Сергей Зверев - А теперь мы порвем Африку!

Чонгве его тон сильно не понравился.

– Ты принес обещанное, Куам? – с грустью спросил Аарон.

– Принес. – Чонгве отбросил сомнения, присел на остававшееся свободным кресло, щелкнул замками «дипломата» и извлек на свет божий синий бархатный мешочек. Высыпал на низкий журнальный столик россыпь алмазов. Необработанные, они не производили такого же впечатления, как хорошо ограненные бриллианты. Но специалисту было достаточно взглянуть на них, чтобы понять – товар хорош.

Старый еврей вытащил специальную золотую лупу эксперта-гемолога, подрагивающими пальцами начал ощупывать алмазы, смотреть их в свете яркой лампы. Каждый камень взвешивался на точнейших электронных весах. Перед Аароном лежал ноутбук, в который он тут же забивал данные, что-то калькулировал и удовлетворенно покрякивал. Этот привычный процесс успокоил негра.

Наконец, подбив итоговую сумму, Аарон выдал ее хозяину бриллиантов:

– Двести тридцать пять тысяч евро.

– Белые всегда грабили моих соплеменников, – сокрушенно произнес Чонгве.

– Я тоже отношусь к гонимому народу. Нас тоже всегда грабили, – закивал с готовностью Аарон, и выражение его лица стало совсем скорбным, а глаза приобрели взгляд голодного спаниеля, обделенного колбасой «собачья радость». – Но это лучшая цена за контрабандные алмазы на этой планете. Может быть, когда человек освоит межзвездные перелеты, вам в другой Солнечной системе дадут больше. Но не сейчас, Куам. Не сейчас.

– Мои деньги надеюсь получить раньше, чем человечество устремится к звездам, – прищурился Чонгве.

– Деньги уже есть. Здесь. Немедленно, – криво улыбнулся Аарон и кивнул своему компаньону.

Атлет с готовностью положил на стол до того мирно стоявший у столика кожаный «дипломат», открыл его и начал выкладывать оттуда пачки со стоевровыми купюрами.

– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… – считал он.

Когда их количество достигло заявленной суммы, он закрыл портфель, где еще оставалось достаточно наличности, а пачки двинул в сторону негра – так двигают выигранные фишки в казино.

– Комплект, – улыбнулся он. – Точно. Как в аптеке.

– Я с трудом оправдаю перелет, – недовольно произнес Чонгве, кладя руку на пачки денег. – Одно меня успокаивает, Аарон. Когда-нибудь мы объединимся с вашим народом и устроим белым Варфоломеевскую ночь.

– Когда-нибудь, когда-нибудь, – закивал представитель древнего народа. – Но не скоро. Не скоро.

– Я прилечу через пару месяцев. – Чонгве утрамбовал пачки евро в свой «дипломат» и поднялся с кресла. – Дела в моем многострадальном отечестве зовут.

– Отечество – это святое. Ради него приходится постоянно чем-то жертвовать, – с трудом поднимаясь, запыхтел еврей и пожал руку негру. Атлет тоже пожал черную руку. И Чонгве направился к выходу из номера, кивнув своим телохранителям – за мной. Собственноручно распахнул дверь. И, как кегля, влетел обратно.

– Федеральная таможенная полиция, – произнес возникший на пороге узкоглазый тип в длинной лайковой куртке. За ним маячил человек в полицейской форме. – Всем оставаться на местах!

Чонгве окаменел. Бледнолицый телохранитель, наученный горьким опытом, быстро поднял руки вверх, демонстрируя искреннее миролюбие своих намерений. Его же чернокожий напарник, не слишком хорошо ориентировавшийся в европейских реалиях, выпучив глаза, потянулся рукой под мышку. Усатый атлет, до того времени не проявлявший никакой активности, бросился вперед. Удар рукой был как бросок кобры – молниеносен и неразличим. Куда попало ребро его ладони – не различить, но огромный негр, в недавнем прошлом профессиональный боксер в тяжелом весе, завалился как слон, снеся журнальный столик. Очнувшись, он осознал, что глаза его смотрят в ковер, в кожу впился грубый ворс, а в запястья больно врезались браслеты наручников.

В наручники были закованы и белый телохранитель, и сам Чонгве, который очумело уставился на Аарона.

– Я не виноват, – виновато развел руками еврей. – Меня заставили. Если бы вас, Куам, так заставляли, вы бы продали и Вамбу, и родную маму, и всех своих родственников оптом. И не взяли бы, что примечательно, за это ни гроша!

– Уведите, – с обезоруживающе обаятельной улыбкой кивнул атлет на пленных телохранителей и предателя Аарона. – А нас с вами, господин Чонгве, ждет задушевная беседа.

Вскоре атлет остался с негром наедине.

– У меня дипломатическая неприкосновенность. Вы не имеете права, – Чонгве попытался встать с кресла, куда его только что грубо усадили. – Только попробуйте дотронуться до меня грязными руками. И будете стоять, как обгадившаяся макака перед премьер-министром!

Продолжая обаятельно улыбаться, атлет кивнул:

– Ну если только так.

Чонгве поднялся, протягивая перед собой скованные браслетами руки – мол, снимай, полицейская морда, наручники… И тут же получил кулаком в бок. Били его как-то легко, небрежно. Но скрутило так, будто молнией долбануло. В глазах засияли те самые алмазы, которые он только что пытался продать.

Еще пара небрежных ударов – по спине и хребту.

И мир как-то резко сузился. В нем остались только проклятый атлет, сам Чонгве, скрючившийся на полу и пытающийся отползти и забиться хоть в какую-нибудь щель, его боль и страх.

Вскоре негр уперся в стену – дальше ползти было некуда. И никакой щели, куда можно забиться, став мышью или тараканом, не видно.

– Западное правосудие милостиво, – присел рядом с ним на колено атлет. – Тем более у вас дипломатическая неприкосновенность… А Вамба тоже гарантирует неприкосновенность?

Он ткнул в лицо Чонгве мешочек с алмазами.

– Это украдено у Вамбы.

Чонгве судорожно сглотнул. Теперь он с ясностью осознал свои безрадостные перспективы. С полицией еще можно решить вопросы. А что дальше?

– С вашей дипломатической неприкосновенностью вас выдворят на родину, – спокойным голосом – таким профессора читали Чонгве лекции в Кембридже, – излагал атлет. – Я прослежу, чтобы вы, господин Чонгве, не сумели перемахнуть в более гостеприимную страну под менее известной фамилией. В Даджапуту вас встретят у трапа. Разговор с Вамбой будет, думаю, долгим. И болезненным… Только не надо пафоса, с каким вы внушаете, что президент Макао – представитель новой африканской элиты, сильно озабоченный правами человека.

– Забирайте бриллианты, – прохрипел Чонгве.

– Вы надеетесь подкупить европейского полицейского? – удивился атлет.

– Поймите, я… Я не могу так… Вамба… Он…

– Прекрасно понимаю вас. Мне претит африканское безжалостное и без меры кровавое правосудие. И я искренне хотел бы помочь вам.

– Что я должен? – с тоской негр посмотрел на бриллианты. – Они ваши.