Юрий Шубин - Враг государства

Мужчина отошел. Приблизившись к кровати, он присел на край. С коротким вжиком расстегнул сумку для спортивного инвентаря. Странная атмосфера в номере нарушалась лишь звуками проезжающих снаружи машин и четкими, размеренными щелчками металла внутри.

Вот и первое объяснение – постоялец собирал снайперскую винтовку. Вставил в паз и защелкнулся оптический прицел. Толстый ствол автоматического «винтореза» удлинился пристегнутым прикладом. Встал на место коробчатый магазин, а отведенный затвор заученно зацепил патрон и затащил его в патронник ствола.

Странный постоялец.

Снарядив оружие, он отошел в глубину комнаты, упер приклад в плечо и лазерным лучом пропустил взгляд через окуляр. Сфокусированное изображение легло на сетчатку и «раскрылось» картинкой в мозгу. Мужчина поводил оружием вверх-вниз в пределах свободного пространства, а в доме напротив нащупал приоткрытое окно…

Со вчерашнего вечера там почти ничего не изменилось. Только людей стало больше. Они ходили, о чем-то говорили, жестикулировали и не знали, что находятся на прицеле.

Им и не надо этого знать.

Снайпер повел оружие вправо. На тумбочке ваза с цветами, которую утром принесла горничная.

Постоялец подошел ближе и, поставив ногу на стул, направил винтовку вниз. У тротуара, словно в почетном карауле, замер темный «Мицубиси-Паджеро» и бесшабашная отечественная «девятка».

Постоялец расслабился, отошел от окна и положил винтовку на кровать. Находясь в глубине помещения, он ждал звонка.

Ровно к назначенному времени в вестибюль гостиницы «Золотой колос» вошел ладно скроенный молодой мужчина лет сорока, высокого роста, с мужественным лицом. Его серые глаза поражали глубиной и цепкостью, Несколько широкий рот с тонкими губами не вызывал неприятия или антипатии. Короткие светло-русые волосы образовали залысину на макушке и к пятидесяти годам грозили потеряться совсем. Но человека это не удручало.

На вахте мужчина предъявил паспорт и назвал номер комнаты. Охранник провел пальцем по листку с телефонами и, остановившись на указанном, набрал номер.

В люксе Ашрафа зазвонил телефон. Зураб снял трубку. Извините, это охрана, – услышал он в трубке. – Вы ожидаете Андрея Вольского?

– Да, конечно! – ровно ответил афганец и беззвучно кивнул Ашрафу.

Вольский поднялся на второй этаж и зашагал по знакомому коридору. Неподалеку от нужного номера к стене прислонился кавказец. Вольский без труда определил в охрану, что немедленно и подтвердилось. Едва он приблизился к Аслану, как тот выпрямился и, тронув посетителя за рукав, сказал:

– Вам направо.

Вольскому нужна комната слева, но он не стал противиться. Толкнув дверь, мужчина вошел в номер, где наткнулся на Зураба.

– Здравствуйте! – дружелюбно произнес афганец. – Извините, но мы должны вас проверить. Вольский не удивился. Приезжие сняли сразу два номера: один себе, другой охране.

– Валяйте, раз должны! – усмехнулся он, подняв вверх руки.

Умело и бесцеремонно Нияз обыскал посетителя, но ничего опасного не нашел. Вольский приподнял уголок губ, скрывая легкую усмешку.

– Идите за мной, – велел Зураб и пошел первым. Позади молчаливым конвоем шел чеченец, создавая неприятное ощущение. Вольский чувствовал его дыхание, но почти не раздражался.

И страха не было. Он умер много лет назад.

Перед номером Зураб остановился и, постучав, скрылся за дверью. Через несколько секунд он вернулся.

– Входите, – пригласил афганец, предупредительно освободив проход. Сохраняя полное спокойствие, Вольский шагнул вперед, не зная, что может ждать его за стеной.

Зураб прикрыл дверь. Навстречу вышли два человека.

– Здравствуйте! – протянул руку холеный мужчина, одетый в хороший костюм и туфли. – Вы Хирон?

– Добрый вечер, господин Салим Ашраф, – сказал Вольский, глядя в прикрытые темными очками глаза. В них промелькнула растерянность и удивление.

– Мое имя Адиль, – поправил гостя араб, выдав беспокойство.

– Хорошо, господин Адиль, – равнодушно согласился Вольский и улыбнулся. Он был доволен произведенным на араба эффектом. Первое впечатление запоминается лучше всего.

Волна пробежала вперед и вернулась обратно.

– Откуда вы знаете мое имя? – спросил Ашраф, не в силах скрыть обеспокоенность.

– Обижаете, – снова улыбнулся Вольский.

– Но все-таки, – настаивал араб, подозрительно глядя холодными змеиными глазами. В гостинице он зарегистрирован как Адиль. То же самое написано и в его паспорте гражданина Египта. Излишняя осведомленность русского пугала и требовала объяснений. Слишком важна миссия. Слишком высокие ставки.

Об этом же думал и Насер.

– Кажется, мы с вами встречались? В Боснии? – заговорил Вольский.

– Не припоминаю случая, – нахмурил лоб Ашраф. Полотно подозрительности не слетало с его лица. – Вы выступали на стороне албанцев? Но откуда вам известно мое имя?

– Думаете, что все албанцы вас не знают? – усмехнулся Вольский, раздражая манерой общения и постоянным, совершенно неуместным весельем. Арабы пришли говорить об очень серьезных вещах, о том; что может неузнаваемо изменить мир.

Что в этом смешного?

– А имя Зоран вам ни о чем не говорит? – спросил русский серьезно, замечая ползущую по лицу араба тень удивления. – Для сербов – Зоран, для албанцев – Хирон.

– Зоран? Это… тоже вы? – не веря собственным глазам или ушам, произнес Ашраф. Удачливый, смелый и опытный наемник Зоран ему известен. Человек по кличке Зоран осуществил несколько успешных операций диверсионного характера, планировал которые штаб Ашрафа. Но никогда не видел Зорана в лицо, потому что тот был осторожен и выходил на связь лишь через европейских посредников.

– Хорошо, – удовлетворился Салим, так и не составив о русском собственного мнения. – Это не меняет дела. В конце концов вас рекомендовали надежные люди и это многое решает. Присаживайтесь.

Наэлектризованный воздух разрядился. Напряженность спала, как дневная жара. Но до расслабленной прохлады еще далеко.

– Хотите выпить? – предложил Ашраф на правах хозяина и указал на столик, сервированный дорогим коньяком и фруктами.

– Предпочитаю перейти к делу. Так что вы хотите мне предложить? – без обиняков спросил Вольский.

– Сначала мы хотим просто побеседовать с вами, – поправил его Насер. – Чтобы понять, сможем ли мы сотрудничать.

– Только побеседовать? Чтобы понять? – удивился русский. – Всего лишь? Странно.

Что вас не устраивает? – переспросил Ашраф.

– Вы проделали длинный путь по Европе, чтобы просто побеседовать со мной по душам? Может быть, вы священники или миссионеры? Почему-то раньше у вас не возникало желания беседовать с наемниками: вы платили деньги, и я делал работу. Что-то изменилось? – поинтересовался Вольский. Он всегда считал себя свободным и не чувствовал необходимости принимать чью-либо сторону. В любой обстановке и в любой ситуации он имел свою собственную сторону. Именно это позволяло ему работать наемником. Вольский не служил, а отрабатывал деньги.