Олег Игнатьев - Дойти до ада

— Братан местного мента. Санитар.

— Сережа?

— Да.

«Ну-ну, — подумал Климов. — Это новость. Выходит, санитар Сережа, то бишь Медик, двоюродный брат Слакогуза. Все понятно».

— Сколько в банде?

— Чего сколько? — Чистый подтянул под себя ногу и скривился.

— Человек.

— Семьдесят восемь.

— Кто ведет переговоры с контрразведкой?

— Медик.

— Что он требует еще?

— Два вертолета, один «Боинг» и четыре «МИГа».

— Срок ультиматума?

— Двадцать четыре часа.

Заметив, что здоровая рука Чистого ощупывает рацию, лежавшую в кармане, Климов встал и отобрал ее.

— А ну…

Рация была японской, мощной, с большим радиусом действия. Климов встал спиной к окну, включил «прием». В динамике раздался голос Медика:

— Мишань, где Чистый? Слакогуз ответил:

— С медвежатами в аптеке ищет наркоту.

— Давно?

— Да с полчаса.

— Увидишь, передай: пусть ко мне едет.

Рация умолкла, и Климов выключил ее.

— Где схрон у Медика?

— Какой там схрон, — презрительно ответил Чистый. — От кого здесь прятаться?

— Хотя бы от меня.

— Кончай понтить, — впервые усмехнулся Чистый. — Здесь все схвачено.

— Пока что мной, а не тобой, — напомнил Климов.

— Это как сказать. — Глаза у Чистого налились злобой. — Если бы не Кент, сундук с клопами…

— Хватит! — оборвал его тираду Климов. — Отвечай по существу. Где Медик?

— В шахтоуправлении.

— Конкретней! Где?

— Третий этаж. Четвертый кабинет налево…

— И?..

— Потом направо.

— Сколько в охране?

— Трое.

— Кто они?

— Омоновцы.

— Уволенные?

— Да.

— Где Петр? — вопрос был задан в лоб и неожиданно.

— Который?

— Хорошилов. Вы взяли его красный «москвичок».

— А… этот… — Мрачные звериные глаза подернулись туманом. — Он…

Рука Климова с тяжелым «магнумом» напряглась.

Заметив это, Чистый торопливо ответил:

— …ушел от пули.

Климов облегченно выдохнул.

— Хорошо! Хорошо иметь двойника, который сообщает радостные вести, — сказал он и приступил к выполнению следующего пункта намеченного им плана.

Сняв с Чистого его «камуфляж», Климов примерил его ковано-тяжелые ботинки, убедился, что они ему как раз: не жмут, не давят, закинул кепку Федора на шкаф, надел на голову афганку. Посмотрел на себя в зеркало, слегка прищурил взгляд. Теперь он походил на Чистого как две капли воды, вот только усов не было.

Наблюдавший за его действиями Чистый, в одних трусах сидевший на полу, не смог сдержать ухмылку:

— Кого ты хочешь фраернуть, Бельмондо хренов? Да Медик каждый жест мой знает, как себя!

— А я с блудой! — пошутил Климов и, взяв со шкафа клинок Кента, засунул его в ножны. Разумнее, конечно, было взять финку Чистого, но встречаться один на один с Медиком он не собирался. Сейчас ему важнее было иметь при себе нож диверсанта со смещенным центром тяжести. Такой можно метать и на большое расстояние, и на короткое.

Приказав Чистому вытянуться на полу, он еще раз поразился его атлетическому сложению. Крепкие грудные мышцы, мощные плечи, прекрасные бицепсы. И ни одной татуировки. Спортсмен, а не вор в законе.

— Сколько твоих бойцов в деле? — спросил Климов, когда закатал Чистого в ковер, лежавший на полу.

— Пятьдесят два, — морщась от боли и своей беспомощности, просипел Чистый. — Остальные Медика.

«Не может быть такого, — подумал Климов. — Чем крупнее авторитет, тем больше у него обязанностей перед сильными мира сего, а те без присмотра «духовных» не оставляют. Имеют в бандах своих представителей, наемников-убийц, секретных киллеров. Чуть что не так, и «центровому» крышка».

— Кто за тобой?

Климов приставил к виску Чистого его хромированный «магнум».

— Только живо. Я спешу.

— Я же ответил: Медик.

— А может быть, есть еще один «мытый»?

Уловив издевку, Чистый хмыкнул:

— Нет.

— А кто за Медиком?

— Не знаю.

Климов ткнул ствол «магнума» в рот Чистого.

— Я тебя сейчас живьем сожгу… Полью бензинчиком и зажгу спичечку… Ну, быстро!

— Я… — из рассеченной губы Чистого потекла кровь, — не знаю.

— Ладно, — встал с колена Климов. — Разберемся.

Он приподнял софу, подсунул под нее свернутый кокон с бандитом так, что на виду торчали одни ноги, повесил куртку Федора на стул, заглянул в кухню, там было спокойно. Включил рацию, послушал. В городе искали Климова-Могильщика и Шило. Это была школьная кличка Петра. Из разговора Климов понял, что поимкой «беглецов» руководит Слакогуз по распоряжению Медика.

Закрывая за собой дверь и поворачивая в замке ключ, Климов с досадой ощутил внезапное сопротивление: замок заклинило, он не поворачивался ни вправо, ни влево.

«Черт подери», — выдернув ключ из скважины, ругнулся Климов, плотнее притворил дверь и выскользнул из дома незамеченным.

В школу он вернулся через тридцать шесть минут. По дороге Климов зашел в квартиру, где жила учительница химии. Будучи ее любимцем, Климов нередко бывал у нее дома и хорошо ориентировался «на местности». В свое время она проговорилась, что боится умереть от опухоли мозга — у нее частенько побаливала голова — и что, когда врачи предложат операцию, она с собой покончит. Выпьет яд. Мышьяк или цианид калия. Скорее — цианид, он у нее есть. Судя по убожеству обстановки и запущенности в комнате, учительница жила одна, и Климов сразу нашел яд — темный флакончик скромненько стоял рядом с пузырьком корвалола в аптечке.

Обрадованный удачей, Климов заспешил в школу. Пока добрался, промок, начался сильный дождь.

Проник в подвал тем же путем, что и раньше, подбадривая себя тем, что план должен сработать, поскольку он был до гениальности прост. Климов рассчитал химическое уравнение, надел противогаз, отмерил реактивы и приготовил отравляющий состав. Этим составом пользовались многие, особенно в дворцовых кулуарах. Формулу ядовитого состава Климов узнал на лекции по токсикологии, когда учился в Высшей школе милиции. Сказалось юношеское увлечение алхимией.

Как это ни странно, но в кабинете химии нашлась вода, целый двухведерный бак, должно быть, приготовленная для опытов, и Климов мысленно поблагодарил школьную уборщицу: воду для уроков запасала, видимо, она.

Слив приготовленный в колбе состав в мерный стакан, он вырвал из классного журнала мелко исписанный и разграфленный плотный лист, напоминающий по плотности ватман, ему как раз такой и нужен, сложил его вчетверо, погрузил в ядовитую смесь. Пока лист намокал, Климов включил электроглянцеватель, найденный им в кабинете, где находился фотокружок, развернул целлофановый пакет, прихваченный из дома учительницы, нагрел на спиртовке металлическую спицу, валявшуюся в ящике стола, и, захватив пинцетом мокрый лист, просушил его на глянцевателе. Еще чуть влажный, лист был снова сложен вчетверо, по старым сгибам, всунут в целлофановый пакет и запечатан: нагревшаяся спица хорошо заплавила открытый край.