Михаил Серегин - «Косяк» авторитета

– А вы, простите, живете рядом?

– Я молоком торгую и всех знаю!

– Само происшествие вы видели? Как вас зовут? Представьтесь, пожалуйста.

Бабка сразу поскучнела и бочком-бочком спряталась от греха подальше обратно в толпу.

Долго стоять Крытый не намеревался. Представив себе общую картину произошедшего, Рублев так же незаметно, как и появился, вернулся к машине.

– Что там, Григорий Иванович? – не удержался от вопроса Василий.

– Дрянь дело, – односложно ответил смотрящий. – Поехали домой, Вася.

Из того, что он услышал, Крытый понял, что в живых из бригады Боксера практически никого не осталось: несколько тяжелораненых в реанимации – вот и все!

Обратно ехали уже не так быстро. Крытый напряженно размышлял, что ему делать дальше. Не придумав совершенно ничего, решил пока попусту не ломать голову.

«Бог не выдаст – свинья не съест! – философски решил он. – Ничего, прорвемся! Главное сейчас – Катя! Не дай бог до нее доберутся! Было ведь уже так!»

От воспоминания о событиях двухгодичной давности опять заныло в сердце, и Крытый невольно попросил Василия прибавить скорость.

«Не волнуйся, я уехала с группой в Хельсинки. Когда ты выйдешь, мне не сказали, поэтому не знала, что делать!» Число, подпись. И внизу приписано и подчеркнуто: «Уехала одна!»

Крытый обнаружил записку в дверях. Видно, Катя не поверила дежурному и решила подстраховаться.

«И правильно сделала, – усмехнулся про себя Рублев, вспомнив наглые глазенки мента. И тут же подумал о другом: – Одна уехала! Как же, так я тебе и поверил! Ишь ты, два раза подчеркнула! Меня не проведешь – козел этот, пижон долбаный, наверняка с ней!»

Только сейчас он обратил внимание на кошку, отчаянно орущую у его ног.

«Ладно, на паром я уже не успею», – подумал Григорий, загоняя ногой животину в квартиру и закрывая за собой дверь. Василий остался неловко топтаться в прихожке.

– Ну и чего ты там стоишь, как неродной? – окликнул его Рублев из комнаты. – Проходи. Да заткнись ты, зараза, без тебя голова болит! – последнее касалось голодной киски, по праву требующей внимания.

– Григорий Иванович, давайте я лучше кошку покормлю, – отозвался Василий, – а то она нас с вами прямо сейчас съест!

– Не в службу, а в дружбу, – откликнулся на его предложение смотрящий. – Там в крайнем шкафу для нее корм. И водички в миску плесни.

Сам же положенец быстро набрал телефонный номер.

– Сергей? Привет. Узнал? Ну и отлично. Дело есть к тебе срочное… нет, приеду позже. Слушай внимательно: меня только что из сизо выпустили, а Катя, моя племянница, ты ее знаешь, уехала на концерт в Финляндию… да, на пароме. Да, одна… ну, молодец, что понял! Да, на машинах они опередят паром! Ну, в общем, я на тебя рассчитываю! Все остальное – при встрече!

Позаботившись о присмотре за Катериной, Крытый почувствовал себя несколько легче.

– Надо же, ты гляди, как она лопает! – Крытый несколько секунд наблюдал, как голодная животина уплетает за обе щеки. Потом перевел серьезный взгляд на Василия: – Сейчас и мы где-нибудь пообедаем и – снова в Питер.

Небольшой пограничный городок с приятным названием Светлогорск жил своей обычной размеренной жизнью. Трасса у КПП никогда не пустовала. Вот и сейчас у шлагбаума скопилось изрядное количество разнообразных транспортных средств.

С финской стороны первым в очереди был двухэтажный автобус с туристами. Его пассажиры – в основном мужчины от двадцати до пятидесяти. Попасть в Питер на выходные для любителей хорошо погулять – это же одно удовольствие. Выпивка не в пример дешевле да и проститутки тоже. Полицейские не такие строгие. Если есть чем заплатить, конечно. В валюте, разумеется. Хотя они и от рублей не отказываются.

Молодые финны скалили зубы и махали рукой в окошко в радостном возбуждении, когда автобус неспешно проезжал последний рубеж.

На встречном потоке первым стоял черный «Мерседес». В салоне сидели четверо мужчин, если считать и водителя.

Сидевший на переднем сиденье человек с выбритой до синевы головой ухмыльнулся, сверкнув золотой коронкой, и кивком указал на проезжающий мимо автобус.

– Саня, чего это они пузыри пускают? – Пальцы правой руки с синими перстнями на фалангах среднего и указательного изобразили в воздухе сложный вираж.

– Колюня, а то ты турмалей не знаешь? Радуются! Через час водку лакать будут, – ответил водитель, нетерпеливо барабаня пальцами по рулю.

– Да откуда он знает? – вмешался в незатейливый разговор еще один пассажир с заднего сиденья. Пока машина стояла, он слегка прикемарил. Надвинул на глаза панаму и отдыхал. – Ведь он и откинулся-то всего с месяц назад. А до этого в Питере, поди, и не был ни разу! Верно, Колюня?

– А кто такие турмали? – вместо ответа поинтересовался бритоголовый. – Финны, что ли?

– Ага, они самые, – подал голос четвертый пассажир. По всей руке его, от самого плеча, шла замысловатая роспись.

Вообще-то не стоило даже особо приглядываться к пассажирам этой тачки, чтобы сразу понять: парни не понаслышке знали, что такое зона.

Автобус проехал мимо, и наконец шлагбаум поднялся для них.

Водитель, проявлявший нетерпение, включил передачу, и «Мерседес» покатил, плавно набирая скорость.

– Слышь, а фотка ее есть? – поинтересовался с заднего сиденья тот, что был в панаме.

– Я в лицо знаю ее, – подал голос товарищ, сидевший на заднем сиденье рядом. – Не раз видел. Да и потом, объявят ведь, когда выступать будет, скажут, что вот, мол, вам играет Катя Романова!

– В натуре! – обрадованно воскликнул обладатель панамы. – И как я сразу не доехал!

Водитель молчал. Не принимая больше участия в разговоре, он внимательно следил за дорогой. Машина шла на приличной скорости, торопясь в Хельсинки. «Мерседес» с «торпедами» смотрящего должен был успеть туда раньше парома.

Путешествие по морю всегда увлекательно. Особенно если тебе семнадцать лет, погода солнечная и почти нет ветра. К тому же сокурсники в покое оставили, сбились в кучу в каюте и занялись обычными своими сплетнями. Катерина Романова стояла на палубе у леерных ограждений в гордом одиночестве. Она любовалась прелестями морского пейзажа и невольно размышляла о своем.

Еще сегодня утром девушка практически ни о ком другом, как о своем дяде, и думать не могла. Но после того как Антон сказал, что его отпустят сегодня утром, почти все ее мысли занимал загадочный ухажер. Что поделать, молодость эгоистична – дядя отошел на второй план.

Исчезновение своего красавца якобы по делам Катерина восприняла чисто по-женски. И первая за ее недолгую пока жизнь ревность заставляла хмуриться и кусать губы.