Виталий Гладкий - Невидимая угроза

Опять же, есть с кем поговорить, душу отвести, выпить по сто грамм, вспомнил я своего друга-приятеля, старика Зосиму, местного аборигена, водителя единственного транспортного средства на хуторе – кобылы Машки.

Эхма! Жизнь была – закачаешься…

Так нет же, я решил жениться. Вот придурок! Право слово, на тот час у меня точно случилось временное помутнение сознания.

Нет, Каролина хорошая девушка. Симпатичная. Даже красивая. Но эмансипация из нее так и прет. А в голове лишь бизнес, новые наряды и украшения. Для нее мужик не человек, а средство производства. Жаль, что наша наука еще не додумалась до биороботов.

Для Каролины это было бы то, что надо. С одним маленьким уточнением: у робота должно быть ВСЕ, что полагается мужчине. И даже больше, чем ВСЕ.

Ладно, что сделано, то сделано. Потерявши голову, по волосам не плачут. Семейные проблемы можно оставить на потом. Сейчас главная задача состоит в том, чтобы не присесть на нары и сохранить собственную жизнь – ни много, ни мало.

Чухлаев… С какой стати он предоставил Лане для такой серьезной операции с далеко идущими последствиями свою машину? Что это – недомыслие или пренебрежение к противнику? Хотя… какой я противник для братвы, которая держит в руках полгорода. Пыль придорожная.

Конечно, автомобилей у Мины много; в распечатке, которую я получил от Дейзика, за Чухлаевым числилось семь импортных тачек. Он мог и не знать, что одну из его машин использовали в операции по устранению Заварзина.

А если все так и задумано? Вдруг Чухлаев не имеет к убийству никакого отношения? Что если НЕКТО задумал гениальную интригу, чтобы подставить не какого-то там Иво Арсеньева, случайного человека, джокера, а козырного туза Мину?

Это вариант… Тогда меня точно должны сдать милиции. Почему? А потому, что я просто обязан был заметить номер авто, на котором Лана увезла меня с презентации.

Только теперь я вспомнил, что "ауди" стояла как раз под фонарем, на самом освещенном месте автостоянки.

Так что ее номер не мог рассмотреть разве что слепой или вдрызг пьяный. А я был вполне вменяемым.

Значит, кому-то нужно, чтобы я на допросе назвал и марку, и номер машины, а также живописал внешность Ланы. Тогда получается, что и она подставлена? Так сказать, за компанию.

Не исключено. Но в этом случае я очень сомневался, что Светлана еще дыбает на своих прелестных ножках по грешной земле. Она сейчас самое слабое звено в цепи, на которой держится интрига. Убрать его, заменив на железную неопределенность, – и дело в шляпе. Все концы оборваны, остался только лох Арсеньев с его не очень убедительными показаниями. Лох ушастый, сухарь. [14]

Однако, как мне показалось, Лана не была абсолютной дурочкой. И если она знала, на что идет, то по меньшей мере должна была озаботиться на предмет своей безопасности.

Конечно, ее могли элементарно надурить, чего-нибудь наплести, но уж больно она нервничала, вспомнил я случай с котом. Значит, предполагала, что ситуация очень серьезная. Но не трагическая. Я бы это точно учуял.

Скорее всего, ей и впрямь сплели какую-то розовую сказочку с хорошим концом. А может, просто изъяли из обращения – после того, как она опоила меня снотворным.

Короче говоря, мне в первую голову нужно отыскать Лану. Это, конечно, полегче, чем найти иголку в стоге сена (в том случае, если она еще жива и находится в городе), но задачка мне светила еще та.

Будь я на службу, ее данные лежали бы у меня на столе уже через сутки – это максимум. Спецслужбе просеять наш городишко через частое сито (пусть он и значится как областной центр) – раз плюнуть.

Но увы и ах. Сейчас я всего лишь простой обыватель, у которого нет даже надежного оружия; помповое гладкоствольное ружье не в счет. Если за меня возьмутся всерьез, притом, братва, то от меня только уши останутся. В качестве сувенира.

Искать надо. Надо!

К Мине меня не допустят, это точно, а вот Лана… Стоит попробовать. Это пока единственный просвет в туманной мгле, в которую я попал. Единственная надежда найти хоть какую-то зацепку, от которой можно будет плясать как от печки.

Искать… Где? Вопрос на засыпку. Думай, Иво, думай…

А что думать? Вариант сам просится на ум. Нужен фоторобот Ланы-Светланы. К сожалению, Дейзик такими вещами не занимается. Нет у него художественной жилки, и все тут.

Однако, чего-чего, а талантов на Руси хватает. В этом вопросе мы действительно впереди планеты всей. Так что свет клином на Дейзике не сошелся.

Я решительно тормознул такси и указал водителю адрес. Похоже, сегодня у меня был день визитов к нестандартным творческим личностям…

В художественной мастерской шел гудеж. Дверь была не заперта, и я вошел, как к себе домой – даже не постучав.

Поначалу на меня не обратили никакого внимания, и я скромно устроился в уголке, возле сваленных как попало подрамников и всякого хлама, чтобы немного освоиться и осмотреться. Так как свободных стульев не оказалось, я сел на рулон тонкого картона, поставленный на торец.

Это была мастерская довольно известного и уважаемого в определенных кругах художника, которого звали Бьен Кирис. Именно аристократический Бьен, а не какой-то там примитивный Бен, рубаха парень, ковбой с одной извилиной в голове.

На самом деле художника звали Венедикт, а в его паспорте черным по белому было написано, что никакой он не Кирис, а просто Крисюк. Творческая манера Венедикта заключалась в сборе разных предметов на свалках, и вообще где попало, после чего он мастырил с них оригинальные композиции, пользующиеся, как это ни удивительно, большим спросом, особенно среди людей состоятельных.

Если честно, мне его художества нравились. Венедикт обладал уникальным талантом совмещать несовместимое и находить красоту там, где, по идее, ее и в помине не должно быть.

Однажды по пьяни я прикупил у него нечто невообразимое, сварганенное в основном с железок от комбайнов и швейных машин и называющееся скульптурой, и поставил эту химеру в своей спальне рядом с дорогой имитацией итальянского камина.

Больше всего в этой композиции меня умилял и восхищал хорошо начищенный старинный пест из бронзы, впаянный в большой кусок стекла цвета янтаря, который был обрамлен зубчатыми шестеренками и хромированными колесиками.

Причудливая игра света и тени, а также разнообразие материалов, форм и фактур, вызывали у меня приятные ассоциации, большей частью мечтательные. Нет, мне точно нравилось мое приобретение.

Правда, Каролина несколько раз порывалась самолично вышвырнуть творение Венедикта в мусорный контейнер, горячо (как это умеют женщины) убеждая меня, что место ему – на свалке, но я героически отстоял этот шедевр искусства двадцать первого века. А чтобы окончательно успокоить и умаслить свою половину, я заказал Венедикту ее портрет.