Александр Тамоников - Снайпер

Последующее затишье продолжительностью месяц и, наконец, сегодняшняя акция, после исполнения которой Афанасьев решил лично навестить Ангура. Чего раньше никогда не допускал. Раньше он вызывал Гурова для постановки задачи на конспиративную квартиру в городе. Что подвинуло Афанасьева на этот визит?

Неясно...

Аркадий подошел к окну.

Со стороны Москвы надвигалась плотная свинцовая туча, лес замер, по всему – быть дождю. Это хорошо. Ангур любил дождь. Вновь вспомнилась Валентина, это она привила ему любовь к ненастной погоде, предпочитая прогулки в дождливую, промозглую погоду.

От Полковника он узнал, что после его «торжественных похорон» Валентина долго не горевала. Сразу же по истечении сорока дней вышла замуж за другого мужчину, офицера. Так умерла его любовь, принеся при этом столько боли, что сейчас, вспоминая это, Гуров не понимал, как смог пережить ее. Но он пережил, навсегда похоронив в себе это чувство, заменив его на ненависть к женщинам. Поэтому-то он так легко пристрелил сегодня эту проститутку, секретаршу Гомельского, Соню. Хотя мог и не делать этого. Этой сучке достаточно было предупреждения держать язык за зубами, и она бы молчала, вскоре переметнувшись к новому боссу, представив вместо рекомендаций свои длинные ноги с оголенной жопой. Но он убил ее, и его третий выстрел не был реакцией на внезапное появление Сони в дверях тамбура. Решение убить проститутку пришло к Ангуру раньше, как только он увидел это размалеванное, развратное создание. Было ли ему жалко тех, кого он хладнокровно расстрелял в офисе «Голиафа»? Нет, не было, ибо и жалость умерла в нем вместе с любовью.

Отогнав мысль о Валентине, Аркадий задумался.

Что планирует Полковник? Очередной заказ? Но он только что выполнил акцию. Как правило, после этого Афанасьев делал перерыв, готовя где-то в столице очередную операцию. Действовал ли Полковник самостоятельно, принимая кардинальные решения? Вряд ли. За ним кто-то стоял. И этот кто-то должен был сидеть очень высоко, на одной из высших ступеней иерархической лестницы современной власти.

Но Аркадий не пытался дальше анализировать обстановку. Строить логические цепи, пытаясь найти что-то общее между его жертвами, чтобы понять стратегию Полковника и тех, кто стоит над ним. Для этого у него не было достаточной информации, а с некоторых пор и желания. Ангур смирился со своей участью наемного убийцы. И смирился легко, так как видел, что отстреливает не учителей, врачей или простых работяг, брошенных государством в нищету, а толстосумов, которые, по твердому убеждению Гурова, могли создать свои капиталы только преступным путем. И плевал он на законы, которые защищают и служат только избранной прослойке, в том числе и вышедшему из тени, легализовавшемуся криминалу! Поэтому и муки совести его не мучили. Совесть Аркадия спряталась где-то в глубинных тайниках его души, словно испугавшись деяний Гурова.

Гуров не боялся, что Полковник скоро уберет его. При условии, конечно, если Аркадий будет и дальше так же безукоризненно работать. Не для проведения нескольких одиночных акций тот вытаскивал Аркадия из чеченского плена. В который, и этого не знал Ангур, тот же Афанасьев, используя свои связи, и загнал его, беспощадно приговорив к смерти десяток человек, с одной лишь целью – заполучить в свое подчинение профессионального снайпера.

Ангур хорошо знал: cтоит ему проявить своеволие или неподчинение, как Полковник его тут же приструнит. Он не боялся, но предполагал, конечно, что в конце концов Афанасьев избавится от него. Но не сейчас. Не в ближайшее время.

А там, глядишь, случай или ошибка Афанасьева даст Ангуру шанс перехватить инициативу и вырваться из смертельного захвата. Этого шанса Гуров не упустит. Нужно только дождаться этого шанса. Не пропустить момента, когда Полковник споткнется.

А он споткнется. Рано ли, поздно, но допустит промах. Ведь не робот же он с компьютером вместо головы? А людям свойственно ошибаться, какими бы мудрыми они ни были. Ангуру остается ждать. А ждать он научился. Терпеливо и долго.

В 21.55 Аркадий услышал характерный звук мощного двигателя приближающегося по дамбе к дому джипа.

Полковник был пунктуален.

Ровно в 22.00 он вышел под дождь из внедорожника, поставив его возле причала. И, раскрыв зонт, направился к хижине.

Ангур встретил его на крыльце:

– Здравия желаю, Полковник, – по-военному поприветствовал он того, кого с удовольствием пристрелил бы.

Афанасьев отмахнулся:

– Да брось ты, Гуров, здоровались уже! Ну и дождь! А дорога? Хорошо, у меня джип, а вот как ты проходишь эту тропу на «Ауди», ума не приложу!

Аркадий посмотрел на дамбу, пожал плечами, коротко ответил:

– Привык!

– Что ж ты гостя на пороге держишь? Веди в свои владения!

Гуров с Полковником поднялись на второй, обжитой этаж.

Афанасьев оценил обстановку комнаты и ее чистоту:

– Да ты у нас аскет, Ангур?

Тот ответил:

– Здесь все, что нужно для жизни. Большего мне не требуется.

Полковник взглянул на Аркадия, хитро прищурившись:

– В отличие от городской квартиры, да?

– Вы знаете, я там практически не живу.

– Ну и ладно! Где бы нам разместиться для разговора?

– Смотря о чем речь пойдет. Можно за столом, если базар конкретный, а так и на диване подойдет.

Полковник закурил:

– Давай за столом.

Они сели в кресла друг против друга. Афанасьев спросил:

– Как чувствуешь себя, Аркаша?

– Нормально, как всегда.

– Совесть не мучает?

Вопрос был неожиданным и в какой-то мере неуместным, по крайней мере в устах Полковника. После всего того, что он заставил Гурова сделать, спрашивать о совести? Поэтому Ангур ответил вопросом на вопрос:

– А что это такое, совесть?

– Скажи мне откровенно, Аркадий, ты ведь не раз задавал себе вопрос, ради чего, ради каких целей я посылаю тебя убивать людей? Не так?

Гуров не отвел взгляда.

– Это что-нибудь меняет? Какой смысл рассуждать, когда у нас своего рода контракт? Вы отдаете приказ, я его выполняю. Как и прежде, на войне. Там тоже приходилось убивать. Почему этого не делать здесь? Я же вижу, в кого стреляю! На рожах моих клиентов написано, что они живут по ошибке природы и во вред ей. Я эти ошибки исправляю. Как могу, как обучен. При этом еще и деньги получаю! Так что все нормально, Владимир Иванович!

Полковник внимательно выслушал Гурова.

Он встал, прошелся по комнате, взглянул на освещенный джип:

– Это хорошо, что ты правильно оцениваешь ситуацию. Я бы мог по полочкам разложить тебе, за что и почему люди, которых ты лишаешь жизни, становятся жертвами, но вижу, что в этом нет никакой необходимости. И все же кое-что поясню.

Полковник встал, прошелся по комнате, собираясь с мыслями: