Андрей Воронин - Между жизнью и смертью

— А если бы я захлебнулся? — попробовал проворчать Руслан Евгеньевич, но Банда лишь рассмеялся:

— Ну, Руслан Евгеньевич — погибнуть, захлебнувшись в унитазе… Это смешно!

— Сами бы там поплавали, а потом и решали, смешно это или не очень, — все еще не отошел Кварцев, но Банда, естественно, и не собирался просить прощения.

— Ой, перестаньте. Рассказали бы все сразу, ничего бы с вашей головушкой не случилось!.. Ладно, хватит. Переходите, Руслан Евгеньевич, к делу. Вы обещали мне рассказать много интересного. А мы послушаем и сравним ваше повествование с показаниями Нелли Кимовны. Для того, чтобы убедиться в правдивости покаявшихся. Прошу вас!.. Да, я забыл предупредить, — ваши показания для следователей, в руки которых вы впоследствии будете переданы, и для суда — это явка с повинной, ваша собственная инициатива. Согласны?..

Полтора часа длился рассказ Кварцева о делах в родильном отделении. Он подтвердил все основные показания Нелли Кимовны. И хотя знал Руслан Евгеньевич намного меньше своей начальницы, повода усомниться в правдивости их рассказов теперь не было — Кварцев был точен даже в мелочах, старательно припоминая все известные ему факты. Теперь пришло время действовать…

— Виталий Викторович, они наконец вышли на связь! Только что получен доклад Бобровского!

Котляров был явно возбужден. Он стоял перед огромным столом генерала и переминался нетерпеливо с ноги на ногу, будто собираясь куда-то срочно бежать. Его нервозность передалась и Мазурину, и генерал раздраженно подумал: «Чего он бесится? Только пугает меня. Неужели там Банда с Бобровским чего-нибудь не то учудили?»

— Да сядь ты наконец, Степан, и докладывай. Спокойно, без нервов.

— Слушаюсь, — присел на стул Котляров и раскрыл красную папку в твердой обложке. — Вот, полюбуйтесь, это расшифровка.

— Да не собираюсь я читать это дерьмо! Так рассказывай, без бумажек, — недовольно отмахнулся Мазурин, отталкивая от себя протянутую папку. — Что там стряслось? Чего ты психуешь, как студент перед экзаменом?

— Извините, Виталий Викторович, просто такие новости из Одессы, что…

— Какие?

— Операция началась, — постарался взять себя в руки Котляров.

— Ну?

— Банда за день успел черт знает что. Я, честно говоря, даже не знаю, с чего начать.

— А ты, Степан Петрович, по порядку. В хронологической последовательности.

— Да, конечно… В общем, вчера ночью сделали кесарево сечение в этой больнице той девушке, с которой удалось наладить оперативную связь. Ребенок исчез, роженице было заявлено, что он был мертв уже два дня.

— Так!

— Банда, узнав об этом утром, обострил ситуацию — он начал искать ребенка по горячим следам.

— Правильно!

— Так точно, абсолютно правильно. Но, не найдя его в палатах, не найдя никаких регистрационных документов, он бросился в морг и там…

— Мертвый ребенок?

— Нет, Виталий Викторович. Это было бы слишком просто. В морге Банда убил врача…

— Что?!

— …и покалечил двоих санитаров — личную гвардию главврача больницы.

— Он уже сидит в местной каталажке?

— Нет, вы же его знаете, — чуть заметно улыбнулся гордый своим питомцем Котляров, — его не так просто взять голыми руками. Санитары сами пытались его убить, так как в морге ребенка, естественно, не оказалось.

— Это лучше, но… — Мазурин с сомнением покачал головой. — Боюсь, отмазать его из этой ситуации будет очень непросто. Ладно бы телесные повреждения, но убийство!

— У Банды железное алиби — у него есть свидетель, который подтвердит на суде, что его жизни угрожала прямая опасность.

— Правда? Это кто же в морге в свидетели пойти может? Недомороженный труп? — шуточки у Мазурина, как обычно, были те еще, но Котлярова это обрадовало. Ведь само то, что генерал пытается шутить, уже означало, что настроение у него не самое плохое. Отсюда — доклад начальнику управления пока нравится.

— Нет, свидетелем у Банды будет главврач больницы, некто Рябкина Нелли Кимовна, тысяча девятьсот шестиде…

— На кой черт этой Рябкиной свидетельствовать в пользу Банды? — перебил его генерал. — Вы что, не понимаете, что если там творятся махинации, то только с ведома или даже по прямому указанию главного врача?

— Так точно. Именно поэтому она и будет свидетелем. Банда задержал ее…

— Как это задержал?! Без санкции прокурора? Гражданку другого государства?

— генерал встал и свирепо вытаращился на Котлярова. — Вы вообще понимаете, что говорите?

— Так точно. Он задержал ее и, применив некоторые меры психологического воздействия…

— Чего?! — Мазурин буквально упал в кресло, будто у него подкосились ноги. — Он что, пытал ее? Да что, он совсем спятил? Он хочет, чтобы нас с тобой завтра турнули отсюда?! Да я его сгною в «зоне»…

— …добыл от нее добровольное признание о совершенном преступлении. Так сказать, налицо явка с повинной.

В комнате вмиг повисла тишина.

Она была такой абсолютной, что слышно было не только тиканье больших настенных часов в приемной за закрытой дверью, но даже мерное электронное гудение множества телефонных аппаратов и пульта внутриведомственной связи на столе Мазурина. Доносился даже шум машин с площади, несмотря на толстые двойные звуконепроницаемые стекла!

Котляров с удовольствием наблюдал за эффектом, какой произвело на генерала его сообщение.

Мазурина, как говорят в народе, — кондрашка хватила: он, оцепенев, сидел за столом, тупо уставившись на Котлярова.

— Ты хочешь сказать, — наконец с трудом пришел в себя генерал, заговорщически придвигаясь поближе к подчиненному, — что Банде удалось раскрутить операцию?

— Так точно.

— Он имеет все доказательства?

— Добровольные признания трех человек: главного врача больницы, ее зама, заведующего родильным отделением, и медсестры. У него в руках теперь и документы, и улики.

— То есть мы победили?

— Более того, Виталий Викторович.

— Что может быть более того, что сделал Банда? Мы раскрыли опаснейшую, страшнейшую, гнуснейшую преступную группировку! Они действительно занимались продажей детей, как мы и предполагали?

— Так точно. И все-таки эта победа — еще полпобеды. Банда и Бобровский сделали больше и просят разрешения продолжить операцию. Довести ее до конца.

— Ай, они не понимают, что говорят! — уже не слушал полковника Мазурин. — Куда дальше ее вести-то? Дальше — дело следователей, прокуратуры и так далее. Мы раскрыли преступление. А как там на государственном уровне будут договариваться о следствии, суде и прочем — не наше дело…

— И все же выслушайте, Виталий Викторович!

— Ну?

— Они вышли не просто на преступную группировку. Оказалось, что в этих делах замешаны и государственные чиновники — от городского уровня до министерского.