Виталий Гладкий - Наперегонки со смертью

– Значит, вы не отбрасываете такой возможности?

– А это уже мои проблемы, – окрысился капитан. – Твое дело отвечать на вопросы.

Желательно честно. Кстати, я еще забыл про пятый пункт доказательств твоей виновности…

– Я знаю, какой именно.

– Интересно… – Можаев удивленно поднял брови. – Подскажи, если знаешь.

– Вы докопались до самой большой моей тайны. Я умею летать. Ведь проникнуть в квартиру Белоблоцкого с ее сейфовыми дверьми и этажностью можно только по воздуху.

– Не будь ты такой серьезной штучкой, Чернов, я бы заставил тебя эти шуточки выплевать изо рта вместе с твоими зубами. Ты не на именинах, а в следственном изоляторе. Не забывай об этом.

– Не обижайтесь, гражданин начальник. Вы меня сами вынуждаете дерзить. Я невиновен!

Готов в этом поклясться на Библии, на Коране… на чем угодно! Понимаю, что это у вас не катит, а потому я в отчаянии. Почему вы мне не верите!? Подумайте сами, мог ли я войти в квартиру Белоблоцкого бесшумно? Фирменные замки, сигнализация… Конечно, нет. А ведь так не делает ни один взломщик или бандит. Хозяин дома, не спит, вооружен пистолетом, рядом бодрствующая жена… Какого хрена я туда полез!? Чтобы ограбить квартиру и попутно изнасиловать женщину? С огромным риском нарваться на пулю? Но если у меня хватило ума открыть очень сложные замки, то это значит, что я профессионал высокого класса. А такие ассы никогда не идут на дело, не убедившись в отсутствии хозяев. Не так ли? Конечно, так! Ладно, допустим я киллер и Белоблоцкого мне "заказали". Тогда на кой ляд мне все эти сложности с замками, насилием, грабежом? Я бы его грохнул в каком-нибудь темном углу, может, в подъезде, без лишних свидетелей. И опять ваша версия дала трещину.

– Аплодировать твоей речи можно? – Можаев откровенно смеялся. – Нет, летать ты не умеешь. И на опытного вора-домушника не тянешь. А насчет киллера… Тут варианты просматриваются. Притом, вполне удобоваримые. Так вот, слушай: в своих показаниях вдова Белоблоцкого особо подчеркнула, что тебя впустил муж. Ты понял? Муж!

Наверное, вы были хорошо знакомы, может, дружили. Или у вас был общий подпольный бизнес. Похоже, вы что-то не поделили. Или действительно тебя завербовали конкуренты Белоблоцкого, зная ваши доверительные отношения, чтобы убрать его с дороги.

Вариантов – пруд пруди.

– Меня окружили… – Это я сказал тихо, с отчаянием. – Все, мне амбец…

– Вот потому я и предлагаю, чтобы не разводить бодягу, быстренько задокументировать твое признание – и мы расстанемся по доброму. У меня действительно много разных дел.

А тебе и впрямь будет легче тянуть срок не в сырых казематах, а на свежем воздухе. Там есть работа, а здесь от безделья можно взвыть. Ну как, добро?

– Я хочу услышать пятый пункт доказательств моей вины.

– Никаких проблем. Пожалуйста. Откуда у тебя столько денег? Притом, "зеленью"?

– Выиграл в казино. Надеюсь, свидетели моей удачи найдутся. Дату и время, когда случился такой фарт, я вам назову.

– Опять врешь. Ты просто сбагрил уворованные на квартире Белоблоцкого драгоценности.

Вот так, фартовый человек.

– Господи! – возопил я вне себя. – Проверьте, наконец, мои показания! И все станет на свои места.

– Уже проверили. – Улыбка у Можаева получилась тусклой, но многозначительной, а весь его облик источал коварство. – Пока не все, но многое. Сейчас ты в этом убедишься. – Он поднял телефонную трубку, набрал номер и, подождав, пока ему ответят, спросил: – Народ у тебя? Как прошла очная ставка? Понял… Понял… Да. Отлично! Давай их ко мне. Нет, по одному. Наш клиент любит порядок и последовательность… – Капитан оскалил зубы в мою сторону, изображая улыбку.

Я приготовился к самому худшему, но когда старлей Саркисов ввел в кабинет Пал Семеныча, у меня отлегло от души. Слава Богу! Сейчас доказательства моей вины, нагроможденные настырным Можаевым до небес, рассыплются словно карточный домик.

– Здравствуйте, Пал Семеныч! – воскликнул я радостно, пытаясь поймать ускользающий взгляд зам начальника отдела снабжения.

– Здравствуй, Чернов, – сухо ответил мой шеф и сел на предложенный Можаевым стул.

– Вам известен этот человек? – спросил его капитан, когда закончил кое-какие формальности.

– Да. Это наш экспедитор.

– Я не буду повторяться по всему комплексу ваших свидетельских показаний, которые изложены письменно. Мне нужно лишь одно… – Опер вынул из моего досье снимок "безутешной" вдовы, на котором она и впрямь была сфотографирована во всем черном и без обычных для нее побрякушек. – Вы только что были на очной ставке с этой женщиной… – Можаев показал фотографию Пал Семенычу. – Подследственный Чернов утверждает, что вам она известна. По его словам, вы видели эту женщину в кафе, когда в компании с другими сотрудниками обмывали премиальные Чернова, и можете подтвердить, что ваш подчиненный провожал ее домой. Я хочу услышать, так это или нет.

– Мне она незнакома, – ответил Пал Семеныч с отмороженным видом. – Сегодня я увидел ее впервые.

– Пал Семеныч!!! – возопил я в ужасе. – Что вы делаете!? Вы понимаете, что режете меня без ножа!? Мне шьют убийство! Вспомните, ради Бога!

– Не кричите, Чернов, – строго сказал капитан. – Мы не глухие. – Он снова перевел взгляд на зам начальника отдела снабжения. – Повторите, пожалуйста, еще раз. Не для меня, а для Чернова. До него с первого раза не доходит.

– Я не знаю эту женщину. – Пал Семеныч снова бросил в пространство, как выплюнул, уничтожающее меня на корню утверждение.

– Ах, Пал Семеныч, Пал Семеныч… – Я горестно покачал головой. – Вы губите безвинного человека. Неужто вас купили? Или запугали? Даже если это так, все равно вы берете большой грех на душу. Вы должны помнить эту белокурую ведьму. И помните. Не так ли?

Так! Но вам привязали язык. Уж не знаю чем. И я не думаю, что это сделали в угрозыске.

– Я был… очень пьян… Я ничего не помню!

Лицо Пал Семеныча пошло красными пятнами. Да-а, здорово мужика прижали…

Интересно, кто именно и как это выглядело? Ладно, пусть его… Вообще-то, Пал Семеныч никогда не был сволочью, но что поделаешь – обстоятельства. Собственная жизнь дороже какого-то там экспедитора. Я его понимал. Жена, дети, внуки, импортная машина, дача, кролики… Сад, взращенный собственноручно. В огороде клубника, договорился купить пасеку… Все путем. Безоблачная безмятежная старость, плавно перетекающая в вечный покой.

Саркисов отправил Пал Семеныча восвояси и привел Кокошкину. Люсинда, напуганная мрачными тюремными переходами и отнюдь не ароматными запахами, просто оцепенела.

Она бессмысленно хлопала ресницами, глядя то на меня, то на Можаева с видом курицы, которая сидит на гнезде и вот-вот снесется. Кокошкина пролепетала то же самое, что и Пал Семеныч. А я даже не стал взывать к ее совести. Мне все было ясно. Моих сослуживцев просто запугали. Притом, очень серьезные люди. А может вдобавок и денег подбросили – чтобы подсластить горькую пилюлю. Такие нынче времена…