Сергей Зверев - Приговор приведен в исполнение

Платон Петрович, сочинитель этой бездарной пьесы, еще раз хотел прощупать Святого, испытать быстроту реакции, увидеть парализующее прикосновение пальцев.

Барыги получили расплывчатые инструкции, переданные телохранителем Бодровского на дикой смеси итальянского и английского языков с добавлением русского мата. Инструкции состояли из трех пунктов: первое – в оговоренное время подняться на яхту, второе – пошуметь, не причиняя никому вреда, третье – свалить, ничего не прихватив с собой. Расчет на берегу.

– Нихт полицай [3], – твердил Анатолий, для убедительности почему-то перейдя на немецкий.

Артисты-любители кивали небритыми физиономиями, похлопывали заказчика по плечам, заплетающимися голосами уточняли день и время, дублируя сказанное на пальцах, и возвращались к волнующей теме:

– Нихт полицай?!

Бычевший от тупости итальянцев охранник орал, распугивая посетителей бара:

– Блин! Да не будет ментов! Не будет…

Постановщик спектакля, господин Бодровский, не учел всех желающих блеснуть способностями на палубе «Свордфиш». Хитрец перехитрил себя…

Довольный ловко обтяпанным поручением шефа, Анатолий покинул бар, поставив завербованным ханыгам за свой счет трехлитровую бутыль вина. Они договорились встретиться около полуночи на заброшенном пирсе.

Не успели компаньоны телохранителя откупорить пробку, как за столик подсел звероподобный верзила и поманил синеносого пропойцу согнутым пальцем. Тот покорно придвинулся вместе со стулом.

Энвера, предводителя банды албанцев, успевшей прославиться своими проделками, знали во всех третьеразрядных кабаках городка. Бежавшие из нищей, опустошенной войной и мятежами страны, албанцы, оказавшись за границей, сбивались в стаи, занимавшиеся преступным промыслом, или нищенствовали. О проделках парней из банды Энвера на побережье говорили часто, но полиции никак не удавалось прищемить хвост звероподобному ублюдку, распугивающему своим видом туристов.

У албанца имелся вид на жительство, а на месте преступления Энвера застать никогда не удавалось. Внедрить же осведомителей в замкнутую среду албанской общины было невозможно. Соплеменников они не выдавали. Редких предателей быстро вычисляли и карали со средневековой жестокостью, насыпая в выпотрошенную брюшную полость сексота песок или груды камней.

Лапа албанца, имевшего репутацию похуже, чем у людоеда, скользнула вниз и сжала мошонку ханыги.

– Бамбино, я приготовлю омлет из сырых яиц… твоих яиц, бамбино, если ты не скажешь, чего хотел русский!

Второй знакомец Анатолия, смекалистый малый, ощутив кожей холодную сталь ножа в районе своей печенки, быстро выложил условия предложенного контракта.

Слежку за пожилой четой Энвер установил давно, выделив этих не считающих денег русских из общей массы туристов. Средний по европейским меркам курорт на адриатическом побережье Италии редко посещали богачи такого класса. Вычислить их не представляло особого труда, и в конце концов у Энвера созрел план нанести визит на яхту. Дело в долгий ящик албанцы откладывать не стали.

Сведения, полученные от пьянчужки, несколько смутили главаря албанцев своей невразумительной причудливостью. Но, рассудив, что у богатых свои причуды и инсценировка нападения нужна, чтобы развеять скуку и пощекотать нервы супруге, Энвер постановил подняться сегодняшним вечером на борт яхты. Расклад выпадал удачный. Карта сама шла в руки, и партия казалась беспроигрышной.

Несостоявшихся артистов албанцы вывели на задворки, оглушили, ударив по затылкам кожаным мешочком, наполненным мелким песком, и запаковали в мусорные контейнеры отдыхать до утра. Затем Энвер дождался шустрого пацанчика, приставленного неотступно следить за телохранителем русского миллионера. Замызганный подросток доложил главарю банды, что русский играет в пляжный волейбол с девками.

– Не позже одиннадцати поднимаемся на яхту! – распорядился Энвер, уверенный в успехе операции. – Телохранителя вырубим на пристани, когда он придет итальяшек к шефу на представление отправлять.

Приложившись к прихваченной из бара бутылке, вожак стаи выпил за успех предстоящего налета, поделившись вином с небритыми сообщниками.

До начала операции оставалось не так уж много времени.

К яхте налетчики подошли тихо, на веслах, с соблюдением всех мер предосторожности. Бесшумно поднялись на борт в иссиня-густых сумерках наступающей южной ночи. Палуба, сработанная из дорогих пород дерева, приглушила их шаги.

Святой находился в машинном отделении. Хозяин судна попросил его осмотреть дизель – механическое сердце двухмачтовой красавицы. Особой нужды в этой процедуре не было. Двигатель, собранный на заводах «Мерседеса», работал как часы, обеспечивая яхте крейсерскую скорость до тридцати узлов, и был уже опробован в деле.

Святой любил возиться с моторами, вдыхать запах масла и дизтоплива, разбираться в головоломках технических решений, придуманных конструкторами. Он с охотой откликнулся на предложение владельца судна и уединился в машинном отделении, пообещав подняться к ужину в каюту.

Шорох швартуемого у борта яхты резинового понтона Святой, занятый разглядыванием форсунки мерседесовского движка, не расслышал.

Ольга Григорьевна, очарованная безмятежностью теплой адриатической ночи, созерцала прибрежный пейзаж и россыпь огоньков города, бегущих от пирсов порта в долину и дальше по склонам холмов. Отпивая из высокого фужера маленькими глотками охлажденное шампанское, она смотрела на фиолетовую линию предгорий, мигающий огонек маяка, похожий на глаз циклопа, горящий во тьме. Один из визитеров неосторожно зацепился за бухту троса, лежавшего у правого угла рубки управления, и не удержался, чтобы не чертыхнуться. Обернувшись на шорох, женщина вскрикнула и выронила бокал. Этим ее активные действия завершились. Вернее, ей не позволили больше ничего предпринять.

Энвер, с голым торсом, покрытым густой растительностью и похожим на овечью шкуру, промчался по палубе, перепрыгивая через препятствия. Молча он с размаху ударил остолбеневшую женщину сжатым кулаком в переносицу. Та, упав навзничь, спазматически захрипела, забулькала, выталкивая изо рта кровь, то ли призывая на помощь, то ли умоляя о пощаде.

Невесть откуда взявшиеся облака заслонили луну. Яхта «Свордфиш», стоявшая на якоре в отдаленном секторе залива, стала невидимой для рыбаков, выходивших из порта на ночной промысел, для любителей ночных прогулок по пляжу, для патрульных машин полиции, стерегущих покой жителей и туристов, навестивших этот райский уголок Адриатики.

Возня на палубе, крики женщины, резкие команды главаря, не посчитавшего нужным более скрывать свое присутствие на борту судна, заставили Святого спешно покинуть машинное отделение. По узкому трапу он поднялся к остававшемуся открытым люку. Задержался на секунду, пытаясь сориентироваться в обстановке. Как опытный шахматист с полувзгляда оценивает расположение фигур на шахматной доске, так и Святой, ставя ногу на последнюю ступеньку трапа, уже знал свой первый ход – залог беспроигрышной партии.