Сергей Зверев - Пепел врага

Беслан задумчиво рассматривал собеседника, изредка переводя взгляд на командира боевиков.

Сулейман, для которого этот разговор оказался чистой импровизацией, внимательно слушал. Федеральные средства массовой информации уже давно трубили об акции молодежной организации, близкой к президенту России. Активисты организации начали набор добровольцев из числа молодых учителей и выпускников высших учебных заведений, желающих поработать в Чечне. Сообразив, что целью террористической атаки старик выбрал именно эту группу, Сулейман перехватил инициативу.

– Ты сообщишь нам точную дату прибытия, – завершил он.

Когда до полковника дошло, Кривонравов побледнел от ужаса. Он взмахнул руками, точно пытался отогнать поразившее его воображение чудовищное видение. Заикаясь, он только и сумел выдавить:

– Я… я… я…

Перегнувшись через стол, старик схватил гостя за подбородок:

– Перестань блеять. У тебя нет выбора. Кто платит, тот и заказывает музыку. А платим тебе мы. – Подумав, он добавил: – Смотри, не нагадь мне на ковер.

Встреча была закончена.

Нервная система полковника оказалась крепче, чем он сам мог подумать. Былая уверенность вернулась к Кривонравову. В череде его преступлений это могло оказаться самым подлым, если вообще существует шкала подлости, по которой можно измерять уровень предательства, но в то же время наименее рискованным. Его участие в планируемом теракте сводилось к минимуму, а это успокаивало.

В коридоре Кривонравова остановил вопрос старика:

– А где сейчас этот капитан?

– Кто? – переспросил полковник.

– Капитан, который уцелел.

– В Москве. Командир полка ему краткосрочный отпуск устроил, – ответил Кривонравов.

На секунду в коридоре установилась гнетущая тишина. Полковник тяжело сопел, боясь нарушить молчание.

– В Москве, – повторил старик. – Все дороги ведут туда… Предупреди сына, чтобы был повнимательнее.

Кривонравов делано рассмеялся. Его фальшивый хохоток эхом заметался между стен темного коридора.

– Да он и близко к моему сыну не сунется. Радехонек небось, что уцелел. Будет квасить по столичным кабакам, если бабки есть. А если нет, с дешевыми проститутками оттягиваться.

Скрипучий старческий голос прервал:

– Этот парень – настоящий воин. От него всякого можно ждать. Пусть твой последыш будет начеку.

Оскорбление Кривонравов проглотил молча. Внезапно он вспомнил, что не успел поговорить о настырном следаке, наступающем ему на пятки. Следователь военной прокуратуры слишком активно занимался складами, откуда было вывезено оружие. Он скрупулезно собирал информацию и о странных обстоятельствах неудачной проводки колонны. Все это очень беспокоило полковника, который знал и причины личной неприязни следака.

– Меня больше один мудак из прокуратуры беспокоит. Сует нос не в свои дела, – поспешил сообщить он.

– Разберемся и с ним, – заверил старик.

Когда гость ушел, Сулейман опустил руку в накладной карман камуфлированной армейской куртки натовского образца. Оттуда он достал диктофон. Выключив запись, Сулейман перемотал микрокассету, изъял ее из устройства и аккуратно спрятал в прозрачную коробку футляра. Таких кассет, составлявших аудиоархив бесед с предателем, у полевого командира накопилось немало. Но любая из них означала для полковника смертный приговор.

В доме Верещагиных вот уже неделю бушевал скандал.

Неожиданный приезд Павла ничего не изменил. Ругань шла между отцом и дочерью. Младшая сестра Павла, недавно окончившая педагогический вуз, решила выполнять свой профессиональный долг в Чечне.

Решение дочери стало для Верещагина-старшего полной неожиданностью.

После смерти жены, сгоревшей в одночасье от рака, Владимир Петрович поднимал детей сам. Он так и не женился повторно, хотя повзрослевший сын деликатно намекал, что время идет и не стоит коротать свой век бобылем. Теперь из отцовского гнезда собиралась упорхнуть и Катерина, в которой отец души не чаял. Упорхнуть в края, где шла война без правил, а человеческая жизнь ничего не значила.

За ужином скандал вспыхнул с новой силой.

Кромсая ножом прожаренную отбивную с хрустящей корочкой, Владимир Петрович увещевал непокорную дочь:

– Катька, дуреха, куда ты прешься? Мало того, что там Пашка башку под пули подставляет, так еще и тебя к чеченам нелегкая несет?

Сидевшие за круглым столом дети старались понапрасну не обижать отца. Верещагины были дружной семьей, и это было главным наследством, которое им оставила покойница-мать.

За годы службы отца они не нажили ничего из предметов роскоши. Переезды из гарнизона в гарнизон, жизнь в медвежьих углах где-нибудь на берегах Уссури или в азиатских пустынях не способствовали росту материального благополучия семьи.

Квартира в Москве и «Жигули» седьмой модели были единственной весомой наградой Родины для Владимира Петровича. И то получить квартиру отставному офицеру погранвойск помогли более удачливые сослуживцы, дослужившиеся до генеральских чинов и высоких должностей.

Перед павловской реформой, сожравшей сбережения миллионов честных граждан Страны Советов, Владимир Павлович успел прикупить дачу в ближнем Подмосковье. На ней Верещагин-старший все время что-то мастерил, выращивал изумительно хрустящие огурчики, полный набор произрастающих в здешних широтах овощей и море цветов. Огурцы шли на засолку, овощи съедались в свежем виде и консервировались, а цветы он аккуратно срезал и отвозил на могилу жены. Многие из соседок по даче заглядывались на хозяйственного отставника, но Владимир Петрович оставался непоколебим.

Он не боялся, как многие люди его возраста, остаться один. В конце концов, дети выбирают свои дороги. Мешать им, проявлять эгоизм и погружаться в старческий маразм Владимир Петрович не собирался. Он ни слова не сказал, когда сын подал документы в Рязанское училище. Он не стал стучать в кабинеты высокопоставленных друзей, когда Павел отправился в Чечню. Старый служака имел свои представления о воинском долге и офицерской чести. Менять их на склоне лет Владимир Петрович не собирался.

Но с дочерью все складывалось по-другому.

Катя была точной копией матери. Такая же худенькая, непоседливая, с короткой стрижкой темно-русых волос и взрывным характером, она до боли напоминала Владимиру Петровичу безвременно ушедшую супругу. К тому же Катерина была поздним и долгожданным ребенком. А таких, как известно, любят с утроенной энергией. Поэтому решение отправиться в Чечню по призыву проправительственной организации вызвало у Владимира Петровича шок.

– Кто-нибудь из начальства этих, как их там, «Пьющих вместе» едет в Чечню? – полосуя ножом отбивную, ехидно вопрошал Владимир Петрович.