Сергей Зверев - Пепел врага

Эмма Михайловна предлагала встретиться вечером, но еще до наступления темноты. Она обещала подъехать на служебной машине своего управления. Морозов так же мог пользоваться автотранспортом прокуратуры без каких-либо ограничений.

Он заявился на стоянку прокуратуры, благоухающий французским парфюмом, с чисто выбритым лицом, в новом, ни разу не надеванном камуфляже.

Взяв со стоянки закрепленный за ним «УАЗ», Морозов покинул тщательно охраняемый объект. Глядя ему вслед, дежурный на КПП в задумчивости обратился к напарнику:

– Мороз-то на встречу со стукачом попер.

Напарник, обладавший аналитическим складом ума, покрутил пальцем у виска:

– Ну, ты совсем тупой! Он же расфуфырился до краев. Просто Филипп Киркоров какой-то. А пахнет… – Солдат втянул ноздрями воздух. – Чувствуешь?

Напарник, не разбиравшийся в тонкостях парфюмерной науки, захлопал глазами:

– Не-а…

– Классным парфюмом шмонит. «Пакко и Рабани». Тонкий, чувственный и вместе с тем мужественный аромат. – Цитируя всплывшую в голове рекламу, часовой мечтательно зажмурился. – Я таким на гражданке перед каждой свиданкой полировался. Телки от этого млеют.

– Понятно, – завороженно глядя в рот напарнику, протянул солдатик, на что тот презрительно отозвался:

– Что ты, мазут, понимаешь! Привык в своей деревне под трактором валяться. Из-под него тебя, наверное, на призывной пункт и вытащили. Под него и залезешь, когда на гражданку отвалишь.

– Глохни, ты, шнырь с городской помойки. Да, я после дембеля на хозяйство вернусь землю пахать. А что в этом плохого? – Сжав увесистые кулаки, парень, призванный из сельской местности, прижал напарника к серой бетонной стене.

Тот вяло отмахнулся от приятеля, переводя разговор в более спокойное русло:

– Остынь, хлебороб! Нам еще до дембеля дожить надо. – Подумав, он с завистью добавил: – А следак-то к бабе на свиданку попер. Это факт…

Морозов добрался до места встречи без приключений.

Территория, прилегающая к дороге, выглядела безлюдной. Только с южной стороны доносились голоса и металлический лязг. Шум исходил от блокпоста, похожего на маленькую крепость с российским флагом на самодельном флагштоке. Глядя на него, Морозову становилось спокойнее.

Через несколько минут ожидания он начал нервничать. Теперь его взгляд перемещался то к линии горизонта, то к остову сгоревшего танка, то к вяло полоскавшемуся на слабом ветре флагу.

– Задерживаетесь, Эмма Михайловна, – поглядывая на часы, повторял следак.

Природная осторожность, помноженная на чутье профессионального сыщика, брали свое. Неожиданно сплюнув под ноги, Морозов направился к «уазику». Подумав, что проблемы можно обсудить на базе, он решил перехватить даму сердца по дороге.

Незаметно для себя Морозов принялся рассуждать вслух:

– Какого хрена сюда надо было переться? Что ей в голову стукнуло? Компрометации она, что ли, боялась. Разговоров гарнизонных кумушек… Да ведь плевала Эмма на все эти разговоры. Я ее знаю.

Цепь рассуждений прервал гул приближающейся машины. Машина шла с большой скоростью, как будто за ней гнались. Лихо взвизгнув тормозами, белая «девятка» остановилась возле «уазика». Из нее, сначала эффектно выставив ногу, обтянутую черной лайкрой чулок, вышла Эмма Михайловна собственной персоной.

– Здравствуй, Морозов, – сухо поприветствовала она.

Такое начало немного смутило следователя. Он надеялся, судя по записке, на более теплый прием.

– Здравствуй, Эммочка, – с заискивающей улыбкой произнес он.

Такая форма приветствия вызвала у Эммы Михайловны презрительную улыбку. Она демонстративно фыркнула и, отвернувшись, стала осматривать окрестность. Затем с легким недоумением она задала граничащий с идиотизмом вопрос:

– А что, полковник Кривонравов еще не приехал?

Она спросила это так, словно встреча происходила на Садовом кольце, кишащем пешеходами и транспортом.

Глупая ухмылка осветила лицо следака:

– Кривонравов? А при чем тут Кривонравов?!

Теперь настал черед удивляться даме. Округлив глаза, Эмма Михайловна попыталась прояснить ситуацию:

– А какого… я сюда приперлась? Если бы не просьба полковника… Думаешь, мне приятно с тобой встречаться?

Ее грудь, раздуваемая как кузнечные мехи, эффектно выпадала из глубокого выреза кофты. Ветер трепал ее волосы, и казалось, что даже серьги в ушах дамы мелодично позвякивают. Но следак на все эти прелести не реагировал. Его мозг, приученный расшифровывать самые запутанные ситуации, посылал тревожные сигналы.

Глаза у Морозова сузились.

– Стоп, дорогуша, с этого места поподробнее, – стальным голосом проскрипел он.

От перемены тона Эмма Михайловна съежилась, прикрыв вырез кофты ладонями.

– А чего поподробнее? Кривонравов меня попросил организовать встречу, – с плаксивыми нотками произнесла она.

– Зачем?

– Сказал, что ты его терроризируешь. Постоянно угрожаешь. И все это из-за меня. Поэтому надо встретиться тет-а-тет и во всем разобраться.

Морозов нервно потер переносицу, одновременно как бы для себя осуществляя перевод услышанного:

– Значит, встретиться с глазу на глаз. – Он сглотнул подступивший к горлу комок. – Но почему здесь и где он сам?

Эмма Михайловна по-овечьи проблеяла:

– Не знаю. Я написала записку, как он просил.

Ее слов следователь уже не слышал. Боковым зрением Морозов заметил движение возле подбитого танка. Человеческая голова высунулась из укрытия и сразу исчезла. Но и этого было достаточно, чтобы следователь запаниковал.

– В машину! – заорал он.

Эмма Михайловна вместо того, чтобы выполнить приказ, ойкнула и присела.

В эту же секунду боевик из отряда Сулеймана, засевший возле танка, нажал на кнопку устройства, приводящего в действие радиоуправляемый электродетонатор.

Фугас, заложенный возле остановки, рванул немедленно. Черный столб вырос из-под земли, устремился к небу, срывая остатки навеса из шифера. Взрывная волна швырнула людей на землю, а осколки раскаленного металла, перемешанного с бетонным крошевом и землей, летели вслед.

Упав, Морозов не почувствовал боли. Вернее, боль была настолько сильной, что человеческий организм отказывался воспринимать ее. Располосованное осколками тело следователя кровоточило, как раздавленный плод граната.

В шоке Морозов еще сумел подняться. Он даже нашел в себе силы посмотреть в сторону, где секунду тому назад находилась Эмма Михайловна.

Обезображенная взрывом женщина в дымящихся лохмотьях билась в предсмертной агонии. Взрыв опрокинул ее лицом к земле. Она пыталась подняться, выпрямляя руки, и снова падала вниз.

– Эмма! – Из глотки следователя вырвался клекочущий вопль.