Валерий Горшков - В рясе смертника

– Я все отдам, – глухо повторил Юрка. Протерев лицо и руки смоченным водой краем своей футболки, он упаковал пропитанные кровью тряпки в полиэтиленовый пакет, бросил его под ноги и облачился в пришедшиеся точно впору рубашку и ветровку Руслана. – Главное, чтобы отец дал возможность отработать, – прошептал, устало откидываясь на спинку сиденья и прикрывая глаза. Укол начинал действовать. Боль исчезала, в голове слегка шумело, а на лице и спине выступила холодная испарина.

– Пока ты со мной, пособие по безработице тебе не грозит, – хвастливо заявил Руслан. – Да ты не очкуй, братила! Не принимай все так близко к сердцу! Душман хоть и кореш мне был еще с давних времен, но гнилой по жизни мужик, с двойным дном. Разве что морды лучше всех остальных бакланов крошил. Сдох – туда ему и дорога. «Пехота» долго не живет, Малыш… Запомни, твое будущее только в твоих руках! Не облажаешься, покажешь себя бойцом с головой – через год-полтора будешь иметь не только три тачки, но и правильную квартиру в городе с полным евроремонтом, техникой и обстановкой, коттедж на побережье залива и вообще упакован будешь до затылка, как тебе в твоей долбаной Вологде и не снилось! Главное – прикуси язык, забудь про глупые выходки с понтами, вроде той, что ты сегодня на хате у Светочки-минеточки выкинул, во всем слушайся нас с отцом, ну и, понятное дело, сам держи нос по ветру. Не ссы, прорвешься. А долг… Может, оно даже к лучшему. Активнее, нахрапистее будешь. В нашем деле, Малыш, слабаки долго не живут…

Старший брат прервал исполненный пафоса монолог, щелкнул костяшками пальцев и замолчал. После длительного сигнала «занято» его прижатое к телефонной трубке ухо услышало долгожданные длинные гудки.

– С кем ты лясы точишь, урод?! Полчаса тебе набираю! – рявкнул Руслан. И добавил уже мягче: – Это босс, Леший. Слушай сюда и не перебивай. Ты мне нужен с тачкой и БОЛЬШОЙ, прямо сейчас…

Очнувшись в больнице, в отдельной палате ожогового отделения, я сразу заволновался: как там отец Сергий? Но дежурная медсестра успокоила. Протоиерей жив, состояние его стабильное, однако он еще очень слаб, и придется ему полежать две-три недельки на казенных белых простынях. Зато я могу быть свободен уже дней через семь-восемь, с условием регулярно ходить на перевязку и игнорировать телевизор как минимум в течение месяца. Пострадавшие от ядовитого дыма глаза стоило поберечь…

Спустя неделю, когда я встал на ноги, подоспело время подробного «разбора полетов» с капитаном Томанцевым. Я рассказал ему о дружеском визите в дом отца Сергия бритоголовых братьев, недвусмысленном требовании продать дом, не очень безмятежном моем пробуждении среди ночи, снайпере с «бесшумкой» и трассирующими пулями и, наконец, о спасительном подполе. Как выяснилось, он имел самостоятельную вентиляцию, благодаря чему мы и не задохнулись.

Все мои показания Томанцев скрупулезно записывал, не забыв в конце допроса заверить сей документ моей подписью. Я же с интересом ждал, как он отреагирует на мой рассказ. И ждал новостей.

– Фотограф из вас, отец Павел, вполне сносный… – Убрав в кожаную папку лист с показаниями, Томанцев не спеша, с толикой позерства, извлек из нее два снимка большого формата и положил мне на одеяло. – Качество, правда, оставляло желать лучшего, но наши гении-компьютерщики постарались, и вот результат. Вам этот симпатичный молодой человек никого не напоминает?

Я взял снимки и вгляделся в изображение. В первом варианте человек в балахоне был запечатлен в профиль. Второй кадр успел выхватить из глубины капюшона худое скуластое лицо с выпирающим подбородком и длинные лохматые волосы. Да, зрительная память меня не подвела: балахон, обнаруженный на полу в квартире Пороса перед дьявольским алтарем, скрывал Люцифера! Что и требовалось доказать…

– Это он, – коротко резюмировал я, возвращая фотографии Томанцеву. – Никаких сомнений… Теперь вы верите, что толстяк не сам выпрыгнул в окно, а ему помогли?

– Теперь я в этом убедился, – ответил оперативник, пряча снимки в папку. – Дело за малым. Для того чтобы объявить данную телесную субстанцию в федеральный розыск, нужно установить ее личность. Кроме кликухи и портрета лица, мы пока ничего не имеем. А этого слишком мало…

– Пока никаких выходов на эти «Гниющие внутренности»? – на всякий случай спросил я, заранее зная ответ, логически вытекающий из предыдущих слов Томанцева.

– Словно сквозь землю провалились к своему покровителю, – брезгливо скривил губы капитан. – Сотовый продюсера не отвечает. У «конторы» пока тоже глухо…

– Лиза… Удалось выяснить, кто ее похитил?

– Да, – сдвинув брови к переносице, явно нехотя выложил капитан. Пожевав губами, он смерил меня внимательным оценивающим взглядом, словно мы виделись впервые, а я был ни мало ни много Джеком-потрошителем. – Она не опознала в своем похитителе Люцифера. Это был совершенно другой дядя. У него на голове очень мало волос, а на роже очень много «бяк» – шрамов от оспы.

– Приметная физиономия, – усмехнулся я. – Личность установили?

– Мы сделали то, что полагается делать в подобных случаях, – невозмутимо пожал плечами капитан. – Показали Лизе фотографии похожих вурдалаков из нашего архива. Она опознала «дядю с бяками» буквально сразу. Несколько раз тасовали два десятка снимков, но она безошибочно указывала на один и тот же… Струков, сорок три года, конченый наркоман. Тварь та еще, за дозу мать родную продаст. Я его пять лет назад на ограблении таксиста брал, так поди ж ты, по амнистии выпустили… В общем, поехали с мужиками по одному адресу, по второму, третьему и взяли сволочь тепленьким в одном из притонов на Гражданке, даже ОМОН не понадобился.

Томанцев машинально потер ладонью разбитые, со свежими ссадинами, смазанные йодом костяшки пальцев на левой руке. Левша, выходит. С такими в рукопашной сложно, машинально подумал я, особенно если они кое-что умеют. Капитан, судя по всему, умел…

– Струков сразу же сдал всех подельников. Разумеется, кого знал, – продолжал Томанцев. – Эти твари, оказывается, уже четвертого ребенка похищают.

– Но зачем? – воскликнул я.

– Понятно зачем, – фыркнул Томанцев. – Одно из двух… Вы, отец Павел, на острове своем в лесу дремучем совсем одичали. У вас там одни серийные убийцы да сексуальные маньяки. Не знаете, какие вещи в нашей замечательной и полной чудес стране происходят. В Европе и Штатах некоторые вконец охреневшие господа платят по пятьдесят тысяч баксов за белого ребенка не старше трех лет… Нагулялись в молодости, уроды, натрахались, все причиндалы себе повырезали, а потом вдруг спохватились, что капиталы свои некому оставить! Вот и покупают детей за бугром, оформляют липовые документы, усыновляют… Это у нас отказных детишек – хоть лопатой греби, а у них такого варварства нет. Цивилизация! На гособеспечении только дебилы, да и то – всем бы у нас так жить… Но в последнее время господа шустрые в наших детских домах ребят брать опасаются, накушались уже выше крыши. Там, почитай, сплошняком детишки наркоманов да алкашей. За редким исключением. Наследственность дурная почти у каждого… Кому такое добро нужно? А в общем-то вывоз с целью усыновления – это еще полбеды, хотя тоже криминал первостатейный. Хуже, если похищенного ребенка на органы или на препараты омолаживающие продают. За это платят еще дороже. До ста пятидесяти тысяч за голову…