Сергей Бакшеев - Осколок в голове

Хасим просунул руку в песок, нащупал угол ковра, ловко вместе с песком завернул его, и под ковром обнаружилась белая плита. Купец толкнул ее нужным движением, плита легко сдвинулась под другую такую же, над которой был свернут ковер.

Удивленный Рустам увидел аккуратную прямоугольную каменную яму.

– Сейчас здесь хранятся два мешка с порохом. Я их, сам не знаю для чего, спрятал по дороге в Орду. Возможно, скоро торговать порохом будет выгоднее, чем шелками и пряностями. Раньше я прятал здесь деньги на черный день. Когда меня разорил Тимур, золото помогло мне выжить и вновь стать купцом, – пояснил Хасим сыну. – Мы должны оставить здесь для Шакена третью часть золота из Сарая. Я дал ему слово. Я верю, что он выжил и придет за ним.

Купец достал из баула один из медных кувшинов с золотыми монетами, снял с пальца перстень с крупным изумрудом и с его помощью выцарапал на стенке кувшина имя Шакена.

– Рустам, что бы ни случилось, это золото принадлежит Шакену. Он придумал, как спасти тебя, и добыл эти деньги. Монеты лишь крохи той благодарности, которую он заслужил.

Хасим спустился в яму и бережно поставил кувшин. Намереваясь выбраться, купец оперся руками о край земли и неожиданно замер. На его лице отразилось явное беспокойство. Хасим припал ухом к земле. Там он услышал гул, который могли издавать только десятки тысяч копыт, идущие плотной массой. Земля стонала под этой армадой.

Хасим выбрался наверх и посмотрел на восток. Легкое едва заметное облачко пыли стелилось на горизонте над самой землей.

– Войско эмира Тимура идет в поход на Тохтамыша. Скоро они появятся здесь. Нам нельзя с ними встречаться. – Чело купца пробороздили глубокие морщины. – Вот что мы сделаем, Рустам. Мы спрячем здесь все наши деньги, а сами ускачем на верблюдах в глубь степи. Там мы переждем проход войска. Если нас все же поймают, то золото эмиру не достанется.

Понимая, что нельзя медлить, Хасим быстро опустил в тайник оставшиеся два кувшина. Перед тем как закрыть плиту, отец и сын невольно застыли около углубления, наблюдая, как лучи солнца отражаются от желтого благородного металла.

В этот момент в небе раздался непонятный нарастающий гул. Потом все разом стихло, а над головами пораженные путники увидели огромную стальную остроносую птицу, раскинувшую треугольные крылья.

Ошеломленные ургенчцы застыли, словно их охватил паралич.

Когда птица безмолвно улетела, Хасим увидел, что белогорбая Шиха убегает в открытую степь, уводя за собой самого сильного из оставшихся верблюдов. Пока купец оправился от увиденного чуда и смог собрать мысли в кучку, сбежавшие верблюды были уже очень далеко.

– Что это было, отец? – задал вопрос растерянный Рустам.

– Это знает только Аллах. Он подал нам знак. Но как его истолковать, я не знаю. – Хасим осмотрелся и ухватил единственного верблюда за поводья. – У нас остался только один верблюд. Рустам, садись на него и уезжай быстрее в степь. Может, хотя бы тебе суждено выжить.

– Отец, я не оставлю тебя. Мы поедем вдвоем.

– Нет. Вдвоем на уставшем верблюде мы не сможем быстро уйти. Нас обязательно заметят и догонят.

– Отец, я не могу тебя оставить. Ведь ты совсем недавно спас меня из плена.

– Это долг каждого отца. Мы живем ради своих детей. Ты это поймешь, когда сам станешь отцом. Верни этот долг своим детям.

– Но, может, еще не поздно что-нибудь придумать? Хасим бросил взгляд на открытый тайник.

– Я спрячусь здесь, – решил он. – Ты закроешь меня сверху, засыплешь и замаскируешь. А дышать я буду через это. – Он показал на полую бамбуковую палку, прихваченную в Китае, которой он обычно погонял верблюда. – Когда войско пройдет, ты вернешься сюда и откопаешь меня.

Хасим спрыгнул в тайник, пристроил в углу бамбуковую трубку, потом лег и с помощью сына задвинул над собой плиту.

– Засыпай и уходи, – услышал Рустам из-под плиты глухой голос отца.

Руки Рустама испуганно и торопливо разровняли песок. Сын сделал все, как велел отец, и уехал, бросив тревожный взгляд на ровное место с неприметным кончиком торчащей над землей палки.

В темном непроницаемом склепе Хасим спиной ощущал, как неумолимо накатывается огромная армада войск эмира. Вскоре среди непрерывного гула стали различаться отдельные звуки, и он услышал над головой дробный топот тысяч конских копыт. Хасим пожалел, что соорудил тайник в удобном для водопоя месте.

Сотни всадников спускались к реке и поднимались обратно. Несколько раз копыта попадали на торчащую бамбуковую трубку, сначала смяли и размозжили ее, потом увлажнившийся от мокрых лошадей песок плотной массой присыпал трубку. Плита дрожала над головой купца, и мелкие песчинки, похожие на пыль, просыпались вниз и попадали в глаза. Хасим покорно прикрыл веки. Только бы Рустам успел уйти незаметно, молил он.

Хасим дышал медленно и экономно и не сразу заметил, что воздух в тайнике стал тяжелым и спертым. Купец подергал бамбуковую палку, но она была плотно зажата плитой и никуда не двигалась. Когда он стал раскачивать ее, палка хрустнула и сплющилась.

Хасим затих, вверив свою жизнь воле Аллаха. Он терпеливо ждал, когда пройдет войско всесильного Тимура. Но тьма всадников и пеших бойцов шла нескончаемым потоком. Хасим не мог уже дышать экономно. Он шумно втягивал воздух широко раскрытым ртом, но и это не помогало. Голова кружилась, выпученные глаза искали выход.

Когда взмокший от частого дыхания Хасим в отчаянии попытался сдвинуть плиту над головой и выбраться наружу, силы оставили его, в голове помутнело, и он провалился в тяжелый обморок.

Долгих два дня и две ночи шло войско Тимура в направлении Золотой Орды. Когда последние обозы уплыли за горизонт, Рустам, все это время благополучно скрывавшейся в глубине пустыни, вернулся к отцовскому тайнику. Он спешил помочь отцу выбраться, но вытоптанная десятками тысяч ног поверхность степи сильно изменилась.

Никакой бамбуковой трубочки уже не было видно, и Рустам изрыл голыми руками много мест, прежде чем отыскал отцовский тайник. Когда он сдвинул плиту, то увидел отца, безмятежно спавшего вечным сном на двух мешках с порохом. Рядом холодным блеском равнодушно мерцало золото в трех кувшинах.

Повзрослевший за время испытаний Рустам обмыт лицо старика, стряхнул песок с его одежды, прочел молитву и плотно прикрыт тайник, ставший могилой. Повинуясь предсмертной воле отца, он забрал с собой только два кувшина с монетами, а третий, с именем Шакена, оставил в тайнике.

Молодой наследник умершего купца, гонимый тягостными мыслями, благополучно добрался до Отрара, а затем и до Самарканда. Там, расплачиваясь за постой, он имел неосторожность обнаружить свое богатство перед алчными глазами.