Виталий Гладкий - Наперегонки со смертью

На участок разлива я пробрался элементарно. Водку брали даже не со склада, а прямо с конвейера, и я проскочил внутрь цеха, прячась за крытой фурой, которую тащил КАМАЗ.

Дальнейший мой путь лежал в раздевалку душевой. Она, как я и предполагал, не была замкнута. К счастью, на первом этаже пристройки охраны не было; лишь один человек торчал у входа в цех, но я сумел обойти его незамеченным.

В мужском отделении душевой я нашел всего семь шкафчиков с каким-то старьем. Зато женское меня порадовало. Практически в каждом шкафчике висел сменный халат, в основном только что из стирки. Подобрав необходимый размер, я напялил на себя хорошо выглаженную робу, а голову прикрыл шапочкой, белоснежной и накрахмаленной. Теперь я выглядел в точности как работник цеха разлива.

Едва я вышел в узкий коридорчик, ведущий к лестнице на второй этаж, как мне повстречались две девушки в таких же белых халатах как и тот, что я присвоил. Они посмотрели в мою сторону без особого интереса и исчезли за дверью туалета. Я немного приуныл – изобразить невидимку мне, к сожалению, не удалось. Впрочем, по здравому размышлению, девчатам явно было не до меня. И если, не дай Бог, дело дойдет до вызова оперативной группы милиции и допроса свидетелей, то я очень сомневался, что они могут правильно "нарисовать" сыскарям хотя бы мои глаза. Тем более, что по цеху шныряли туда-сюда не только бабы, но и мужики.

Лестница оказалась узкой и крутой. Я даже не взбежал, взлетел наверх, чтобы избежать случайной встречи с охранниками Козыря в неудобном для себя месте – работать снизу против обученных противников просто самоубийственно. Это только в кино бравый парень проводит эффективные приемы, штурмуя лестничный марш. На самом деле спец своего дела может запросто замочить любого, кто карабкается словно жук наверх.

Никакие блоки и контрприемы не спасут от удара ногой по челюсти или под сердце. Ведь тебе еще нужно думать, как сохранить равновесие.

Я осторожно выглянул из-за угла – и едва не выругался вслух. Возле двери, ведущей в кабинет Козыря, сидела на стуле очень знакомая мне белобрысая мордуленция. Это был тот самый сукин сын, который пинал меня ногами в подворотне. Ну и что теперь делать?

Может, грохнуть его на хрен, благо зуб у меня на этого козла вырос крокодилий…

Я в некотором замешательстве достал "вальтер" и поднял флажок предохранителя.

Стрелять или не стрелять? Если да, то я автоматически становлюсь вне закона, чего очень не хотелось бы. А если нет, то мой план летит к чертям собачьим. Незнакомый мужчина, пусть и в белом халате, сразу вызовет подозрение у телохранителя Козыря. Если он, конечно, профессионал и на службе занимается тем, чем положено, а не просто считает мух на потолке. Тем более, что белобрысый запомнил мою физиономию в подробностях.

Для этого у него времени было вполне достаточно.

Я колебался не более минуты – время поджимало. Озарение пришло, когда я машинально сунул руку в карман халата и нащупал там санитарную книжку размером с половину школьной тетради. Надвинув шапочку на брови и немного сутулясь, я решительно и не скрываясь зашагал по коридору в направлении кабинета Козыря, на ходу листая свою находку – будто знакомился с каким-то очень важным документом.

Сработало! Черт возьми – сработало! Белобрысый поначалу вскинулся, видимо, намереваясь меня остановить, но мой деловой вид, а главное – белый халат и фирменная шапочка, вмиг рассеяли его спонтанные подозрения. На всякий случай я даже не смотрел на него, будто и не замечал – нередко взгляд выдает намерения человека не хуже чем какие-либо подозрительные телодвижения.

Он узнал меня, когда я подошел вплотную и взглянул ему прямо в глаза. Раньше мне казалось, что лицо не может стать белее газетной бумаги. А мне приходилось видеть испуг во всех его фазах. Но я даже не мог предположить, что физиономия напуганного человека способна стать молочно-прозрачной. Сквозь тонкую, как папиросная бумага, кожу белобрысого вдруг проступили все жилки и он стал похож на анатомическое пособие из пластмассы. Уж не знаю, что телохранитель Козыря прочел в моих глазах, но он явно не нашел в них ни сочувствия, ни жалости к своей персоне.

Я просто тюкнул его рукояткой пистолета в висок. Не очень сильно, в меру – чтобы он не отбросил копыта. Да, пинать ногами вшестером беззащитного и невооруженного лоха в темной подворотне, конечно, гораздо проще и безопасней, нежели закрывать грудью босса, когда с ним решили свести счеты его враги…

Заглянув в крохотную приемную и убедившись, что там даже не предусмотрено место для секретаря (наверное, из-за элементарной жадности), я быстро и бесшумно втянул туда обмякшее тело белобрысого и, предварительно обезоружив, связал ему руки и ноги и запихнул в рот какую-то тряпку. Затем закрыл дверь на защелку (приемная запиралась на элементарный английский замок) и, припав к двери, за которой находился мой "объект", прислушался.

Козырь с кем-то разговаривал. Меня даже холодный пот прошиб – ну, блин, не было печали… Если в кабинете трое или четверо, то… М-да, задачка… Лучше бы все это происходило во вражеском тылу.

Я посмотрел на часы. Время, время! Ах, как оно быстро летит! Мне пора уже заканчивать разговор с Козырем, а я еще его и не начинал. Вот незадача…

А, будь что будет! Или грудь в крестах, как говаривали мои деды-прадеды, или голова в кустах. Внезапность и натиск – пятьдесят процентов успеха. Смелость города берет.

С этими отважными и главное, своевременными мыслями я резко распахнул дверь кабинета – и очутился лицом к лицу с Козырем, который как раз закончил разговаривать по мобильному телефону. Он был один. Меблировка кабинета не страдала дороговизной и излишествами: большой двухтумбовый письменный стол – детище брежневской эпохи, кресло-вертушка, приставной столик с двумя стульями по бокам, мягкий уголок с минибаром в виде средневекового деревянного глобуса, раскрывающегося на сегменты как цветок лотоса, шкаф для бумаг, сейф, телефон-факс и телевизор. Обычный офисный набор не шибко крутого нынешнего начальника. Одна стена помещения представляла собой огромное окно – от пола до потолка – с темными шторами, в настоящее время раздвинутыми. Через чисто вымытые стекла был хорошо виден практически весь фабричный двор. А также торцевая стена конфетного цеха, где работала жена Лычкова.

Это было такое же длинное здание как и то, в котором размещался кабинет Козыря.

Только немного выше и с плоской крышей, огражденной парапетом.

– Здравствуйте в вашей хате, – сказал я насмешливо, наставив на Козыря пистолет. – Умаялся, пока сюда добрался.

Рыжего ублюдка заклинило. Он настолько был ошарашен моим неожиданным появлением, что потерял дар речи. Его расширенные от ужаса глаза были прикованы к "вальтеру". Видимо, ему очень не нравился привинченный к стволу глушитель.