Сергей Зверев - Оружие массового поражения

– Спасибо тебе за заботу. Но я хочу жить по законам Аллаха, – тихо, с упрямством сказала Гаджиева.

– А я, по-твоему, живу не так?

Женщина смолчала. Манукян продолжал:

– Молчишь? Ты думаешь, я не вижу, что тебе все это не нравится. Так вот, я так скажу: Аллах всем дал свободу действий. И если один человек – идиот, то другой может взять свою судьбу за рога.

– Я вижу! – Она вскинула с укором на него свои печальные глаза. – Что вы хорошего сделали?

– Замолчи! Ты слишком много себе позволяешь в последнее время.

Она снова упрямо склонила голову.

– Лучше скажи, ты родственникам в Батуми звонила?

– Да, – кивнула она, взяв за руку мальчика. – Говорят, что дела у них идут хорошо, такого наплыва отдыхающих они не припомнят.

– Вот видишь, а ты еще чем-то недовольна, – жуя, ответил брат. – В Турции – теракты, в России – медузы. И это только начало! Ты вообще меньше думай об этом. Твое дело – дом, семья, а о том, как заработать деньги, позаботятся другие.

– Уж не ты ли?

– Именно я! Кто создал весь бизнес, кто дал работу твоему мужу? Кем он был? Жалким оборванцем. А я сделал из него человека.

– Спасибо, – со скрытым сарказмом тихо сказала Лейла.

Манукян этого не заметил и продолжал:

– И из сына твоего человека сделаю.

– У него тонкая, ранимая душа, – прижала женщина к себе мальчика.

– Ну и отлично, такие люди в нашем бизнесе ой как нужны! Надо, чтобы ты чувствовал кожей то, что происходит. Иначе конкуренты загрызут. – Манукян потянулся и взлохматил волосы на голове племянника. – Вырастешь, Роберт, будешь заниматься серьезным бизнесом. Ты еще мне будешь благодарен. Твоего отца человеком сделал и тебя не оставлю. Держитесь меня – не пропадете!

Мальчик, мало что понимая, заулыбался, поглядывая на «дядю Баграта». Манукян с аппетитом принялся за обед. Внезапно зазвонивший телефон ненадолго отвлек его.

Воспользовавшись моментом, Гаджиева потянула за рукав Гасана. Они отошли в сторону.

– Ты видишь? – обратилась Гаджиева к мужу. – Это же больной человек. С ним невозможно нормально разговаривать. Он наполнен злобой ко всему на свете.

– К сожалению, мы не можем ничего поделать, – полушепотом отозвался Гасан.

– Он всегда был в нашей семье выродком: мучил домашних животных, обижал младших. Гостиницы в Аджарии и так приносят хорошие прибыли. А ему мало, ради больших денег он готов убивать людей.

– Он и сам мне уже, как кость в горле, – тихо, с внезапной злобой произнес Гасан. – Если его не остановить, случится непоправимое.

– Как же ты его остановишь? Иногда мне кажется, что он уже знает то, о чем кто-то успел только подумать. Это страшный человек.

– Успокойся, Лейла, – дотронулся до ее руки Гаджиев.

– И мы должны его терпеть, терпеть всю жизнь? – в растерянности вопрошала Лейла. С плохо скрываемой ненавистью она смотрела на говорившего по телефону брата.

– А что нам остается? Как-никак мы одна семья, к тому же у нас бизнес. Никуда не деться. – Разговаривая, Гасан оглядывался, будто опасаясь, что его услышат. – Ладно, посмотрим, ничто не вечно, и кто знает, что будет завтра.

Несмотря на то что Манукян был мусульманином, пить ему это не мешало. Звон бокалов и бульканье разливаемых напитков слышались с завидной регулярностью.

«Биолог-вредитель» оказался более слабым на выпивку. Он быстро опьянел и его потянуло на разговор. Со стуком поставив пустой стакан на стол, он заплетающимся языком заявил Манукяну:

– Я смотрю, так просто один ты гений. Тебя послушать, так это ты все придумал, организовал. Думаешь, все твоими мозгами создано? – Он расхохотался. – Ерунда! Какие у тебя мозги? Ты же простейшего кроссворда не разгадаешь.

Манукян молча, не скрывая своего превосходства, смотрел на кривляющегося биолога.

– Что смотришь? – Того словно прорвало. – Ты думаешь, если твои прихлебатели боятся тебе слово сказать, то и я молчать буду? Не на того нарвался.

– Ты пьян, – произнес Манукян, оттопырив нижнюю губу. – И это может закончиться для тебя плохо.

Биолог расхохотался:

– Пугаешь? Ну-ну.

– Предупреждаю.

– Это же я все придумал! А платишь ты мне копейки. – Напившись, ученый уже не соображал, что говорит. – Или ты мне повышаешь премию, или ищи себе другого биолога. А я себе другого хозяина мигом найду! А он запустит медуз к твоему берегу.

– Ты получишь ровно столько, на сколько мы договаривались, – холодно произнес Манукян. – И ни копейкой больше. И на твоем месте я бы придержал язык.

– Ты мне рот не затыкай.

– И ты не боишься? – Улыбка Баграта могла бы показаться биологу страшной, будь он в другом состоянии.

Ученый вскочил.

– Да ссал я на тебя! – Он, шатаясь, подошел к бассейну, демонстративно расстегнул ширинку и стал мочиться в бассейн.

Все присутствующие остолбенели. Косясь то на хозяина, то на биолога, они ждали развязки, инстинктивно чувствуя, что она не за горами. Так оно и вышло.

Тем временем биолог, справляя нужду, повернулся вполоборота к Манукяну и заявил:

– Ты меня еще запомнишь! Все вы тут козлы, и вы еще обо всем пожалеете.

Стоя на бортике, он покачивался, в каждую секунду рискуя сорваться в бассейн.

Взгляды сообщников Манукяна были прикованы к его лицу. Реакция хозяина не заставила себя ждать. Кивнув одному из подручных – низкорослому, поджарому человеку, Баграт взял бокал и откинулся на спинку кресла, словно готовясь наблюдать весьма интересное зрелище. Поджарый сделал несколько шагов и коротким, сильным движением столкнул злосчастного биолога в бассейн.

Крик, последовавший за этим, потряс всех.

Биолог, похоже, мгновенно протрезвел. Нелепо кувыркнувшись в воздухе, он рухнул в бассейн, подняв тучу брызг.

Погрузившись с головой в воду, биолог через мгновение был уже на поверхности. Его мокрая голова с взъерошенными волосами умоляюще уставилась широко раскрытыми от ужаса глазами на тех, кто наблюдал эту жуткую картину. Но помогать ему никто не собирался. Медузы, привлеченные шумом падающего тела, как по команде, ринулись в атаку. Через несколько секунд биолог оказался в самом центре пульсирующей массы, выбраться из которой было уже невозможно.

Курды подступили ближе. На их лицах, лишенных всякой жалости или сочувствия, читался только холодный интерес.

Действия голодных медуз, облепивших биолога, были быстрыми и впечатляющими. Несчастный пробовал отбиваться, но что поделаешь, если нужно держаться на плаву и одновременно защищаться от сотен голодных, злых, как осы, тварей?

Уже через несколько секунд биолог ослеп от яда. Лицо, раздувшееся от волдырей, превратилось в один сплошной отек. Он пробовал уцепиться за стенку бассейна, но тщетно – руки скользили по кафелю. В этом дергающемся теле уже ничего не осталось от человека. Даже крики, гулко разлетающиеся по огромному цеху, не напоминали человеческие.