Сергей Зверев - Мастер ликвидаций

– Все в ажуре! Гони бабки.

Пауза. Затем вновь хрипловатый баритон:

– Вы уверены, что не привели за собой ментов?

– Обижаешь, начальник!.. Я что, первый раз замужем?.. Хватит заговаривать зубы. Мы свою часть работы выполнили, теперь дело за тобой.

– Момент!.. – щелчок, с каким открываются замки дипломата. – Здесь все. Пересчитайте.

Павел услышал удовлетворенный смех, за которым последовали два приглушенных хлопка. Он внутренне содрогнулся, догадавшись, что могли означать эти звуки. Это были выстрелы, сделанные из оружия с глушителем. Все просто, как дважды два: чтобы не платить денег, исполнителей убрали. Убрали внаглую, еще, можно сказать, засветло, почти сразу после выполнения заказа. К сожалению, так бывало почти всегда, когда за дело брались непрофессионалы. А что эти двое на мотоцикле не были профессионалами, Павел понял уже давно. Да, они умели стрелять, были отчаянными, но у них не было никакого прикрытия и, самое главное, опыта в совершении подобных сделок. Да и за заказ, скорее всего, они запросили какую-нибудь мизерную сумму…

Звук шагов заставил Павла напрячься. Он вжался в стену здания, мысленно моля бога, чтобы обладатель хрипловатого баритона не стал особо пристально оглядываться по сторонам. Через минуту тот прошествовал мимо, на расстоянии каких-нибудь пяти шагов, и Павлу удалось хорошо рассмотреть его. Высокий, темные волосы с заметной проседью на висках – на вид ему можно было дать лет сорок пять. Одет неброско – темно-серые летние брюки и куртка спортивного покроя. В левой руке незнакомец держал дипломат из кожзаменителя, в котором, скорее всего, лежали деньги.

Павел подождал, пока он отойдет подальше, и лишь затем двинулся следом. Интуиция подсказывала, что этот мужик не так наивен, как предыдущие объекты наблюдения, и с ним надо держать ухо востро. Спустя несколько минут его предположения подтвердились – Седой (так про себя окрестил его Павел) нагнулся и сделал вид, будто завязывает шнурок на ботинке. Павел едва успел спрятаться за угол вагончика-бытовки.

Выбравшись с территории стройки через уже знакомую щель в заборе, Седой быстрым шагом направился в тот же двор, где стояла машина Павла. С независимым видом подошел к бежевым «Жигулям» – одной из десятка тачек, примостившихся у подъезда, – достал из кармана ключи и отпер переднюю дверцу. Забросил дипломат на заднее сиденье, сел за руль и завел мотор.

Павел облегченно перевел дух – похоже, что этот длинный-предлинный день наконец-то подходит к финалу. По крайней мере, для него самого. Теперь главное – не упустить Седого, пока тот будет ехать… Куда? Да куда бы то ни было. За это время он вызовет по сотовому кого-нибудь из ребят и сдаст объект из рук в руки. А сам отправится в агентство, чтобы поделиться с заждавшейся Марго свежими новостями.

Однако маршрут Седого оказался на удивление коротким. Выехав со двора, он промчался по Подольскому шоссе, свернул на Лестева, затем на Шаболовку – и почти сразу притормозил у здания, в котором располагалось… Управление по борьбе с организованной преступностью! От нехорошего предчувствия у Павла засосало под ложечкой. Совсем не к месту он вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

На всякий пожарный достал фотоаппарат, заряженный сверхчувствительной пленкой, чтобы при первой возможности сфотографировать Седого. Возможность представилась уже через секунду, когда тот вышел из «Жигулей» и уверенно зашагал прямо к парадному. Охранники, дежурившие на входе, вежливо поздоровались с ним и без проволочек пропустили. Несколько секунд Павел тупо смотрел на закрывшуюся дверь, пытаясь собрать воедино растревоженные мысли. По всему выходило, что заказчик убийства, спустя какой-нибудь час после оного хладнокровно расправившийся с исполнителями, имеет некое отношение к Управлению по борьбе с организованной преступностью? И вполне возможно, что – самое прямое. К примеру, работает в этом самом Управлении…

Дело генерала Кудрявцева на глазах обрастало неожиданными осложнениями. Как снежный ком, пущенный с горы. И Павел – в который раз за сегодняшний вечер – пожалел, что ввязался в очередную авантюру.

Софья Анатольевна Кучинская – маленькая, сухонькая, сморщенная, как увядший кленовый листок, – сощурила близорукие глаза и после минутного колебания ткнула пальцем в одну из фотографий, разложенных на кухонном столе.

– Эта – она.

– Вы уверены? – на всякий случай переспросил Зиновьев. Свидетельнице Кучинской, которая, по ее словам, прекрасно рассмотрела «юную леди с пистолетом», на днях стукнуло восемьдесят. И хотя для своих лет старушка выглядела очень даже крепенькой, а очки надевала только при чтении, Зиновьев не очень-то доверял ее показаниям. Как-никак, эта милая старушка – почти ровесница века, а в таком возрасте, увы, дают о себе знать и склероз, и многие другие старческие заболевания…

– Молодой человек, – обиженно протянула Софья Анатольевна, заметив его нерешительность. – Если вы думаете, что у меня потеря памяти, вы глубоко заблуждаетесь. Я видела эту юную леди так же ясно, как сейчас вижу вас…

Зиновьеву стало неловко, словно старушка и в самом деле прочла его мысли.

– Ну что вы, Софья Анатольевна! – горячо запротестовал он. – У меня нет никаких причин сомневаться в ваших словах.

Старушка состроила ироничную гримаску и несколько пафосно возразила:

– Только не надо лгать! Вы мне не верите, потому что считаете меня выжившей из ума… Да, мне восемьдесят, у меня ревматизм, сердце пошаливает, давление скачет, но в голове, могу вас заверить, по-прежнему ясно! Я наблюдала эту сцену с самого начала и хочу с прискорбием заявить, что ваши милиционеры вели себя не лучшим образом…

– В самом деле?

– То, что я сейчас скажу, вам совсем не понравится. Когда эта юная леди, – старушка величественным жестом указала на фотографию, – стала стрелять, ваши милиционеры бросились врассыпную!.. Представляете?! Каждый из них спасал свою шкуру, и никто, никто не подумал о бедных детях, которые играли во дворе! Только когда девушка вбежала в подъезд и захлопнула за собой дверь, эти здоровяки наконец-то зашевелились. И то долго спорили, кто из них пойдет первым!

Зиновьев пожал плечами. Вполне вероятно, что старушка права. Но за мизерную зарплату, какую получают те же милиционеры, лезть под пули нет никакого резона. У всех у них – жены, дети, престарелые родители. И, прежде чем ввязываться в перестрелку, каждый десять раз подумает – а кто будет содержать мою семью, если меня убьют? Государство, что ли?

«Нет, с этой старушкой пора завязывать, – наконец решил Зиновьев. – Все, что нужно, я узнал, а вступать в долгие дискуссии – извините… Ее все равно не переубедишь…»