат ухитрялся сосуществовать довольно мирно, исповедуя иерархическую систему: сначала мусор исследовали люди, затем приходил черед кошачьего племени и лишь потом за дело принимались крысы. Никто никому не мешал, никого не прогоняли, все терпеливо ждали своей очереди. Идиллия…

К дому, где по словам Плата находилась нужная нам "малина" карманников, мы подошли еще засветло. Это была довоенная трехэтажка, длинная и приземистая, с деревянными крылечками и дверьми, державшимся на честном слове. Некогда возле дома стояли скамейки, но теперь от них остались лишь столбики, напоминающие гнилые зубы.

Неизменные старушки кучковались поодаль, возле песочницы, где играли малыши. Там были положены отполированные до блеска окоренные бревна, исполняющие роль скамеек, и грибом-мухомором торчал стол на одной ножке, вокруг которого сгрудились любители забить "козла". За домом находился заброшенный парк, со временем превратившийся в пустырь.

– Нужно подождать до темноты, – деловито сказал Серега, наблюдая за жильцами, вышедшими подышать свежим воздухом. – Хаза на первом этаже, средний подъезд.

Зайдем со стороны пустыря. Там есть где спрятаться, чтобы не мозолить глаза особо любопытным.

– Блин! – выругался я. – Знай я, что придется ждать, захватил бы водку и закусь. Давно не был на пикнике…

– Такова наша профессия, – философски парировал мой выпад Серега и повел меня в обход дома. – Терпение, терпение и еще раз терпение.

– Это так, – согласился я. – Но все-таки минимум комфорта не помешал бы.

– К старости ты превратишься в отвратительного брюзгу.