Валерий Горшков - Любой ценой

А дальше пойдет уже совсем другая игра. Ва-банк.

– Думаю, герр Соммер, данный визит не срочен и не носит экстренного характера. А значит, придется подождать, пока не уйдет врач, – став чуть тверже лицом, непреклонно сказал Браун. – Тогда я сообщу господину Майне.

– Ладно, – дернул щекой Леонид Иванович. – Ты прав. Придется подождать, герр Розенберг, – обернувшись к Ярославу, лениво бросил сенсей. – Вы сами все слышали…

– О, да! – мгновенно оживился Охотник. – Кстати! Я думаю, что смогу быть полезен вашему хозяину и в этом щекотливом деле! Наша фирма недавно получила поистине чудотворный бальзам, на основе горных трав! Он великолепно лечит даже сильные ожоги, не говоря уж о ранениях! В ваших невыносимых климатических условиях любая царапина может обернуться катастрофой, значит, бальзам просто необходим! И цена, господа – она вполне приемлемая, уверяю вас!

– Хорошо, хорошо, – фыркнул Сомов, переглянувшись с эсэсовцем. – Я вам верю, герр Розенберг. Судя по тому, как щедро вы угощали моих подчиненных накануне, денежки у вас водятся. Значит, дела у фирмы идут бойко. И товар наверняка достойный. Но я эти вопросы не решаю. Я всего лишь инструктор по физподготовке.

– Я понимаю, господа, – кивнул Охотник. – И не сомневаюсь, что мое предложение заинтересует вашего хозяина! Если бы я не был в этом уверен на все сто процентов, то не притащился бы в такую даль! У меня хорошее предчувствие, что мы с господином Майне договоримся…

Дверь дома бесшумно распахнулась и оттуда вышел высокий, худощавый и сутулый мужчина лет сорока с тонкой кожей, острыми, как у крысы, ушами, узкой полоской усов над маленьким изогнутым вниз ртом и почти полным отстутствием не только волос на голове, но также ресниц и бровей. С таким на редкость неприятным типом Охотник воочию сталкивался впервые. Ярослав невольно стиснул челюсти, когда тот, задержавшись на секунду на пороге, скользнул по нему своим мутным, как у трупа, взглядом. Это был доктор Вольфганг фон Тиллер. Саласпилсский палач по кличке Задница. Номер двадцать один в особом списке ГРУ приговоренных к смертной казни беглых нацистов.

– Как здоровье хозяина, доктор? – выбрасывая окурок, спросил Сомов у спустившегося по ступенькам Шлеха, словно случайно обдав «знахаря» густым облаком дыма.

– Уже лучше. Я сделал ему укол обезболивающего, – почти не шевеля безгубым ртом, проскрипел эскулап и, еще раз пристально посмотрев на Ярослава, угловатой походкой – такой же неприятной, как он сам, – направился прочь от шале, сжимая тонкими пальцами ручку потертого, тяжелого даже на вид кожаного саквояжа.

– Ну и ну, – выдавил из себя Охотник, проводив фон Тиллера долгим взглядом. И, словно ища поддержки, поочередно посмотрел на Сомова и Брауна. Иваныч ничего не ответил, лишь ехидно ухмыльнулся, – дескать, да, рожа редкостная. Эсэсовец же буркнул коротко:

– Ждите, я доложу, – и скрылся за дверью.

– Тварь! – по-немецки тихо прошептал Ярослав, когда они с сенсеем остались наедине. – Как представлю, что этот ублюдок вытворял с детьми… Гниль рода человеческого.

– Да уж. Бог шельму метит, – в тон Охотнику отозвался Леонид Иванович. – Ничего. Недолго осталось…

Охранник вернулся на удивление быстро. Автомат он снял с плеча и держал в опущенной руке.

– Господин Майне ждет вас, герр Розенберг, – сообщил Браун, отходя в сторону. – Прямо по коридору кабинет. Герр Соммер может быть свободен. Никаких особых распоряжений.

– Желаю удачных переговоров, Ганс, – профессор, небрежно кивнув носатому тезке, хлопнул Ярослава по плечу. – Не забудьте: с вас шнапс и свиная рулька! За доставку и протекцию. Ха-ха!

– В долгу не останусь, – поообещал Охотник. Прихрамывая, он поднялся по ступенькам и скрылся в приятной прохладе шале. Дерево, из которого был построен дом, отлично оберегало его хозяина от палящих солнечных лучей и влажной духоты джунглей.

Внутри, как оказалось, его уже ждала горничная, привлекательная местная девушка лет восемнадцати-двадцати, весьма сносно научившаяся говорить по-немецки. Выглядела она так, как и положено горничным по ту сторону Атлантики – в легком голубом платье чуть выше колен и переднике. Пригласив гостя следовать за собой, девушка провела его в просторную гостиную, усадила в кресло и оставила дожидаться хозяина.

Человеку, который минут через десять вошел в гостиную, было на вид лет пятьдесят. Выглядел он вполне здоровым, хотя и слегка утомленным. Под глазами генерала СС залегли темные, как у енота, пятна. Его редкие светлые волосы были подернуты благородной пепельной сединой на висках. Держался он с элегантной самоуверенностью. Что же касается обстановки дома, то она говорила сама за себя – буквально все здесь, от причудливых дверных ручек до мебели из красного дерева, говорило о баснословных доходах владельца алмазного рудника.

Шальке сел напротив Ярослава, сложил руки на груди, придирчиво изучил его от сандалий до выражения лица и лишь затем сказал:

– Наслышан о вашей щедрости, герр…

– Вайс, господин генерал, – стараясь, чтобы голос звучал твердо, представился Охотник. – Курт Вайс.

– Вот как? – брови Шальке удивленно изогнулись. – Генерал?! Вы меня ни с кем не путаете, молодой человек?

– Нет. Вы – генерал СС Рудольф Шальке. Имя же, которое указано в моем швейцарском паспорте, и которым я умышленно представлялся в Лас-Суэртосе, вымышленное, как и ваше – Майне, – чеканя слова, сообщил Ярослав. – Более того. Я не имею ни малейшего отношения к коммерции. К вам я прибыл издалека, как курьер. С важным письмом. Мой вчерашний спектакль в борделе был устроен исключительно для того, чтобы меня, чужака, считали здесь кем угодно, но только не тем, кем я являюсь на самом деле.

– Очень любопытно, – на лице Шальке промелькнула тень удивления. – Продолжайте. Меня интригует ваш бред. И от кого письмо, позвольте узнать?

– От очень важной персоны, которая вам хорошо известна, господин генерал. Мы можем в этих стенах говорить совершенно свободно, не опасаясь, что наш разговор будет услышан?

– Да, можем, – кивнул эсэсовец. – Так кто вас послал, Вайс? Имя. И для начала неплохо было бы взглянуть на само письмо.

– Мой хозяин – ваш друг, адмирал Канарис, – выдержав эффектную паузу и чуть понизив голос, произнес Охотник. – Я понимаю, что это звучит невероятно. Особенно после того, как три года назад весь мир узнал о казни заговорщиков, во Флоссенбурге. Однако, уверяю вас, господин генерал, это не шутка. И не бред. Адмирал Канарис жив. Здоров. Окружен преданными людьми, в число которых вхожу и я. В данный момент он находится даже ближе, чем вы можете себе это представить. После двух лет небытия он решил воскреснуть. И первым хочет увидеться с вами, причем как можно скорее. Вот, возьмите. Остальное из-за соображений безопасности я уполномочен передать вам на словах…