Сергей Зверев - Залетный фраер

– Александр, выдай ему ключ от двести пятого… – И, не глядя на Константина, добавила: – Надеюсь, такого инцидента больше не повторится.

– Я тоже надеюсь.

Если бы от усталости так не раскалывалась голова, Константин ни на минуту не задержался бы в этой паршивой гостинице. Но, представив себе, что сейчас ему придется упаковывать вещи, сдавать номер, а затем искать себе новое пристанище, откровенно заскучал.

«Ладно, сегодняшний день здесь перекантуюсь, а завтра что-нибудь придумаю…» – Он забрал у портье ключ и поднялся по лестнице на второй этаж. Знакомая горничная, сидевшая за столиком, встретила его приветливой улыбкой. Поздоровавшись, Константин отпер свой номер и, захлопнув дверь, прямо на пороге принялся стаскивать с себя шмотки. Ему казалось, что запах тюрьмы въелся в него до кончиков ногтей и что отмыться от всего этого дерьма, в котором его вываляли по самую макушку, теперь практически невозможно…

…Константин стоял под душем почти целый час, раз за разом намыливая крепкое загорелое тело. Лишь когда от пара в маленькой ванной стало нечем дышать и он почувствовал, что засыпает, закрыл кран с горячей водой и до упора пустил холодную. Обжигающие ледяные струи привели его в чувство – сон словно рукой сняло. Насухо вытершись, закрутил полотенце вокруг бедер и вышел из ванной. С размаху плюхнулся на кровать поверх покрывала и, нащупав рукой пульт управления, включил телевизор. По российскому каналу «ТВ-6» как раз передавали новости. После нескольких «горячих» репортажей из Чечни на экране вдруг появился до боли знакомый проспект Минска и шествующие по нему толпы демонстрантов. Константин мысленно чертыхнулся – не хватало еще, чтобы его физиономия попала в кадр. Но, слава богу, пронесло – сколько он ни вглядывался в разгоряченные лица молодых людей, себя среди них не заметил… Понятно, что вслед за мирной демонстрацией последовали колоритные сцены избиения омоновцами митингующих. На экране все это выглядело еще отвратительнее, чем в жизни, – здоровенные парни в камуфляже изо всех сил колотили дубинками по спинам немощных старушек и юных пацанов. Константин хотел было переключить телевизор на другой канал, но вдруг увидел на экране знакомую физиономию – показывали какую-то фотографию. Потом опять пошли кадры митинга – высокий сухопарый мужчина в черном пальто что-то эмоционально кричал в мегафон.

– Белорусская оппозиция понесла тяжелую утрату – сегодня утром в результате сердечного приступа в одной из больниц города Минска скончался Михась Корней, лидер патриотической организации «Народный фронт», – словно сквозь туман донесся до него голос комментатора. – По мнению подавляющего большинства, он имел реальные шансы возглавить объединенную оппозицию. Теперь же, когда у оппозиции больше нет своего лидера, оппозиционерам придется нелегко… Популярность Михася Корнея в последнее время очень возросла…

«Интересно, где я мог видеть этого Корнея?.. На митинге?.. Или в тюрьме?.. Нет, точно не в тюрьме – он же умер сегодня утром… Умер, умер… Черт, почему я зацепился за это дурацкое слово?.. Не потому ли, что я никогда не видел этого Корнея живым? Но единственный мертвец, с каким я сталкивался в последнее время, был тот самый задушенный, которого двое кретинов пытались вытащить из Полининой квартиры…» – Подгоняемый дурным предчувствием, Константин бросился к шкафу. Распахнув дверцы, вытащил на свет божий кожаную куртку и принялся перетряхивать карманы. На пол с легким шлепком упал паспорт покойника, который он неосознанно прихватил с собой и от которого совершенно забыл избавиться. Дрожащими пальцами Константин перелистал страницы и, найдя ту, на которой была наклеена фотография, с замиранием сердца уставился на нее. Высокие залысины, длинноватый нос, глубоко посаженные глаза – очень похожий снимок только что демонстрировали на экране.

«Михаил Степанович Корней» – подпись под фотографией в паспорте развеяла его последние сомнения. Застонав, Константин опустился на кровать, совершенно не обратив внимание на то, что полотенце давно упало на пол и он сидит совершенно голый.

«В новостях сказали, что он умер от сердечного приступа!.. Но какой, к черту, приступ, если я ясно видел на его шее след от удавки… Выходит, Корнея убили!.. И убили, скорее всего, спецслужбы… Теперь понятно, почему эти гады охотились за мной, и ясно, почему слежка велась так нагло. Они хотели, чтобы я свалил отсюда как можно скорее…» – Константин почувствовал, как в его душе нарастает паника. Нет, он совершенно не боялся за свою жизнь. Что-что, но за себя он мог постоять – выкручивался и не из таких переделок. Но то-то и оно, что тогда все было ясно, как дважды два, а теперешняя ситуация выглядела иначе – он ровным счетом ничего не понимал. Садистское избиение демонстрантов прямо на улице, переполненные камеры, драконовское правосудие – казалось, каким-то невероятным образом ему удалось переместиться в Германию конца тридцатых…

«Черт побери, да здесь творится самый настоящий беспредел!.. Если лидера оппозиции спокойно убивают, а затем втюхивают всем, что он умер от сердечного приступа, то что тогда говорить о простых смертных?.. Эх, и угораздило же меня перейти дорогу спецслужбам!» – Ему нестерпимо захотелось выпить. Все равно чего – водки, вина, коньяку… И предпочтительно не каких-нибудь «дежурных» сто грамм, а добрую половину бутылки.

Облизав пересохшие губы, Константин усилием воли сдержал этот порыв. Через каких-то три часа у него была назначена встреча с Полининой подругой – Женей Томашевской. Не хватало еще, чтобы он пришел на это деловое свидание пьяным в стельку…

Они должны были встретиться в семь. Но ни в семь, ни в половине восьмого Женя так и не появилась. Константин успел досконально изучить каждый из трех огромных памятников, «украшавших» одну из площадей Минска, выкурить пять сигарет и мысленно отругать себя за наивность.

«Эта девчонка меня одурачила!» – наконец понял он, но для очистки совести решил подождать еще пятнадцать минут. И вдруг увидел, что со стороны подземного перехода в его сторону движется красивая высокая блондинка. Константин залюбовался ее точеными ножками и немало смутился, когда блондинка широко улыбнулась ему и помахала рукой. Даже оглянулся, решив, что этот жест предназначается кому-то другому. Но за его спиной никого не было, и Константин вгляделся в девушку повнимательнее. Каково же было его удивление, когда он узнал в сексапильной блондинке Женю Томашевскую…

Да, с тех пор как Константин видел ее в здании суда, Женя заметно похорошела. Угловатость и неуверенность движений исчезли, уступив место мягкости и женственности. Вместо широкого вязаного свитера и расклешенных брюк на ней было что-то воздушное, светлое, до неприличия короткое…