Михаил Серегин - Приговор воров

– Не разойдутся, – возразил ему Рустам.

– Не разойдутся, – проговорил убийца, посмотрел с балкона на просыпающийся чужой город и закурил новую сигарету. – Не разойдутся… Не разошлись…

Убийца прекрасно помнил тот вечер, когда, как обычно, зашел в первый попавшийся Интернет-салон и заглянул в свой почтовый ящик. И нашел там шифрованное послание от своего посредника. Не думая, отстукал согласие на выполнение заказа и отправил посреднику. Не думая, потому что никогда не отказывался ни от каких поручений, за что и заработал репутацию универсального профессионала. Обращались к нему люди серьезные и проверенные посредником, так что накладок быть не могло. Рустаму оставалось только выполнить заказ. Убить.

Рустам отправил извещение о том, что получил заказ, и долго сидел, расшифровывая послание. Когда он наткнулся на фамилию Щукин, он перечитал послание еще раз. Потом еще раз. Детали обговорены не были, на данном этапе достаточно было только утверждения заказа, но было ясно, кого Рустаму предстояло убить на этот раз.

Николая Щукина. Того самого.

Что это не совпадение, Рустам понял сразу. А после того как связался с посредником, чтобы уточнить личность заказываемого, сомнений и вовсе не осталось.

Но оставалось – время. У Рустама было много заказов, и заказ на Щукина он подписался сделать в последнюю очередь.

А первое, что предпринял Рустам, выйдя из Интернет-салона, – пошел к одному из своих знакомых, промышлявших поиском и продажей нужной информации.

Рустаму нужно было найти Щукина. Найти во что бы то ни стало и как можно скорее.

И убийца нашел Щукина. Он и теперь помнит разговор с ним – весь, до последнего слова.

Щукин был пьян, когда Рустам нашел его в одном из столичных ресторанов, – Рустам сразу вспомнил ту бутылку водки, которую они выпили с ним из горла, куря армейские сигареты «Прима».

Вспомнил – и ощутил, как запершило в горле.

Конечно, Щукин обрадовался.

Только вот узнал Рустама не сразу. Когда они расставались, Рустам был одет в сине-зеленый камуфляж, как и сам Щукин. Как и каждый в их взводе и их части. Щукин Рустама в другой одежде не видел и не представлял. Теперь на Щукине был черный костюм, белейшая сорочка и лаковые, явно очень дорогие ботинки. Рустам, верный своей привычке, появившейся у него с тех пор, как он стал киллером – не выделяться, одет был во все серое, впрочем, довольно приличное, чтобы посетители престижного ресторана не обратили на него внимания. Половину лица Рустама закрывали большие черные очки.

Честно говоря, когда Рустам присел за столик Щукина, тот нахмурился и открыл рот, наверное, для того, чтобы сказать какую-нибудь гадость или прогнать непрошеного гостя. Но как только Рустам снял очки, Щукин моментально осекся, вглядываясь в его лицо.

Потом медленно проговорил, словно не веря самому себе:

– Рустам?..

Рустам кивнул и тут же снова надел очки.

– Привет, Колян, – сказал он.

Щукин рассмеялся и ошарашенно мотнул головой.

– Надо же! – воскликнул он. – Какая встреча! Ты-то как здесь оказался? Ты живешь здесь – в Москве? Один сюда пришел? Или с женой? Ты женился, Рустам? Ты чего молчишь?.. А помнишь, как мы старшине Лыщенко ежа в галифе засунули? В бане-то? Эх, мать твою! Вот так встреча!

«И этого человека, – подумал Рустам, – мне предстоит убить. По-моему, все более или менее нормальные воспоминания о жизни у меня связаны с ним. А все остальное – смерть, кровь, страх».

– А помнишь, как к Таньке-медсестре ходили? – продолжал заливаться Щукин. – Я еще тогда напился и Таньку с Лыщенко перепутал. Если бы ты меня не оттащил…

Щукин вдруг замолчал, заметив, наконец, странную неподвижную бледность на лице Рустама. Он опустил руку, которую протянул было для того, чтобы налить неожиданному гостю водки.

– Рустам? – вопросительно выговорил Щукин. – Ты как будто искал меня. Ты искал меня? Это не случайная встреча?

Рустам кивнул. Отчего-то ему не хотелось говорить. Но говорить все же надо было. Щукин уже не смеялся. Он положил локти на скатерть и в упор посмотрел на Рустама, словно хотел проникнуть взглядом за темное стекло его очков.

– В чем дело? – негромко проговорил Щукин. – Что случилось?

Рустам глубоко вздохнул.

– Помнишь тот вечер? – спросил он. – Когда мы виделись в последний раз?

– Да, – ответил Щукин, не сводя глаз с закрытого черным стеклом лица Рустама. – Это я помню. И что же произошло после того вечера? Ты мне расскажешь?

– А зачем, по-твоему, я тут? – глухо проговорил Рустам.

Они помолчали немного. Радостное возбуждение Щукина спало, а Рустам, казалось, еще более ушел в себя – и не мог поймать момент, чтобы начать главный разговор.

Щукин скосил глаза в сторону графинчика с водкой и вопросительно посмотрел на Рустама.

Рустам поколебался немного и кивнул. Щукин разлил водку по стопкам и пододвинул Рустаму одну из многочисленных тарелок с закусками. Рустам одним махом засадил содержимое стопки себе в глотку и, прокашлявшись, дотронулся до тарелки указательным пальцем. Потом медленно убрал со стола руки. От его внимания не укрылось то, что Щукин невольно проследил за его руками.

«А ведь он тоже не забыл выучку внутренних войск, – подумал вдруг Рустам. – И взгляд у него стал тверже и настороженнее. Судя по всему, он ведет не обыкновенную мирную жизнь. Это, впрочем, и понятно: обыкновенных мирных людей не заказывают киллерам».

– Ты, кажется, хотел мне что-то рассказать? – напомнил Щукин.

– Да, – сказал Рустам.

И начал рассказывать.

– Несколько лет я в Чечне пробыл, – говорил Рустам. – Контрактником. Все пацаны срок отбудут и домой возвращаются, а мне и возвращаться-то некуда. Я там безвылазно и сидел несколько лет – в Чечне. Ну, как там было, рассказывать не буду, ты, наверное, телевизор смотришь или газеты читаешь. Короче говоря, понимаешь, что там творилось. И сейчас творится.

Рустам надолго замолчал.

– А потом? – тихо спросил Щукин.

– А потом я вернулся, потому что надоело мне все. До смерти надоело. Каждый день одно и то же. Веришь, к концу очередного срока я уж думал – скорее бы меня грохнули. Но так и проносило… Потом, на очередном медосмотре, у меня врачи все-таки обнаружили ту самую болезнь психическую, о которой я тебе говорил, помнишь?

– Ага.

– До этого дня у меня с докторами, конечно, были проблемы, но всегда кто-нибудь выручал – мол, рецидивов не было, а боец Хантыбеков хороший. Ну а потом я приноровился этих психологов и психиатров обманывать. Так и прокатило бы, но один врач дотошный попался. Два часа со мной сидел, показывал всякие кляксы черные да вопросы задавал, а под конец оставил меня одного в кабинете, а сам вышел. Пятясь. Спиной, падла, ко мне не поворачивался. Боялся, что ли? На следующий день меня к главкому вызывают, он просто мне так – он вообще у нас простой мужик был – списывают тебя, говорит, Хантыбеков, списывают к чертям собачьим. Ну, раньше тоже такое было – с докторами. Хотя они на психов в армии, да в действующей – сквозь пальцы смотрят, а в последний раз нашла коса на камень. Тот психиатр кричит – я до маршала дойду! Таким, как Хантыбеков, не место в армии.